Глупенькая (СИ) - Айрон Мира. Страница 3

Супруга Павла была начальником одного из подразделений налоговой службы и продолжала строить карьеру, потому, как Павел, так и его родители, проводили с Аришей и Сёмой гораздо больше времени, чем вечно занятая мать. Вообще, Лиза была нормальной матерью, просто очень занятой. Так бывает.

Артём был в курсе подготовки к пресс-конференции, Ольга Анатольевна сообщила ему о мероприятии ещё во вторник, в кофейне. Но он даже не подозревал, какой грандиозной по размаху и охвату сотрудников будет эта подготовка.

Павел усадил детей за свободный стол, достал из огромной сумки альбомы, книги-раскраски, карандаши и фломастеры. Сразу приготовил печенье, хрустящие хлебцы и две бутылочки с питьевой водой. В общем, организовал досуг «помощников» и их питание.

Артём, который сам отцом пока не стал, но к чужим детям всегда относился вполне лояльно, продолжал работать, время от времени отвечая на насущные вопросы, появляющиеся у деятельной и разговорчивой Ариши.

Так продолжалось примерно в течение часа. А потом в дверях возникла Ольга Анатольевна, и пригласила Артёма и Павла в конференц-зал.

— Так, команда, поднимаемся и шагаем со мной, — распорядился Павел, обращаясь к детям.

— Что вы, Павел Юрьевич! — удивлённо воскликнула Ольга Анатольевна. — Пусть дети остаются здесь. Они будут мешать нам.

— Мы не будем мешать, тётя, — заверила Ольгу Анатольевну Ариша.

Ольга Анатольевна не удостоила девочку ни взглядом, ни ответом, лишь досадливо поморщилась.

— Я не могу оставить их одних здесь, Ольга Анатольевна! Они ещё маленькие. А здесь офисная техника и электроприборы.

— Мы большие, папа, не волнуйся, оставляй! — теперь Ариша заверила Павла. — Я пррррисмотрррю за Сёмой.

— Вы видите? Они ни минуты не молчат! А у нас подготовка к ответственному мероприятию, — кажется, Ольга Анатольевна начала всерьёз раздражаться. — Почему дети вообще находятся здесь⁈

— Если вы помните, Ольга Анатольевна, я брал на сегодня отпуск без оплаты в связи с семейными обстоятельствами, но вы настояли на том, чтобы меня отозвали. Но ситуация моя никак не изменилась. Мне не с кем было оставить детей, и я привёз их с собой на работу. Генеральный, Михаил Николаевич, в курсе, и он не против.

— Бог с вами, Павел Юрьевич, пусть будут, если некуда их девать. Но только не в конференц-зале! — отрезала Ольга Анатольевна.

Возмущённый Павел открыл было рот, и Артём понял, что пора вмешаться, иначе конфликта не избежать.

— Ольга Анатольевна, вы можете подождать минут двадцать пять — тридцать? Пока детей Павла Юрьевича заберут?

Павел снова открыл рот, приготовившись обрушиться теперь уже на Артёма, но Артём жестом остановил его.

— Двадцать минут, — процедила Ольга Анатольевна. — Через двадцать минут я жду вас обоих. Иначе докладная записка о поведении Павла Юрьевича будет сегодня же на столе у начальства.

Едва Ольга Анатольевна скрылась за дверью, Артём схватил телефон. Павел, который перед этим всплеснул руками и в изнеможении опустился в кресло, с любопытством спросил:

— Кому звонишь?

— Маше. У неё сегодня выходной.

… Хорошо, что они жили не очень далеко от офиса, и пробок не было. Маша примчалась через двадцать минут. Паша энергично одевал детей, а Артём собирал в большую сумку карандаши, книги-раскраски, фломастеры, альбомы, провизию и бутылочки с водой.

— Урррра, Маша прррриехала! — взвизгнула Ариша.

Машу дети Павла знали, потому что встречались с ней на совместных семейных праздниках.

Из-за суеты и шума никто в кабинете не услышал, как открылась дверь, потому от резко прозвучавшего голоса Ольги Анатольевны все вздрогнули.

— Двадцать минут прошли пять минут назад. Вы решили проблему, Павел Юрьевич? Или я…

Маша резко обернулась к двери, и Ольга Анатольевна замерла, не закончив фразу, во все глаза глядя на Машу.

— Коробко́ва? — тихо спросила она.

— Сорокина? — усмехнулась Маша в ответ.

Артём, Павел, Ариша и Сёма молчали, почти синхронно переводя взгляды с лица Маши на лицо Ольги Анатольевны, а потом обратно.

— Надо же, свиделись, — Ольга Анатольевна, забыв об очень-очень срочной подготовке к ответственному мероприятию, вошла в кабинет и остановилась напротив Маши.

— Бывает, — пожала плечами Маша. — Не переживай, это ненадолго. Сейчас ребята соберутся, и мы уедем.

— Ты няней работаешь? — невинно поинтересовалась Ольга Анатольевна.

— Нет. У меня своя студия красоты, там и работаю.

— Уууу, — подняв брови, рассмеялась Ольга Анатольевна. — Неплохое применение для красного диплома социально-философского факультета! Жаль, твоя вечная защитница, декан наш, Клавдия Степановна, не в курсе твоих жизненных успехов. Надо её просветить. Заодно сделаю рекламу твоему салону.

— Спасибо за то, что так болеешь душой за моё дело. Но, право слово, напрасно переживаешь. Ты не поверишь, Сорокина, но Клавдия Степановна в курсе. Она — одна из первых моих клиентов, и одна из самых постоянных. И подруги её ко мне приходят. За красотой, да и просто поговорить.

— И что сказала Клавдия Степановна, когда узнала, что её любимая студентка, самая лучшая студентка, занимается… Чем там ты занимаешься?

— Бровки, реснички, стрелочки, губки…

— … вот этим вот всем занимается её разлюбезная Коробкова?

— Клавдия Степановна, когда узнала, процитировала Пушкина, — улыбнулась Маша. — «Быть можно дельным человеком и думать о красе ногтей».

— Мда, ну кто бы сомневался! Она всегда была на твоей стороне.

— Не то, что её заместитель, Станислав Львович, правда, Сорокина? Тот самый, который по твоему заказу тщетно пытался завалить меня на одном из госэкзаменов. Тот самый, что «потерял» мою курсовую, которую я отправила ему на проверку. Помнишь? А я подстраховалась. Якобы по ошибке отправила курсовую Клавдии Степановне и ещё двоим преподавателям. Интересно, чем ты с ним расплатилась? Хотя это и так понятно. Чем богаты, тем и рады. Как он поживает?

— Понятия не имею, — развела руками Ольга Анатольевна.

— Ну правильно, Сорокина, это отработанный материал. Кому он сейчас интересен? А ты, Оля? Решила поработать? На перспективу?

— Как видишь. Возглавляю пресс-службу в крупной процветающей компании. Я ведь после окончания бакалавриата поступила в магистратуру, на журналистику, а не использовала свой диплом вместо подставки под сковородку с жареной картошкой.

— Рада за тебя, Сорокина. Ты права, надо делать карьеру, пока не поздно. Надеюсь, методы у тебя изменились? Не пытаешься больше идти по головам?

— А это не твоя заботушка, Коробкова!

— Вы учились вместе в школе, да, Маша?

Первая заговорила, конечно же, Ариша.

— Не в школе, Ариша. В университете, — улыбнулась девочке Маша. — Вы готовы? Собрались? Сейчас мы спросим у Ольги Анатольевны, разрешит ли она вашему папе выйти на пять минут, чтобы ваши кресла переставить в мою машину, или мы с вами будем нарушать.

Павел, бросив насмешливый взгляд на Ольгу Анатольевну, накинул куртку и вышел из кабинета.

— Жду вас на улице, — сказал он Маше.

— Вы с Павлом Юрьевичем… родственники? Или друзья? — спросила Ольга Анатольевна у Маши.

— Неееет! — воскликнула Ариша, и Ольга Анатольевна вздрогнула. — Маша — невеста дяди Арррртёма, вы рррразве не знаете?

— Машунь, — откашлявшись, заговорил Артём, который вышел из анабиоза последний, и то, кажется, не весь. — Спасибо огромное за помощь. До вечера.

— До вечера, Тёма, — Маша улыбнулась «жениху».

— Я почему-то не удивлена, — Ольга Анатольевна из последних сил старалась скрыть досаду и сохранить лицо. — Как всегда, на полшага опережаешь, да, Коробкова?

— Я не понимаю, о чём ты, Сорокина. Счастливо оставаться. Пойдём, ребята, папа ждёт.

Маша уже была у двери, когда Ольга Анатольевна всё-таки решила оставить за собой последнее слово.

— Что ж, приступим, Артём Валерьевич. Опираться будем на ту схему, которую я обозначила для вас во вторник. Помните? Когда мы ходили в кофейню после работы…