Назия просит обойтись без поминок - Кехар Таха. Страница 30

– Я подхожу к Назии… – нарочито медленно произнес Асфанд и даже поднял руку, чтобы подчеркнуть сказанное. – Кажется, она удивлена. «Пришел меня отчитать? Или обвинить в очередной ошибке?» Я вытаскиваю из кармана пачку сигарет и предлагаю ей. Сперва она не знает, как реагировать на этот жест. Я заверяю ее, что я здесь не для того, чтобы в очередной раз ссориться. Со слабой улыбкой она прикуривает, затягивается и стряхивает пепел в пустую кофейную кружку. «С чего это ты вдруг такой любезный?» – спрашивает она, когда запах дыма насквозь пропитывает мою гостиную. «А чего ты такая подозрительная?» – парирую я, осторожно придвигаясь ближе к ней на диване. «Вот поэтому! – Назия швыряет мне газету. – Все вы, мужчины, одинаковы». Она поднимается с дивана и отходит к окну.

– Что происходит дальше?

– Я говорю ей, что прочел рецензию. Заверяю ее, что ей не о чем беспокоиться. «Этот критик просто не понял книгу, – говорю я ей. – Полагаю, ему неведомо, насколько реалистичны описанные в ней ситуации». Назия отворачивается от окна и глядит на меня недоверчиво: «А откуда тебе известно, какие ситуации я описала?» Я откидываюсь на диванную подушку и усмехаюсь: «Прочел во вступительном слове. Откуда еще мне все это знать?» Озадаченная, она быстро подходит ко мне. «Ты читаешь мои книги?!» «Конечно, читаю, – заявляю я, разумеется, надеясь расположить ее к себе своей искренностью. – Я читал их все». «Я тебе не верю. Даже Нури их все не читала».

– Вы правда читали все книги Назии? – поинтересовался Салман. Ему не терпелось узнать, не солгал ли Асфанд свояченице.

– Да. Нури всегда покупает по два экземпляра каждой, чтобы показать, что поддерживает сестру, – несмотря на то, что считает ее романы излишне рассудочными, а слог слабым. Она выделила для этих томов особый шкаф и старается с энтузиазмом говорить о творчестве сестры. Но сомневаюсь, что она заметит, если какая-нибудь из книг вдруг пропадет. Я читаю их по ночам, когда Нури уже спит.

– Ясно, – сказал Салман, удовлетворившись ответом. – Как Назия реагирует, когда слышит от вас это?

– Она в шоке. Мы проводим целый час, обсуждая ее персонажей. Той ночью мне спится спокойней, потому что я унял ее тревоги относительно запуска книги. Тем не менее я суеверен относительно нашей взаимной симпатии и хочу сохранить ее в тайне, в особенности от жены. Поэтому делаю вид, что у нас все по-прежнему, не давая Нури понять, что у нас с Назией произошло что-то вроде химической реакции. Днем я критикую свояченицу перед Нури, а мои ночи становятся менее одинокими благодаря завязавшейся между нами дружбе. Назия сбита с толку изменчивой природой наших отношений, отчего у нее появляется еще одна причина мне не доверять. Но со временем она начинает понимать, что ее такое положение дел тоже устраивает.

– Почему?

– Чем надежнее мы держим нашу дружбу в секрете, тем меньше это ранит Нури.

Салман нахмурил брови, слегка сбитый с толку логикой Асфанда. Если бы он прошел школу этикета здоровых отношений под руководством женщины вроде Азифы, ему бы не понадобилось быть таким осмотрительным. «Секреты между партнерами только рушат их отношения», – говорила она Салману. Тем не менее сама Азифа, кажется, находила утешение в собственных секретах, баюкала их, как детей, и прятала от него боль, что они ей приносили, потому что боялась его расстроить. Слушая рассказ Асфанда, Салман невольно вспомнил, как решение Азифы не жаловаться на долю жены неудачника, который едва сводит концы с концами, нанесло им обоим непоправимый урон.

Он сменил тему:

– Что вы с Назией делаете каждую ночь?

– Разговариваем. Она рассказывает про свой шаткий брак с Салимом, о проблемах с Сабин. «Она то и дело выкидывает какие-то фокусы, чтобы привлечь внимание. Даже учителя уже волнуются». Я спрашиваю, требуется ли от меня какая-либо помощь, но она не позволяет мне вмешиваться. «Сабин скучает по отцу. Я не хочу, чтобы она думала, что кто-то хочет занять его место». Мне не хватает духу сказать, что Сабин гневно зыркает на меня, стоит ей меня увидеть. Очевидно, девочка понимает, что между мной и ее матерью установилась глубокая запретная связь. Однажды она застает нас в салоне, видит, как мы украдкой целуемся. И, хотя понимает, что я ее заметил, не говорит ни слова ни мне, ни Назии.

– Вы с Назией спите вместе?

– Да, – признает Асфанд без колебаний и не боясь последствий. – Все начинается одной зимней ночью, когда мы уже решаем попрощаться на ночь, обняться и разойтись по комнатам. Но по какой-то причине никак не можем отпустить друг друга. Нас будто связывают невидимыми путами, утягивают в неизведанные территории, которые нам обоим не терпится изучить. Мы идем в гостевую комнату, там ложимся на постель и занимаемся любовью, страстной, неистовой – такой, какой у меня никогда не было с Нури. И остаемся там, пока из громкоговорителей соседней мечети не начинает доноситься утренний азан. И с этого дня наши полуночные дискуссии время от времени разбавляются сексом. Иногда кажется, словно и наши тела ведут глубокую беседу. Это магия, загадочное притяжение.

– Понятно. Наурин узнает об этом?

– Она узнает о наших полуночных разговорах, – с облегчением в голосе ответил Асфанд. – Однажды ночью я вижу ее поднимающейся по лестнице в три часа ночи. «Ты чего не спишь? – спрашиваю я. – Мы с Назией тут просто… разговариваем». Нури выглядит озадаченной. «Я встала попить воды, – мямлит она, – и заметила, что тебя нет в кровати…» Назия встает с дивана и объясняет сестре, что ей срочно надо было обсудить с кем-нибудь свою книгу. «Могла бы разбудить меня, Назия-апа», – говорит Нури. «Я не хотела тебя тревожить», – отвечает Назия. После этого моя жена больше ни разу к нам не поднимается, хотя я знаю, что она не спит и мерит шагами спальню. Мы с Нури никогда не обсуждаем те ночи, которые я провожу с Назией, даже когда по району начинают ползти слухи о нашей запретной дружбе.

– Как это случается?

– Как-то ночью нашей соседке не спится. Она достает бинокль, чтобы попытаться высмотреть Полярную звезду в ночном небе Карачи, – странно пытаться таким образом уснуть, но мадам Имдад всегда была довольно эксцентричной. Так получается, что ее бинокль не сдвигается дальше окна нашей гостевой комнаты. Мы с Назией всегда обязательно проверяем, задернуты ли шторы, и лишь в ту ночь забываем их задернуть. Нури узнает обо всем от мадам Имдад, но возмущенно отмахивается от этих слухов.

– Почему Наурин ничего не говорит? – спросил Салман, скорее взволнованный, чем изумленный ее решением и дальше закрывать на все глаза.

– Я не знаю. И, честно говоря, мне все равно. Я слишком поглощен чувствами к Назии, чтобы думать о Нури. Если Назия чего-то хочет, я молча исполняю ее желание. Спустя несколько месяцев после начала наших отношений она просит меня посадить бугенвиллею в саду, чтобы ей было чем любоваться во время вечерних прогулок. Я тут же велю садовнику это сделать. Когда она просит меня помочь ей залезть в шкуру ее персонажей, я никогда не разочаровываю. На данный момент я ее единственный друг. Это меня расстраивает, ведь это я виновник трагичной судьбы ее отношений с Фаридом и Долли – двумя ее друзьями, которые помогали ей больше всего.

– Вы в итоге рассказываете ей, что попытались разрушить эту дружбу?

– Да, – ответил Асфанд, вновь испытывая облегчение.

– Как Назия на это реагирует?

– Она не слишком довольна, но со временем мы с этим справляемся.

Будто для того, чтобы поставить точку, Асфанд громко зевает:

– Она говорит мне, что Долли и Фарид ее обидели. Что наши с ней отношения стали для нее утешением после того, как друзья ее предали.

– Когда все меняется? – продолжал допрос Салман.

– Много лет все идет гладко, пока Парвин не настраивает Сабин против меня и ее матери. После этого нам с Назией приходится отстаивать свою репутацию перед теми, кто нам дорог. Нури, которая лишь молча подозревала нас после доноса соседки, теперь вынуждена встретиться с правдой лицом к лицу. Она велит Парвин не совать свой нос куда не следует и прекратить провоцировать конфликты между Назией и Сабин. Но Парвин успевает настроить девушку против Назии. Когда Сабин уезжает с тетей Пино и выясняется, что шансов на ее возвращение практически нет, Назия прячется в панцирь из ненависти к себе. Наши полуночные свидания резко прекращаются, потому что она запирается у себя в комнате. Нури все повторяет мне, что Назия-апа планирует уехать через пару недель.