Назия просит обойтись без поминок - Кехар Таха. Страница 24

Долли поставила чашку на кофейный столик, покашляла в кулак и вытерла губы носовым платком.

– Это не то, что я собираюсь вырезать, – грубо ответила она. Прилив уверенности в себе питал ее гнев. – Не волнуйся, о тебе там почти ничего нет. Она о тебе практически никогда и не думала, Пино. Зато ты отлично напомнила о себе, когда настроила против нее дочь.

– Она не была святой. Не знаю, почему ты игнорируешь этот факт.

– Признаю, она была не самым лучшим человеком в мире. Но она была нам всем хорошей подругой. Прощала нам ужасные вещи, которые мы с ней делали. Ты забываешь, что и мы причинили ей немало зла.

– Хорошие подруги не воруют у подруг женихов! – огрызнулась Парвин. – К тому же меня она так и не простила. Разве не слышала, что она написала в письме? Сказала, что я нанесла ей «слишком уж сильный удар», чтобы простить это.

– Может, как раз пора это исправить, – сказала Долли. – Все мы допускали ложные суждения, Пино. Почему бы тебе, наконец, не отпустить это все?

– Не могу, – отозвалась Парвин, нервно перебирая пальцами, – это не так просто, как кажется.

– Знаю, что не просто. Но нужно стараться.

Парвин уставилась на вытянутое, мрачное лицо Салима, беседовавшего с Асфандом. Тот взглянул на нее в ответ – его лицо просветлело, стоило ему заметить ее взгляд. Она завидовала его уверенности в себе, его способности обращать на себя внимание. Салим обладал какой-то особой энергетикой, неотразимой притягательностью, которая будоражила ее.

– Мне ни к чему прощать и забывать, – ответила Парвин Долли, остановившись взглядом на Салиме. – Назия обидела меня. И я имею полное право держать на нее зло.

– Но как же? – настаивала Долли. – Ведь только отпустив обиду, можно излечиться.

Кипя от гнева, Парвин отвернулась от Долли. «Что с ней сделал этот Салман Наранг? – гадала она. – Почему она так странно себя ведет?»

– Вам удобно? – спросил Салман Фарида, полусидевшего на кровати Назии с плотно закрытыми глазами. – Вы чувствуете себя расслабленно?

– Да, – холодно отозвался тот. – Но все еще не понимаю, почему рядом со мной спит служанка. Вам точно позволили так поступить?

Салман кивнул. Ранее, в салоне, Фарид больше всех кричал о своем скептицизме, и в его голосе вполне явно ощущалось презрение. В тот момент, когда Фарид с хмурым видом вошел в комнату Назии, Салман понял, что тот будет невосприимчив к его методам. Он либо станет увиливать от вопросов, либо давать пространные, неискренние ответы. В отличие от жены, гипнотерапия Фарида будет основана не на его нежелании заново переживать болезненное воспоминание, а на его неверии. Салман понимал, что ему придется искать другие способы погрузить Фарида в транс.

– Почему вам от этого так не по себе? – спросил Салман.

– Не поймите неправильно, – усмехнулся Фарид. – К тому, что рядом лежит женщина, я привыкший. Но никогда прежде не спал в одной постели со служанкой. У меня все же есть принципы.

– Вот как? – спросил Салман, проигнорировав его высокомерную реплику. – Уверен, вы делили постель кое с кем из своих сотрудниц. Разве служанка чем-то отличается?

– О, еще как! – сказал Фарид с очередной ухмылкой.

Салман ухмыльнулся тоже, чтобы успокоить его и расположить к себе.

– Назия, кажется, работала с вами? – спросил он, уводя разговор в другое русло.

– Да… – робко проблеял Фарид. Усмешка мгновенно слетела с его лица, стоило только коснуться этой темы.

– Вы когда-нибудь делили с ней постель? – спросил Наранг, не заботясь о том, как это может прозвучать.

– По-моему, это чудовищно личный вопрос, – ответил Фарид, взбесившись от подобной наглости.

– Вы правы. Но я не просто так задал его. Я хочу понять, какие отношения связывали вас с Назией.

– Зачем? Что вы хотите узнать? Разве Долли уже не рассказала вам все, пока была под гипнозом?

– У любой истории всегда несколько рассказчиков. И мне гораздо интереснее послушать вашу версию, – улыбнулся Салман.

– Она несколько лет проработала у меня в газете, а затем стала автором на полную ставку. Она была одним из лучших помощников редактора и компетентной журналисткой.

– Можно ли сказать, что вы с ней были друзьями? – настаивал гипнотизер, пытаясь говорить тепло и мягко, чтобы убедить Фарида открыться ему.

– Салман, – саркастично отозвался тот, – меня не пригласили бы на поминки Назии, если бы мы с ней не были друзьями.

Наранг начал напевать себе под нос Moon River Энди Уильямса.

– Откуда вы знаете эту песню?! – внезапно воскликнул Фарид, пораженный тем, что эта мелодия все еще волнует его. – Вы еще даже не родились, когда она вышла.

– Услышал по радио, пока ехал сюда, – спокойно отозвался Салман. – Она вам нравится?

– Да, – сказал Фарид, и воспоминания смягчили его тон. – Мы с Назией танцевали… – Он прикусил язык, как только понял, что слова, только что сорвавшиеся с губ, выдали интимную природу их с Назией отношений.

– Продолжайте, – подбодрил его Салман. – Вы должны свободно говорить о своих воспоминаниях. Вам станет легче, когда вы выговоритесь.

– С чего бы мне вам рассказывать о своем прошлом? – фыркнул Фарид. – Вы мне не друг и не наперсник.

– Верно, – кивнул Наранг. – Но я могу гарантировать, что со мной ваши секреты в безопасности. Я никому не расскажу то, что вы скажете мне до, после либо во время сеанса.

– Уверены?

Обещание показалось Фариду заманчивым.

– Я понимаю, вы все еще настроены скептически. Но в итоге останетесь довольны. Я чувствую, что вы долго подавляли свои чувства к Назии. Я хочу, чтобы вы доверились мне, чтобы я помог вам прожить ваши эмоции. Это и было последней волей усопшей.

Пару минут подумав, Фарид вздохнул и прошептал:

– Ладно. Но сперва мне нужно кое в чем признаться. – Он выпрямился на постели и расплакался. – Я пришел в эту комнату лишь потому, что соблазнился деньгами, что мне оставила Назия, – сказал он, тихонько хныча и стирая слезы носовым платком. – Мне нужны эти деньги, потому что дети постоянно что-то у меня требуют. Но мои чувства к Назии искренни. Я любил ее больше всего на свете. Прежде чем я соглашусь на вашу просьбу, мне нужно прояснить это. Ради себя самого – и ради Назии.

– Понимаю. Я бы тоже пошел на все, чтобы защитить жену и дочь.

Салман не ожидал, что ему так легко удастся сорвать многослойные покровы прошлого и обнажить глубокую уязвимость пациента, чтобы установить деликатное взаимопонимание между ними. Он, по идее, должен был гордиться собой, но вместо этого ощутил укол сочувствия к Фариду, который молча топил свои мучения долгие годы. «Прямо как я, когда умерла Азифа», – невольно подумал Наранг.

– Я рад, что вы сняли этот камень с души, – сказал он. – Как вы себя чувствуете после того, как открылись мне?

– Будто и правда камень упал с плеч, – ответил Фарид. На его лице появилось подобие улыбки: – Я ни с кем прежде об этом не говорил. Это приятно.

– Скажите, когда будете готовы начать.

– Я готов. Говорите, что нужно делать.

– Ложитесь обратно на кровать, – проинструктировал его Салман. – Закройте глаза и позвольте себе расслабиться.

Фарид опустился на подушку, прислоненную к изголовью кровати, и выполнил инструкции.

– Как вас зовут? – спросил Наранг, убедившись, что пациент погрузился в транс.

– Мое имя – Фарид Афзал.

– Чем вы зарабатываете на жизнь?

– Я журналист. Редактор газеты «Уикли».

– Назия работала на вас?

– Да, она была одним из помощников редактора. Больше скажу, одним из самых лучших помощников. Назия умела обращаться с новостными историями. Была убеждена, что редактор – это горничная, а не хозяин дома. Ее задачей было навести порядок, а не перехватить контроль над повествованием…

– Ясно, – прервал его Салман, сдерживая уплывающие мысли Фарида. – Когда вы с ней познакомились? Давайте вернемся в тот момент.

Первым, что вспомнил Фарид о том дне, когда Назия пришла в его офис на собеседование, был запах ее духов – мягкий аромат, заполнивший захламленный кабинет. Он ожидал увидеть одну из тех богатеньких выпускниц закрытых школ, для которых отдел новостей – лишь временная остановка, пока они не отхватят себе подходящего холостяка. Но когда посетительница крепко пожала ему руку, прежде чем опуститься на вращающееся кресло, Фарид понял, как неосмотрительно было судить о ней по одному лишь аромату дорогих духов.