Меня не изгнать I (СИ) - Котовский Б.. Страница 20

— Они были хорошо обеспечены? — негромко я спросил у Мии, что сидела на корточках возле меня, подобрав подол своего платья и ковыряясь палочкой в углях.

— Вполне, — спокойно отозвалась она.

— Чем промышляли?

— Род Аскании был одним из первых. Не самыми первыми, но довольно древним родом в этих землях. Самые первые Аскании, то что мне известно из первых уст, — говорила она, явно намекая на Вильгельма, — занимались здесь земледелием. Если обратишь внимание — чуть дальше идет еще большее возвышение и начинается гора, которая закрывает город с той стороны и служит своеобразной отвесной стеной по ту сторону. Они нашли там всякие драгоценности, какую-то руду, которая очень стала цениться у дварфов за особые качества. Тут я без понятия, в дела кузнечные не влезала. Но начали с малого — открыли свою добычу, потом наладили поставки, потом развивали бизнес и в итоге все свелось к тому, что старший Аскании просто жили на откаты. Сейчас они имеют… — она осеклась, — имели. Имели свою долю чуть ли не в каждом предприятии или Гильдии, так как застали их становление, вкладывали средства в развитие и вот мы тут. Ничего особо делать не надо, деньги сами идут к тебе. Правда твой отец все равно бредил мыслями о том, чтобы придумать что-то новое всячески развивал тему селекции. Собственно, — она указала рукой в сторону садов: яблочного и цветочного. — Его рук дело. Он хотел представить это на следующей конференции и начать продвигать.

— Не спеклось, — брякнул я.

Она посмотрела на меня из-подо лба, но ничего не сказала, после чего встала, отряхнув руки и побрела к выходу. Я пошел следом. Здесь нас больше ничего не держало. Меня так уж точно.

Дорога сама нас вывела к таверне «Рога и Копыта». Мы молчали весь путь. Также молча зашли внутрь. Мия заказала на нас обоих по порции сидра и какой-то там похлебки с луковыми колечками.

Розетта кивнула, отправила заказ на кухню, а сама выразила мне свои глубочайшие сожаления. Я покивал, принял ее слова. Ну а что мне еще оставалось делать?

Сели за дальний столик, подождали, пока принесут обед и стали есть.

— Что думаешь? — спросил я у Мии, вымакивая куском хлеба остатки еды из глиняной тарелки.

— Ничего, — коротко сказала она, явно пребывая в своих каких-то неведомых мне размышлениях. — Пока что ничего. Мне нужно добраться до тел, тогда у меня будет хоть какая-то информация.

— Ну, совсем ничего? Ты не знала были ли… — я откашлялся и понизил тон вдвое. — Были ли у Вильгельма враги? Заядлые какие-нибудь. Грифферы там.

— Кто? — спросила она.

— Те, кто хотят ему насрать в карман просто так.

— Таких полно. Вот только поджег это серьезное дело и за это по головке не погладят. Ни гриффонов твоих, ни кого-то еще. Наименьшая мера наказания, если поймают — заставят выплатить полную сумму на восстановление.

— А наибольшая?

Она провела по шее указательным пальцем, закатила глаза и вывалила язык, дергаясь в припадке.

— Ну или четвертование, колесование, обезглавливание, сожжение живьем, разрывание лошадями, — перечисляла она, загибая пальцы, пока не стала это делать по второму кругу.

— Ладно, я понял. Короче говоря — казнят.

— Да, — сказала она, отхлебывая сидра из кружки.

В таверне было пусто. Сидели только мы, Роналд мирно дремал на стуле и Розетта, которая настырно терла свою стойку. Удивительно было то, насколько быстро это существо умудрялось наводить порядок в своих владениях.

Я откинулся на спинку стула, сложил руки на животе и погрузился в раздумья. В целом, бесполезные. Это напоминало мне попытки угадать ветку сюжетного квеста в какой-нибудь игре. Но я не владел исходными данными. Просто попал в точку интереса и вынужден теперь либо ждать, пока Мия что-то нанюхает, либо мне ПОВЕЗЕТ. Пока что, судя по всему, мое везение закончилось.

Из того, что имеем: у Вильгельма были враги, но у кого их не бывает?

Поджог — дело страшное, карается законом и даже смертью.

Я помню прототип того, кто убил Вильгельма, но лица достоверно никогда не было видно. Все время какое-то смазанное в памяти оно отображалось. Высокий, здоровый, мрачный. Плащ еще такой идиотский, словно в доках работает, где постоянно брызжет вода. И сапоги соответствующие, да. Тяжелые такие, с железными набойками, чтоб если что на ногу упало — не отдавило пальцы.

Но если он уже убил Вильгельма, то какой ему прок от сжигания поместья? Связаны ли эти вещи между собой? Пока что вопросов было больше, чем ответов.

— Я хочу домой, — известила меня Мия.

— Ну, иди. Я ж тебя не держу, — спокойно ответил, за что тут же получил пинок в колено и крайне недовольный взгляд. Из головы как-то выдуло мысль об утреннем разговоре и ее объяснениях.

— А, — сказал я. — Ну, пойдем.

Мы встали из-за стола, некромантша рассчиталась с Розеттой за обед; я еще раз послушал ее причитания о том, что управы нет на этих лиходеев, что отец мой был прогрессивным человеком, на которого многие ботаники полагали большие надежды в области селекции; что мать моя, чудесная женщина; что дед с бабкой — что-то там еще, я слушал ее вполуха и хлопал по спине, пока она повисла на мне и рыдала в плечо. Кто кого утешал — непонятно.

— Роналд, — сказал я и отсалютовал двумя пальцами ему от виска. Огр почтительно кивнул, прикрыв глаза.

Мы вышли на улицу. День близился к своему концу. Солнце стало красным, катилось к горизонту, освещая все вокруг алыми оттенками. Мое внимание привлек рык, который доносился по правую руку. Я повернул голову и увидел Чакки, который оскалился на пьяного мужика, что встал на четвереньки и тянул к нему руку.

— Ути мой маленький, — бурчал мужик. Где он успел налыгаться посреди дня было загадкой. С другой стороны, негде что ли?

— Мужик, я бы не советовала. Эта затея тебе боком выйдет, — обратилась к нему Мия.

— Да почему-у-у-у, — тянул он. — Ты ж псматри, какой он миленький, утю-тю, — мямлил он и тянул к нему свои грязные пальченки.

Ожидал чего угодно: Чакки кинется и укусит за палец. Облает. Грызанет за нос. Обоссыт наглеца. Однако от увиденного у меня глаза на лоб полезли. Доебав Чакки своим сюсюканьем, мужик испарился на месте. Ну вот просто раз и не стало его. Я только и успел заметить, как пасть пуделя открылась, растянулась до размеров пивного ларька и просто поглотила незадачливого алкоголика.

Мия тяжело вздохнула возле меня.

— А я говорила. Я предупреждала, что это плохая идея. РОЗЕТТА! — крикнула она. Со стороны таверны тут же послышались звуки шагов. Семенящие свинтусовы шажочки и гупающие Роналдовы.

Тут-то мне и вспомнился шепоток вчерашний, когда огр пригрозил непутевым посетителям выйти подобру-поздорову, а иначе он попросит это сделать своего пуделя.

В замедленной съемке своей памяти я еще раз прокручивал увиденное: огромная бездонная пасть с миллионом зубов, острых, как лезвие бритвы.

— А НУ ФУ! — гаркнул Роналд, выскакивая на улицу.

— Поздно, — спокойно откликнулась Мия.

Розетта подбежала к пуделю и стала его журить. Вот честно: хуй его знает, почему он не сожрал ее точно также, а наоборот, как-то вжался весь, ушки закатил, глазки грязненькие сделал. Фантасмагоричность началась тогда, когда она начала просить Чакки выплюнуть каку. Буквально.

— Чакки, выплюнь его. Ну невкусное же. Ну, давай я тебе вырезки говяжьем дам, если ты его выплюнешь. Давай?

Пудель насторожился. Вроде предложение интересное, а вроде и наебаловом попахивает.

— Открой ротик, — сказала она ему. И снова: миленький черненький пудель обращается в чудище невообразимого и неописуемого ужаса. — Вот ты мой хороший, — сказала Розетта и на моих глазах заходит к нему в пасть. Я вижу, как она медленно идет внутрь в темноту, пока не исчезает и только эхом раздаются ее шаги.

Я посмотрел на Роналда. Он спокойно стоял рядом, глядел на Чакки и гладил его по макушке. Его не обезображенное интеллектом лицо ничего не выражало. Обыденность.

Мой взгляд упал на Мию. Перенеся вес на одну ногу, она отставила немного вторую в сторону, от чего ее бедро аппетитно выглядывало из-под платья. Интересно, и не стыдно ей рассекать в такой одежде? С другой стороны, я не видел или не обращал особого внимания на других местных жительниц и героек… героенесс? Геройш? Героев женского пола. Так вот, Мия тоже стояла и спокойно курила свою трубку.