Обещания, которые мы собирались сдержать (ЛП) - Мерфи Моника. Страница 20

Я кайфую от этого звука, не в силах перестать украдкой смотреть на нее. Клянусь, такой счастливой я ее никогда не видел, хотя, возможно, это еще и потому, что она пьяна. Она хватается за бортик гольф машины, ее пальцы обвиваются вокруг перекладины, когда она наклоняется вправо, верхняя половина ее тела свисает над дорожкой.

— Эй, вернись на место, — говорю я ей, но она только качает головой. Все еще смеется. Все еще висит над землей. Одно неверное движение, одно движение пальцев — и она вывалится наружу. Она может серьезно пострадать.

Я отпускаю газ, замедляясь. Пока она снова не уперлась в тележку, посылая мне разочарованный взгляд.

— Почему ты притормозил? — Она скрещивает руки перед грудью, выпячивая сиськи, прислонившись к спинке сиденья. Выглядит как сердитый ангел.

— Я не хотел, чтобы ты поранилась. — Я поворачиваю направо, следуя по тропинке, ведущей к зданию, где находится ее номер. У нее нет комнаты с остальными в общежитии — она Ланкастер.

Ланкастеров не селят вместе с простолюдинами.

— Ты слишком много беспокоишься, — бормочет она, снова отбрасывая волосы назад. Они сегодня дикие. Волнистые и разлетаются повсюду. У меня возникает искушение схватить ее за волосы и потянуть на себя. Притянуть ее к себе и целовать, пока она не перестанет жаловаться. Пока она не забудет обо всех своих проблемах, заботах. О ее боли.

Эта девушка носит в себе столько боли. Она не скажет сразу, в чем дело, но у меня есть подозрения. Я не доверяю ее родителям.

В частности, ее матери.

— Ты не понимаешь, — обвиняет она ни с того ни с сего, и я бросаю на нее вопросительный взгляд. — Твоя жизнь так идеальна. Тебе не нужно ни о чем беспокоиться.

Если бы она только знала. Ничья жизнь не идеальна. Не ее, и уж точно не моя.

В конце концов я останавливаю гольф — кар перед зданием, где находятся их с Уитом апартаменты, и она выскакивает из него, направляясь к входным дверям без оглядки. Я нажимаю на тормоз, прежде чем устремиться за ней, ловлю ее за руку, прежде чем она схватится за дверь и исчезнет навсегда.

Эти двери запираются, как только захлопываются. Зная Сильви, она пройдет прямо через них и не впустит меня.

— Что? — Она поворачивается ко мне. — Что ты хочешь от меня, Спенс?

Я нахмурился, все еще озадаченный ее поведением. — Я могу спросить у тебя то же самое, Сил. Тебе сегодня то жарко, то холодно. То хочешь меня. То хочешь, чтобы я отвалил. Решай.

Ее грудь поднимается и опускается, когда она смотрит на меня, ее руки сжимаются в кулаки по бокам. — Знаешь, чего я хочу на самом деле? Развлекаться и не волноваться все время. Я хочу чувствовать себя хорошо. Ты знаешь, как давно я не чувствовала себя хорошо? Чувствовала себя здоровой? Очень давно, Спенсер. Очень, блядь, давно.

Мы смотрим друг на друга, единственным звуком является тяжелое дыхание Сильви после ее вспышки. Я не знаю, откуда, черт возьми, все это взялось, и она видит растерянность на моем лице. В моих глазах.

— Я поклялась, что этот учебный год будет лучше, но все по — прежнему. Все время. Она не оставляет меня в покое. Я не чувствую себя нормально. Никогда. Я даже не знаю, что это значит и на что это похоже. Но быть с тобой и общаться с Саммер… вы вдвоем помогаете мне забыть, кто я на самом деле. — Ее улыбка маленькая. Грустная. — Маленькая сломанная кукла, которой не для чего жить.

— О, Сильви…

— Не пытайся отрицать это. Ты знаешь, что это правда. Все мои разговоры о смерти звучат так драматично, но это моя реальность. Моя. — Она поднимает подбородок, луна бросает на ее лицо свой мягкий серебристый отблеск, и тогда я вижу слезы, текущие по ее щекам. — Она убивает меня. Медленно, но верно. Я знаю, что это все ее вина. И никто не хочет ничего с этим делать. Ни мой отец. Никто.

Я иду к ней, притягиваю ее в свои объятия и прижимаю к себе, раздавливая крылья, которые она носит, под моей хваткой. Меня больше не волнуют ни эти чертовы крылья, ни костюм, ни вечеринка.

Я просто хочу позаботиться о моей Сильви.

Она плачет в мою черную рубашку, ее всхлипывания тихие, а слезы пропитывают ткань. Я провожу рукой по ее волосам, запутывая пальцы в мягких прядях, захватывая их у основания, как я и представлял раньше.

Я нежно дергаю ее за волосы, оттягивая ее голову назад, так что наши рты идеально совпадают. — Перестань, Сил. Ты разбиваешь мне сердце.

— Я думала, у тебя его нет. — Она скользит руками по моей груди, ее прикосновения смягчаются, ее ладонь ложится прямо между моими грудными мышцами. Ее щеки залиты слезами, глаза покраснели, но она по — прежнему чертовски красива. — Ты сказал мне это однажды. Давным — давно.

Когда я уговаривал ее оставить меня в покое. Возиться с младшей сестрой лучшего друга — один из способов испортить себе жизнь, особенно если твой лучший друг — Уит Ланкастер. Если бы он знал все то, что я делал с Сильви…

Он бы убил меня. Убил бы меня голыми руками.

— Мы давно не проводили время вместе, Спенсер. — Ее пальцы впиваются в ткань моей рубашки, нежно потягивая ее. — Я скучала по тебе.

— На этот раз ты приглашаешь меня в свою комнату по — настоящему?

Она кивает, отпуская мою рубашку. — Пойдем.

Я следую за ней в здание, дверь захлопывается за нами, закрываясь на ключ. Здесь тихо, и мы полностью изолированы. Никто из персонала не проверяет Ланкастеров в этом здании после наступления темноты, если вообще проверяет. Это значит, что мы совсем одни.

Только мы вдвоем.

Как только она отпирает дверь своего номера, я протискиваюсь внутрь, тесня ее, заставляя прижаться спиной к стене, где я прижимаю ее своим телом, черные крылья, которые она носит, сминаются. Во мне поднимается знакомое желание, то самое, которое я чувствую только когда я с ней.

Я хороший парень. Уважающий женщин. Моя мама научила меня хорошим манерам. Мой отец учил меня всегда молчать, а не выкладывать все, что думаешь, каждому встречному засранцу. Оба дали мне много советов за эти годы. Как вести себя с другими людьми. Как вести себя с девушками. С женщинами.

И все же я до сих пор не понимаю этой потребности в Сильви, которую я испытываю каждый раз, когда оставляю ее одну. Она заставляет меня чувствовать себя нервным. Неуверенным.

Как будто все, что я хочу сделать, это наброситься. Наброситься на нее. Поглотить ее.

Сделать ее своей.

Как будто она чувствует энергию, которую я излучаю, и хотя она отвечает на нее, она также отталкивает меня. Каждый раз. Это чертовски расстраивает, и я знаю, что должен быть более терпеливым, учитывая, что она девственница. Но мы уже столько всего сделали.

Почему мы не можем преодолеть этот последний барьер?

— Спенс. — Ее голос — придыхающий шепот, больше воздуха, чем звука, и она крепко держит мою рубашку, притягивая меня ближе. Я наклоняю голову, мой рот находит ее, ее губы расходятся под моими, наши языки соприкасаются. Кружат в своем замысловатом танце. Из глубины моей груди доносится тихий звук, и я прижимаюсь к ней всем телом, желая, чтобы она почувствовала мою потребность.

Все, что мне нужно — она. Только она.

Она стала выше благодаря каблукам на ногах, ее сиськи прижимаются к моей груди. Я отрываюсь от ее жадных губ, проводя ртом по ее стройной шее, облизывая и покусывая бледную кожу. Она дрожит подо мной, стон срывается с ее губ, когда я целую ее грудь. Вдоль верхней части ее сисек.

Подняв голову, я не свожу с нее взгляда, стягивая корсет, который она носит, ее сиськи выскочили на свободу, бледно — розовые соски стали твердыми. Я лижу один, затем другой, улыбаясь, когда ее пронзает толчок, и она хватается за мой затылок, ее пальцы вплетаются в мои волосы.

Она прижимает меня к себе, пока я пирую на ее груди, облизывая и засасывая сосок в рот, мои руки находят ее бедра, прижимая ее к стене. Она бьется, сопротивляясь, словно хочет, чтобы я прикоснулся к ней еще сильнее, и я запускаю руки под шорты, касаясь ее бедер. Я слегка отстраняюсь и смотрю на нее, медленно начиная понимать…