Эпоха второсортных злодеев (СИ) - Мусаниф Сергей Сергеевич. Страница 37

Что уже начало происходить.

Я почувствовала… многое. Целый букет всего.

Я не призывала топор, но знала, что он покинул свое место в кузове моего пикапа и уже стремится сюда. Я знала, что он не успеет прилететь в мою руку, и знала, чья именно рука будет готова его принять, когда он все-таки здесь окажется. Я почувствовала холод и огонь одновременно, я услышала хлопанье огромных крыльев и хищный клекот воронов, и дрожь земли от сходящихся в смертельном бою армий, крики умирающих воинов и сладострастные стоны женщин, я вспомнила тяжесть копья, которого никогда не держала, и легкость, с которой оно пронзало моих врагов, почему-то вспомнила хруст черепов, проламываемых палицей, почему-то очень похожей на бейсбольную биту (должно быть, сказался мой недостаток воображения), я ощутила, как дополнительные комплекты рук готовы вырваться на волю, и как через секунду — объективную секунду, а не ту, что я переживала в моменте — развернутся за моей спиной черные крылья той, кто уж не будет Робертой Кэррингтон.

И вряд ли когда-нибудь сможет породить что-то, кроме хаоса.

Дщерь Мести и Войны была готова прийти в этот мир.

Снова.

Но на этот раз она была готова остаться в нем навсегда.

Глава 19

В общем, это была такая ситуация, о которой рассказывают малознакомым собутыльникам в баре, заканчивая свое повествование словами: «ну а потом нас всех там поубивали на фиг». Выхода не было. Я видела только пулю, летящую мне в грудь, и понимала, что вот эти считанные доли секунды, пока она летит, это последние доли секунды моей жизни. Бронежилета на мне не было, шансов на то, что стрелка удовлетворит мое ранение, пусть даже и тяжелое, и он не произведет контрольного выстрела в голову, не было. Надежды на то, что мне поможет Ленни, или подоспеет застрявший в двух кварталах отсюда Алекс, я не питала.

А потом, сколь бы невероятным это ни казалось, я увидела вторую пулю. Ее траектория была перпендикулярна первой, да и летели они на одной высоте, и вторая была чуть быстрее, и хотя этого выстрела я не слышала, мне стало любопытно, чем все это может закончиться. Согласно всем законам статистики, вероятность подобного исхода была минимальна, но траектории все-таки пересеклись, и вторая пуля врезалась в первую, ту, что казалась мне смертельной, отчего они обе сменили направление и улетели куда-то в сторону уже разбитого холодильника.

Даже находясь в своем замедленном режиме, я еще не успела осмыслить происходящее, как третья пуля угодила стрелку в голову, пробила шлем и выплеснула содержимое хранящейся в нем головы на соседний стеллаж. Похоже, что кто-то догадался прихватить на эту вечеринку бронебойные патроны.

Я подползла к Ленни, который, разумеется, ничего не заметил. Конечно, он не мог не обратить внимание на смерть стрелка, но вот фокусы, которые на моих глазах вытворили две пули, остались для него за кадром.

— Как ты?

— Бывало лучше, — сказал он. — Что происходит?

— Очевидно, прибыли еще конкуренты, — вздохнула я. Из торгового зала доносилась беспорядочная стрельба, но в нашу сторону, как ни странно, пока ничего не летело. Но на то, что это пришла долгожданная подмога, я не рассчитывала. Хотя бы потому, что ждать подмоги было неоткуда.

Число тех, кто мог выступить на моей стороне, стремительно сокращалось. «Континенталь» был готов предоставить защиту, но только в стенах своих отелей, Кларк был вне игры, а Алекс и его друзья копы… Боюсь, что одним отрядом спецназа эту проблему не решить.

Стрельба стихла. Мы понятия не имели, кто победил, да это и не имело никакого значения. Мы в любом случае были в финале этого соревнования, и разминуться с победителем отборочных туров у нас бы не получилось.

И тогда появился он.

На вид ему было лет тридцать-тридцать пять. Он носил синие джинсы, армейские ботинки, черную водолазку и легкую кожаную куртку, его прическа была растрепана так живописно, что лучшие парикмахеры удавились бы от одной его фоточки в «инстаграме», и в каждой руке он держал по пистолету. Мой охочий до всяких незначительных деталей взгляд опознал в этих пистолетах довольно редкие для наших краев «вальтеры ППК».

Но больше всего меня удивило его лицо. На нем застыло скучающее выражение, как будто человек занимался какой-то примитивной, давно ему знакомой и уже приевшейся работой, вроде глажки белья или копания канав.

Поскольку незнакомец в этой ситуации не мог быть никем, кроме очередного кандидата на награду за наши головы, Ленни сделал однозначные выводы и спустил курок.

Почему я сама не выстрелила? Да черт его знает, на самом деле. Может быть, я еще не дошла до той стадии отчаяния, когда начинаешь палить в каждого встречного. Может быть, думала, что он похож на специалиста из «Континенталя» и не хотела пристрелить человека, который пришел нам на помощь. Может быть, постояв какое-то мгновение на грани смерти, я растеряла все свои рефлексы…

В общем, Ленни выстрелил, а Ленни все-таки учили стрелять, пусть и не так усердно, как меня, и практики у него было поменьше, а на новом парне не было никакой брони, и в какой-то момент я поверила, что его песенка спета, а потом баллистика вышла из чата, прихватив с собой и законы физики.

Потому что новый парень увернулся от пули. Я даже толком не поняла, как он это сделал, как это вообще можно сделать, когда в тебя стреляют из современного пистолета всего с десятка шагов, но он неуловимым образом успел сместиться в сторону ровно настолько, насколько было нужно, чтобы пуля пролетела мимо.

Ленни попробовал еще раз, но его пистолет выдал только сухой щелчок.

— Патрон заклинило в стволе, — сказал новый парень. — Такое не слишком часто, но все-таки случается. Причем, как правило, случается в самый неподходящий момент, хотя текущий момент я таковым и не назову. Боб, нам с тобой нужно поговорить.

— Момент не самый подходящий, — сказала я.

— Вполне подходящий, — сказал он. — В торговом зале нет никого кроме нас и одного парня в отделе газировки, но он в глубоком обмороке и вообще явно не при делах. У него и оружия-то с собой не было. А плохих парней я перестрелял.

— Следующая партия плохих парней может подвалить в любой момент, — сказала я.

— А, да? Не волнуйся, они нам не помешают, Боб.

— Ты уже второй раз назвал меня по имени. Мы знакомы? — я говорила, что у меня есть провалы в памяти? По-моему, говорила. Но, как бы там ни было, мне казалось, что такое знакомство я бы точно запомнила.

— Заочно, — сказал он. — Я много о тебе слышал.

— И от кого же?

— От твоего отца, — сказал он.

Он не был похож на человека, который мог быть знакомым с Джоном Кэррингтоном, о чем я ему и заявила.

— Не этого отца, Боб, — сказал он. — Настоящего.

И тут мой натренированный на всякие глупости глаз заметил еще одну странность.

Он не вписывался.

Знаешь, это как если ты пытаешься совместить две фотографии в фотошопе. Вырезаешь силуэт человека и ставишь его на другой фон, подгоняешь масштаб, проводишь цветокоррекцию, дорисовываешь тени, и через несколько часов стараний итоговый результат вроде бы выглядит, как надо… почти.

Ты все равно видишь какое-то несоответствие, пусть и не можешь его толком объяснить. Может быть, это от того, что ты сама точно знаешь, что тут не так.

Так вот, этот парень не вписывался в окружающий его мир. Наш мир. Он стоял в проходе, разговаривал со мной, но мне все равно казалось, что фон позади него нарисован. Пусть и рукой очень умелого мастера, но нарисован.

Мне говорили, что в какие-то моменты я и сама могу производить такой эффект, и объяснение этому могло быть только одно.

Он тоже не отсюда.

Если он знаком с моим настоящим отцом, то, скорее всего, он пришел из… как они там говорили? Миров бесконечной войны?

Я мало что знала об этом месте, куда более странном, чем наш мир. И, каким бы невероятным это ни казалось, возможно, куда более жестоком.