Развод. Я все еще люблю (СИ) - Вечер Евгения. Страница 37

— Соблазнить меня пыталась, — с горькой усмешкой.

— Ясно. Слежу. С завтрашнего дня. Сегодня уж простите.

Быстро доезжаю до Нади. В груди тепло от предвкушения встречи с женой и детьми.

— Димочка! — шепчет Надя, стоит мне только показаться на пороге ее палаты. — Тише, Сережка спит.

— Как ты? Устала?

— Привыкла, — пожимает плечами и прижимает к себе завернутую в пеленку Танюшку.

— Давай, — принимаю дочку из ее рук, и Наденька улыбается.

— Дим, — мурлычет ласково.

— Что такое?

— Сегодня детский врач приходил. Говорит, что детки начали вес набирать. Скорее всего на следующей неделе выпишут.

— Это очень хорошие новости!

Жена приподнимается на носочки и тянется к моим губам. Нежно целует, с любовью и трепетом.

Моя. Самая нежная. С морем эмоций в ярких голубых глазах.

— Я пойду, ладно? Меня, наверно, уже ждут! — выдыхает с искренней улыбкой.

А я остаюсь с детьми. Предвкушаю, как скоро заберу их домой.

— Танечка, красавица моя, — шепчу доченьке, а та кряхтит в ответ. — Скоро мы домой поедем. Тебе там понравится! У нас есть кошка, Пушинка. Она очень хочет познакомиться с тобой и с твоим братиком. Ты только расти, золотая моя. Только будь сильной и здоровой девочкой!

Грудь сжимает тревогой.

Слова врача про учет у невролога, проверку слуха и зрения, всплывают в памяти.

Таня и Сережа в любом случае мои дети и я сделаю для них все возможное и невозможное. Мне хочется верить в чудо.

Хочется, чтобы дети были здоровыми.

— Я люблю тебя, доченька, — осторожно глажу малышку по ладошке.

Таня хмурится, а затем сжимает крохотный кулачок, держит меня за палец. Наверно, это ее ответное "я тоже тебя люблю".

55. Домой

Я держу Танечку, завернутую в нежно-розовый выписной конверт, а мой муж прижимает к себе Сережу в таком же небесно-голубом.

Костя и Зоя фотографируют нас на фоне роддома.

Этот ад, наконец-то, закончился. Все позади.

Наших деток осмотрели, и хоть зрение и слух нужно будет обязательно проверять еще ни один раз, сейчас с малышами все хорошо.

Мы провели в роддоме долгие восемь недель. За это время листья на деревьях успели переодеться в яркий осенний наряд, земля пропиталась хлесткими дождями, температура воздуха упала до плюс десяти.

Зато в наших с Димой отношениях царит тепло. Такое, будто не было никаких бурь, гроз, проливных дождей. Мы словно не разводились.

Сейчас мы даже более близкие люди, чем было раньше. Мы — родители. Наша семья теперь полная, большая и счастливая.

И я счастливая.

Ровно до того момента, пока не вспоминаю про Алину.

— Какие уже большие! Ой, какие хорошие! — Зоя по очереди заглядывает в спящие детские лица. — Мои крестники! Мои сладкие пирожки!

— Ладно, поехали, — тихим голосом командует Дима.

Костя сегодня за рулем. Зойка на переднем сидении.

А мы с мужем сзади. Каждый держит по ребенку, сплетаем пальцы. Дима гладит мою руку осторожно.

Довольный до небес!

Он отличный папа. Я даже не ожидала, что Рогов будет так любить детей.

И от этого в душе что-то натягивается, ноет, крошится.

Алина тоже вот-вот родит. Дима упорно заявляет, что ее ребенок не от него. Но тест ДНК…

У меня есть страхи и опасения. Я молчу о них, проглатываю, стараюсь верить моему мужчине. Но эта вера, ничем не подкрепленная, шатается от каждого дуновения ветра. И иногда меня торкает до немой истерики.

Костя тормозит у ворот нашего нового дома.

— А можно в гости? — осторожно шепчет Зойка. — Очень хочется деток понянчить. Уже не терпится!

— Зой, не напрашивайся, — осаждает ее Костя.

— Да можно, конечно! Пойдем! — взмахиваю рукой.

Мы никого не приглашали на выписку. Захотели, чтобы этот день был только нашим.

Но Зоя и Костя… они уже родные. Столько помощи от них с момента знакомства, столько поддержки, столько добрых слов.

Я рада, что они есть.

Дима с волнением отпирает дверь.

— Надеюсь, тебе все понравится, Надюш. Я очень старался! — сообщает мой муж.

И я вхожу в наше новое гнездышко. С порога веет уютом. Прижимаю к себе доченьку, осторожно ступая по свежему паркету к кухне-гостиной.

Застываю при входе.

Все, как я мечтала! Обои с яркими красными цветами, зеленый кухонный фасад, большой обеденный стол, комфортная зона для готовки. И огромный диван для гостей тоже зеленый!

— Дима… — шепчу одними губами беззвучно.

Сердце шумно долбит в ребрах. Тудух-тудух, тудух-тудух.

На глазах наворачиваются сладкие слезы.

— Да, красиво! И удобно! — констатирует Зойка. — Слушай, муж, а я тоже такие обои хочу! Глянь, какие розы!

— Мы ведь уже выбрали васильки…

— Ну Костя! Васильки давай в спальню, а розы в гостиную!

Дима рассказывал мне, что у Грачей ремонт немного затягивается, но они уже переехали. Зоя настояла. С работы ушла, чтобы бытом заняться.

— Надь, давай чайник ставь, — Дима забирает у меня дочку.

Я с тревогой наблюдаю, как он держит двоих детей сразу.

— Я не уроню! — строго чеканит, заметив в моих глазах смятение.

— Я помогу, — кивает Костя и принимает Сережку.

Наши мужчины уходят в детскую, я щелкаю кнопку на чайнике, сажусь за стол.

— Ну, как ты? — начинает Зоя вполголоса.

— Нормально, — поднимаю плечами и взгляд отвожу.

Нервная дрожь прокатывается по позвоночнику.

Дима так старается отгородить меня от проблем с Лебедевой, что ничего толком о ней не говорит. А мне до ужаса страшно…

— Надь, что не так? — подруга прочитывает мое состояние и пытливо смотрит на меня.

Закрываю глаза обреченно и прикладываю прохладные ладони к горячим щекам.

— Алина… — вздыхаю шумно.

— А что она?

— Скоро родит. Дима так трепетно относится к Танечке и Сережке, что… я боюсь. Вдруг он увидит ребенка Алины и его молнией ударит осознание.

— Осознание чего?

— Вдруг проснутся какие-то чувства, Зой? Я знаю, что Алину ждет суд и тюрьма. Но… а если Дима ее пожалеет? Вдруг…

— Я тебя понимаю, Надя, — чеканит Зоя и расправляет плечи. — Но мы не узнаем этого, пока Алина не родит. Уже скоро. Потерпи.

56. Бесконечно…

— Ну, как тебе новая ванна с джакузи? — шепчет Дима, оторвавшись от телефона.

— Это рай на земле! — вытираю волосы полотенцем и заглядываю в кроватку к Танечке.

— Спят. Сережка просыпался, я его покормил.

— Значит, скоро Танюшка проснется, — присаживаюсь на край кровати и внимательно смотрю на мужа.

Столько всего пережили вместе… через столько всего прошли. Хочется верить, что Алина — наше последнее испытание.

— Ложись, Наденька. Если Танюшка проснется, я сам к ней встану, — радует меня Дима.

— Да ладно уж. Я привыкла не высыпаться.

— На этой кровати невозможно не выспаться, — смеется.

— Дим, — задерживаю дыхание на секунду. — Что дальше?

Если сейчас не поговорим, я так и буду изводить себя переживаниями.

— А что дальше? — переспрашивает с невозмутимым видом.

— Ну… Лебедева скоро родит. Ты собираешься подавать в суд?

Чувствую, как мурашки ползут по обнаженным плечам, словно скользкие холодные змеи. Кусают изнутри в самое сердце ядовитыми клыками и отравляют меня.

— Надь, это не твои заботы. У тебя есть дети. Занимайся ими! — отвечает как-то отстраненно.

— Я боюсь, Дим…

Дыхание перехватывает, а кончики пальцев холодеют.

— Чего ты боишься, родная?

— Что ты… и она… вы… боже! — вздыхаю. — Я боюсь, что ты меня опять обманешь!

Рогов кривится. Затем прикрывает веки и издает тихий стон, откинувшись головой на подушку.

— Я знаю, Надя, что тебе не просто доверять мне. Я предал тебя. Предал семью. Но скоро все закончится. Осталось потерпеть совсем немного. У меня все продумано.

— Ладно, — ложусь рядом с ним.

Муж обнимает и целует перед сном.