Шерлок Холмс и уэльские тайны - Биггл Ллойд, младший. Страница 25

Озеро так же было скрыто от глаз, как и всё остальное. Вокруг стояла глухая, зловещая тишина. Мы двигались гуськом по овечьей тропе. Стал отчётливо слышен шум водопада, и мы начали крутой подъём на Ллангелин. Лошади преодолевали его с гораздо большим трудом, чем пони.

Когда мы подъехали к источнику со святой водой, Холмс соскочил на землю и начал кропотливый осмотр местности. Туман не позволял видеть дальше одного-двух метров, поэтому Холмсу пришлось буквально прощупать каждый квадратный сантиметр возле каменных развалин и кустарников. Он то приседал, то сгибался в три погибели, то становился на колени и припадал к земле, опираясь на руки. Из тумана временами слышались его восклицания, а иногда даже целые фразы, но их нельзя было разобрать.

Наконец Холмс вернулся к нам и, протянув вперёд руку, разжал её — на ладони лежал серебряный флорин.

— Вот, — сказал он, — нашёл там, где вы обнаружили следы. Монетка была втоптана в землю тем, у кого были деревянные башмаки с круглыми носами. Он, очевидно, нервничал и потряхивал в кармане мелочью, и монетка выпала. Интересно, что значит для валлийца монетка в два шиллинга?

— Она ничего не значит лишь для англичанина, — с горечью отозвался Мадрин.

— Вы были правы, — объявил Холмс, обращаясь ко мне, — подковки на башмаках с круглыми носами совершенно новые.

— Простите, сэр, — сказал я, — но мне, как и очень многим, кажется, что появление Глина Хьюса ночью в такой глухой местности нельзя объяснить какими-то разумными причинами.

— Вы опять не желаете рассуждать логически, Портер, — упрекнул меня Холмс. — Всё как раз наоборот: у него была какая-то причина для встречи именно здесь. Во-первых, это место практически никем не посещается, и во-вторых, оно хорошо скрыто от глаз посторонних. Вряд ли вы найдёте ещё одно такое место во всей округе. Другое дело, что и убийцы выбрали его примерно на том же основании.

— Но зачем ему понадобилось встречаться с убийцами?

— Конечно, он не знал, что они собираются его убить, и шёл сюда с какой-то целью.

— Видимо, его интересовало что-то очень важное, — заметил я.

— Совершенно верно. Какого рода информация могла показаться ему столь важной, что он ради неё пошёл сюда?

Я покачал головой.

— Что больше всего заботило Глина Хьюса в тот момент?

— Конечно, настойчивые ухаживания Эмерика Тромблея за его дочерью, — ответил я.

— Значит, можно предположить, что кто-то обещал рассказать ему о новых планах Эмерика Тромблея в отношении его дочери. Это был не деревенский житель, хотя бы потому, что Хьюсу не потребовалось бы идти так далеко, чтобы поговорить с ним. Значит, этот человек хотел, чтобы об их встрече никто не знал. Кто бы это мог быть?

— Тот, кто работает у Эмерика Тромблея, — подсказал я.

— Верно, — кивнул Холмс. — Может быть, слуга или работник с фермы, якобы случайно подслушавший разговор и давший знать Хьюсу, что собирается сообщить ему нечто важное. Он просил Хьюса сохранить всё в строгой тайне. Вот почему тот отправился сюда, причём пешком.

— Но это значит, что убийцы таким путём заманили его в ловушку, — догадался я.

— Скорее всего, так, — сказал Холмс. — Но если нам более или менее ясны причины его прихода сюда, то нам совершенно неизвестны побуждения убийц. Если бы мы знали это, мы раскрыли бы всё дело. Будем же терпеливо собирать факты в надежде найти ключ к загадке.

— Святой Селин накажет убийц, — тихо проговорил Мадрин.

— Будем надеяться и на это, — сказал Шерлок Холмс, — потому что наказание убийц, оставивших такие скудные улики, действительно требует вмешательства сверхъестественных сил.

Он подошёл к источнику и, зачерпнув воды, задумчиво попробовал её. Мы сели на лошадей и стали медленно спускаться вниз по крутой тропе. Вскоре мы подъехали к Тиневидду.

Кайл Коннор поджидал нас на верхней площадке лестницы.

— Я получил записку от священника, — сказал Коннор, пожимая Холмсу руку, — в которой он пишет, что вы играете в шахматы. Вы лондонец?

— Никогда там не был, — не моргнув глазом ответил Холмс. — Кардифф и Бринтоль — главные пункты моей деятельности, хотя иногда я совершаю поездки на север, но не в Шотландию, имейте в виду. В Шотландии можно тратить свои шиллинги; вырвать у шотландца шиллинг — дело абсолютно безнадёжное.

— Хаггарт Батт — странное имя, — заметил Коннор.

— Мои предки, — усмехнулся Холмс, — делали дубинки и умели постоять за себя в кулачном бою.

— Думаю, что и вы умеете это делать, — сказал Коннор, окидывая взглядом атлетическую фигуру Холмса. — В ваших жилах есть валлийская кровь?

— Никаких достоверных сведений об этом не имеется, — ответил Холмс, — но, быть может, кто-нибудь и подпустил капельку для закваски.

Кайл Коннор откинулся в кресле и захохотал во всё горло.

— Вторая странность — это сочетание в одном лице барышника, торгующего лошадьми, и шахматиста. Не хотите сыграть со мной партию до обеда?

— Я к вашим услугам, — с готовностью согласился Холмс.

— А вы, молодые люди, — обратился к нам Коннор, — будете смотреть на нашу игру или посидите в библиотеке?

Мы избрали библиотеку. Я был поражён, как, впрочем, и Мадрин, количеством книг в библиотеке Коннора и тонким их подбором. Два часа пролетели совершенно незаметно, и только чувство голода заставило нас оторваться от книг.

Вдруг из гостиной послышался громкий смех Коннора.

— Изумительно! Просто изумительно! — воскликнул он и потом, уже тише, сказал: — Ни за что не стану покупать у вас лошадей. Вы дьявольски хитры, мой друг!

За столом Коннор и Холмс оживлённо обменивались сведениями о различных породах лошадей, об их достоинствах и недостатках. Мне было ясно, что Холмс проходит проверку — точно так же, как и я вчера.

— Что это вы сегодня притихли, дорогой Джонс? — вдруг обратился ко мне Коннор. — Неужели вас не интересуют лошади?

— Всё, что я знаю о лошадях, — отозвался я, — сводится к двум простым вещам: на них можно ездить верхом и их можно запрячь в карету или телегу.

— А вот мистер Батт знает о лошадях почти всё. Вы давно с ним знакомы?

— Со вчерашнего вечера: мы с Дафиддом познакомились с ним в доме священника. Он предложил нам проехаться на его лошадях, и мы согласились. Я хотел отказаться, увидев, какой сегодня туман, но Дафидд настоял на поездке, потому что валлиец никогда не нарушает данного обещания.

Когда мы встали из-за стола, Коннор спросил Холмса, долго ли он намерен пробыть в Уэльсе, и тот ответил, что всё зависит от того, как пойдут дела. Во всяком случае, в будущий вторник он ещё будет на ярмарке в Ньютауне. Коннор выразил надежду, что ему удастся взять реванш у Холмса в самое ближайшее время, и тот обещал продолжить их неофициальный шахматный матч.

Коннор опять продемонстрировал нам свой механизм спуска и подъёма кресла, и мы вышли на крыльцо.

Пожилой работник подвёл к крыльцу наших лошадей и неожиданно обратился к Холмсу:

— Миссис Пью просила меня поговорить с вами. Она очень обеспокоена. Я её муж и служу управляющим у мистера Коннора.

— Пожалуйста, говорите. Мы вас слушаем, — ответил Холмс.

— Прошлой ночью кто-то чуть не пробрался в наш дом.

— Вы сказали об этом мистеру Коннору?

— Он только махнул рукой и расхохотался. Но я-то знаю, что кто-то действительно пытался залезть на второй этаж и проникнуть в его комнаты. Мы очень волнуемся и боимся за него. Он такой добрый человек и хороший хозяин.

Попросив Мадрина подержать лошадей, мы с Холмсом пошли следом за мистером Пью и завернули за угол дома.

— Вот здесь незнакомый человек пытался взобраться на второй этаж, — показал мистер Пью. — Наша комната на первом этаже, и, услышав шум, я вышел из дома. Вижу, он карабкается наверх. Я побежал будить мистера Коннора, а он говорит, что это мне приснилось и что в плотно закрытые окна никто не может пробраться. Но я всё видел своими глазами. Что нам теперь делать, сэр?

Холмс всё очень тщательно осмотрел и, показав мне на земле, не поросшей травой, отпечаток руки возле самого фундамента, словно кто-то крался на четвереньках, проговорил: