Речная искусительница (Речная нимфа) - Кроуфорд Элейн. Страница 34

— Бармен! Еще один ром.

Небритый хозяин салуна вытер руки о грязный фартук и взял с висевшей за ним полки кувшин. Затем направился к Пирсу и Джорджи. Джрджи потянула Пирса за рукав. — Нам нельзя больше пить. Пойдемте, капитан не будет нас ждать.

Хозяин налил Пирсу рома и неодобрительно посмотрел на Джорджи.

— Здесь — не место для юнцов.

— Ну, — вмешался Пирс, — так вышвырните его вон. Он поднял стакан и вновь осушил его до дна.

— Сэр, — Джорджи наклонилась через прилавок к бармену, — вы не знаете, кто бы смог мне помочь увести отсюда мистера Кингстона? Наш корабль уходит еще до рассвета, а он даже не оплатил проезд.

Пирс протянул руку, схватил Джорджи и притянул его к себе.

— А, так вот что тебе нужно. Ну, а потом-то ты уберешься? — он отпустил Джорджи и стал ощупывать себя, пытаясь отыскать внутренний карман пиджака. Наконец он нашел конверт с деньгами и вытащил его из кармана.

Джорджи быстро протянула руку, вырвала у него конверт и спрятала в карман своего пиджака.

— Вы еще пьянее, чем я думал. Удивительно, что никто до сих пор его у вас не украл.

Она повернулась к бармену:

— Вы мне поможете? Пирс прищурился.

— Меня никогда в жизни не вышвыривали из салуна. — Затем он стал оглядываться, как будто пытался кого-то отыскать. — А куда девалась моя красотка?

— Ты теперь иди, паренек, — устало сказал хозяин салуна. — Я прослежу, чтобы он не прозевал свой корабль. Как он называется?

— «Золотая Герцогиня». Нам дали вторую каюту на палубе.

Джорджи посмотрела вслед Пирсу, толкавшемуся среди толпы посетителей. Ее сердце сжалось от боли. Как он мог хотя бы посмотреть на другую женщину после того, как провел ночь с ней? После той любви, которую она с ним разделила.

Джорджи больше не могла смотреть на предательство Пирса.

Она повернулась и вышла из салуна.

Глава 14

Джорджи была вне себя от ярости. Гнев застилал ей глаза, когда она с силой рванула ворот рубашки. Две пуговицы отлетели и ударились о стоявшее перед ней зеркало. Но Джорджи уже было все равно. Она стояла посреди очередной мрачной и темной каюты. Впереди была неизвестность.

Джорджи с трудом сдерживала рыдания. Сердце разболелось от жгучей обиды. Никогда в жизни ее так не унижали. Видеть, как мужчина, еще совсем недавно предлагавший ей руку и сердце, волочится за какой-то знойной шлюхой и ведет себя, как идущий на запах безродный кобель…

Она сбросила рубашку, а потом стала дрожащими пальцами снимать с груди повязки. Джорджи хотела как можно скорее освободиться от проклятых повязок, чтобы взорваться от переполнявшего ее гнева. Быстрыми, но осторожными движениями она освободила сдавленную грудь. Эта процедура всегда причиняла Джорджи боль. Избавившись от ненавистных пут, она слегка потерла ноющую грудь и стала потихоньку приходить в себя. Вдруг она заметила свое отражение в небольшом зеркале, висевшем на стене. Джорджи опустила руки и стала изучать свои женские достоинства, освещаемые одинокой масляной лампой, прикрепленной на стене рядом с зеркалом. До встречи с Пирсом, Джорджи обычно думала о своей груди, как о досадной помехе. Однако, после того, как она увидела обнаженных местных женщин, бесстыдно выставляющих на показ свои прелести, ей стало интересно, будет ли она сама также привлекательна для мужчин. Для Пирса.

После некоторого размышления, Джорджи решила, что при ее высоком росте и стройной фигуре она выгодно отличалась от местных девиц. У Джорджи была высокая грудь, но она не висела, как у тех потаскушек, которые бесстыдно вытанцовывали на сцене в салуне.

Представить только! Их ноги просвечивали через юбки, и это выглядело, как жалкая попытка соблюсти приличия. Пародия на целомудрие. А туфли! а они их просто не носили. Неудивительно, что мужчины просто теряли рассудок от местных женщин.

С детских лет Джорджи учили, что можно иногда показать лодыжку в красивом чулке, но только, если она была настроена в этот момент немножко пофлиртовать.

Подстегиваемая жгучим любопытством, Джорджи сняла башмаки и носки, отшвырнула в сторону брюки и стала исследовать свои ноги. Она вытянула одну ногу так, чтобы на нее падал свет, и стала медленно поворачивать ее. Несомненно, ее ноги длиннее и стройнее, чем утех девиц. Джорджи слегка наклонила голову. А ведь мужчинам, должно быть, нравятся стройные ноги?

Не говоря уже о длинных волосах. Джорджи поморщилась. Она пододвинулась поближе к зеркалу и с отвращением встряхнула постриженными волосами, которые шапочкой обрамляли ее лицо.

«Во всем виноват Пирс. Я это сделала из-за него. Жалкий грязный волокита, предатель. Может быть, в этот момент он спит с одной из этих развратных язычниц».

Отходя от зеркала, Джорджи заметила конверт с деньгами, который она бросила на чемодан Пирса. Он был по-прежнему набит тысячедолларовыми бумажками, даже после того, как она уплатила за обратный проезд на «Золотой Герцогине». Придется еще несколько недель проторчать на корабле. Но выбора не было. Разве только остаться здесь, посреди Тихого океана.

Потом Джорджи вдруг пришло в голову, что так Пирсу и надо, если он не явится вовремя и опоздает на корабль. Пусть остается без денег и сидит здесь хоть до скончания века. Джорджи этого очень хотелось.

Она надеялась, что Пирс подцепит какую-нибудь страшную болезнь, вроде проказы.

— Вот что я тебе скажу, Пирс Кингстон, — произнесла она вслух. — Даже если ты и заявишься сюда сегодня ночью, я больше не стану издеваться над своей грудью и ходить целые сутки перевязанной. Пусть все станет на свои места, и будь, что будет!

Кто-то громко постучал в стену, и Джорджи поняла, что она дала волю чувствам и произнесла свою гневную речь слишком громко.

Она пододвинулась к стенке.

— Извините, — сказала Джорджи, немного успокоившись.

Однако волнение еще не прошло. Она гордо подошла к брошенному на койку холщовому мешку и затолкала туда свои повязки. Затем Джорджи схватила рубашку, просунула руки в рукава и застегнула оставшиеся пуговицы. Кому какое дело, если кое-где выделяются округлости? К такому выводу пришла Джорджи и погасила лампу. Даже, если Пирс и вернется, от него будет за версту нести ромом и дешевыми духами местных шлюх. Он будет слишком пьян, чтобы вообще что-то заметить.

Джорджи залезла на верхнюю койку, схватила подушку и прижалась к ней, свернувшись калачиком. Ей очень хотелось выбросить из головы мерзкого изменника. В этом ей помог целительный сон без сновидений.

Время тянулось медленно, Джорджи подскакивала при каждом звуке, думая, что наконец вернулся Пирс. Наконец ее сморил сон, и она погрузилась в забытье.

Через некоторое время Джорджи разбудил какой-то шум, громкий шепот и возня за дверью.

Загремела дверная ручка.

— Заперто, — приглушенно сказал мужской голос. Раздался тихий стук в дверь.

Джорджи не сомневалась, что за дверью стоял Пирс в компании подвыпивших дружков или, еще хуже, обнаженных девиц. Она лежала неподвижно и смотрела на цверь, прислушиваясь к шуму.

Стук повторился. На сей раз он был достаточно громким, чтобы разбудить весь проклятый корабль.

Джорджи вновь охватил гнев. Она спрыгнула с верхней койки и направилась к двери. Открыв дверь, Джоржи обнаружила двух мужчин. Их можно было хорошо разглядеть в лунном свете… Между ними висел, поддерживаемый под мышки, Пирс.

Оба незнакомца с изумлением уставились на Джоржи. Тут она вспомнила, что на ней ничего не было, кроме облегающей тело рубашки, и постепенно отступилa в темноту.

После небольшой паузы один из мужчин спросил:

— Это ваш?

— Боюсь, что так.

При звуке ее голоса Пирс вдруг приподнял бессильно болтавшуюся голову.

Мужчины подтащили его ближе.

— Лак, это ты? — его голова снова упала на грудь, он снова попытался ее поднять. — Мне никогда тебя не найти, — продолжал невнятно бормотать Пирс.

— Так значит, — сказал второй мужчина, — мы всю ночь терпели его болтовню о безвозвратно потерянной Лак, а вы все это время были здесь и ждали его? Да с нами просто сыграли шутку.