Ступень третья. Часть первая (СИ) - Видум Инди. Страница 28

— Извлечь можешь? — спросил император. — И покопаться у него в голове?

— Могу, Ваше Императорское Величество, — я помялся, — но не сильно хочу. Возможно, будет лучше, если я передам перстень и вы увидите все сами?

— Не хочешь? Почему?

— Чужие тайны мне не нужны. А уж когда они государственные, большая вероятность расстаться с головой раньше срока. У меня и без того нет уверенности, что вы меня отпустите просто так.

— Разумеется, просто так не отпущу, — согласился он. — Только после особой клятвы, после которой ты никогда и никому не расскажешь о том, что случилось. Списка у тебя нет?

— Какого, Ваше Императорское Величество?

Он поморщился.

— Приказываю на время этой беседы отбросить титулование. Списка тех, в ком сидят эти, как ты их называешь, медузы.

— Нет. Я подозреваю, что Вишневский это знал и что эта информация есть у Моруса, но лезть в него не буду, потому что он может взять меня под контроль.

— Уверен?

— Нет, но проверять не хочу. В начале нашего общения он был слаб, так как не восстановился после принудительной голодовки. Сейчас он очень силен особенно в ментале, я не уверен, что смогу ему противостоять со всеми защитами, которые я знаю. Предсмертная записка Вишневского была ловушкой. Думаю, Морус не давал ему уйти, пока Вишневский не поставил последнюю точку.

— Что будет, если мы его уничтожим?

— Я не уверен, но мне кажется: мы получим нового Моруса в одном из кланов. Семена посеяли, всходы надо драть.

— Ефремов?

Я отрицательно покрутил головой.

— Пока я видел только в вашем секретаре. Внедрение сложно провернуть, если жертва ментально защищена.

Он откинулся в кресле и с удивлением на меня воззрился.

— Сколько, ты говоришь, тебе лет?

— Пятнадцать.

— Ты столь уверенно рассуждаешь о магии.

— У меня был хороший учитель. Он мне очень много дал.

— Ты его давно не видел, — слова императора были скорее утверждением, чем вопросом. Значит, его люди — одни из тех, кто наблюдает за мной. — Он не предупреждает о появлении?

— Иногда, — ответил я. — Последний раз, когда мы разговаривали на тему моего ученичества, он сказал, что я знаю достаточно, чтобы не дергать его по каждому пустяку.

— Но сейчас не пустяк. Сейчас твоя жизнь в опасности.

— Мой учитель волхв, а не ясновидящий, — напомнил я.

Устроить им, что ли, еще одну сцену явления Варсонофия? Только ведь опасно, когда столько наблюдателей. Кто-то да определит, что это всего лишь иллюзия, не самое сложное и почти манонезатратное действие. Нет уж, Варсонофия должен являться только лично. Придумать бы еще к кому… Точно, Андрей Мальцев: и просьбу его выполню, и легенду поддержу. Если останусь жив после всего этого, конечно.

— Твой учитель разве не должен проверять, как ты выполняешь его указания?

— Он и проверяет, когда появляется. И я стараюсь выполнять его указание в точности, иначе следует наказание. Довольно суровое надо признать.

Император неожиданно нахмурился.

— Физические наказания детей в нашей стране запрещены.

— Зато они позволяют воспитать внимательного и аккуратного мага, как говорит мой учитель. Лучше пару раз выпороть, чем один раз похоронить.

Сейчас я повторял слова Айлинга. В чем-то я был с ним согласен: слово «нельзя» через задницу понимается наиболее доходчиво и то, к чему это слово относится, запоминается на всю жизнь.

— Мне надо с ним встретиться.

— Я его спрошу. И это все, что я могу обещать.

Он неохотно кивнул.

— Хорошо, сейчас я вызову секретаря, и ты выяснишь, на кого он шпионит и извлечешь медузу, чтобы я на нее взглянул. Пока я даже не представляю, о чем речь. Ни к чему, мне известному, это описание не подходит.

Голову я бы в заклад не поставил, но мне казалось, что за основу все-таки был взят демон Пыльных Миров, на свою беду, подвернувшийся Вишневскому. Часть индивидуальности он сохранил, что и позволило созданию поработить создателя.

— Скорее всего, один из безумных экспериментов Вишневского вышел из-под контроля.

У Вишневских был ряд интересных находок в бытовых заклинаниях, и все же основной упор они сделали на преобразовании живой ткани. Сделали — и проиграли и жизни, и клан. То, что я принял их герб, не обязывало меня продолжать их изыскания. Ошибка привела к смерти, феникс возродился — и больше этой ошибки не сделает.

Секретарь вошел сразу, как император нажал кнопку вызова. Хозяин кабинета завел с ним длинную беседу, я же нехотя надел управляющий перстень и полез в голову секретарю. Только вот криминального там ничего не оказалось, совсем, а вот от медузы шла управляющая нить и терялась где-то в глубинах дворца, а значит, доставать часть Моруса — дать сигнал преступнику.

Глава 14

Секретарь вышел. Император дождался, пока я восстановлю защиту от прослушки, и сказал:

— Я не заметил, чтобы ты что-то извлекал.

— Я не стал этого делать.

— Ты нарушил мой прямой приказ?

Вопрос был с наездом, но тон не был угрожающим. Скорее — удивленным.

— От медузы в голове вашего секретаря идет управляющая нить. И идет она не очень далеко. Скорее всего, кукловод находится прямо во дворце. Или в одном из соседних зданий. А если бы я ее извлек, он бы почувствовал и успел замаскироваться. Вам же этого не надо?

По ощущениям направление было на корпус Императорской гвардии. Но я этого говорить не стал: не настолько я хорошо ориентируюсь, чтобы утверждать это с уверенностью.

— Ты прав. Если есть возможность выявить, это нужно делать сразу, пока след не успел остыть.

Подслушивающее заклинание вибрировало, меняло конфигурацию, но пробиться через мою защиту не могло. Я опять его проявил, чтобы за поведением заклинания наблюдал не только я, но и император.

— Ефремов точно не под контролем?

— Точно, — с уверенностью ответил я. — Более того, его тоже прослушивают. Только я ему этого не успел сказать.

Император помрачнел. Еще бы: под носом зреет заговор, а те, кто этот заговор должны пресекать на корню, в теме ни ухом, ни рылом. Да еще какой-то подросток нагло тычет в физиономию всеми просчетами. Не самый хороший расклад.

— Сейчас я вызову Ефремова, пойдешь с ним и определишь того, кто пытается сейчас нас слушать.

— А если это окажется его начальство?

Император бросил на меня короткий острый взгляд.

— Я прошу определить, а не арестовывать. И вообще не стоит как-то давать понять, что его выявили. А почему ты решил, что это может быть генерал Зимин?

— Вряд ли Ефремова слушали по распоряжению кого-то мелкого, — ответил я. — Я не знаю, какие могут быть причины у вашего Зимина, но тут явно пахнет дворцовым переворотом, если не чем похуже. А значит, лицо, заварившее кашу, сидит достаточно высоко, чтобы в этой каше не потонуть и чтобы иметь возможность получать информацию не только через медуз. Подозреваю, что их во дворце не так уж и много иначе вы бы уже заметили.

— Мне все больше хочется поговорить с твоим учителем.

А уж как мне хотелось поговорить! Но только с учителем настоящим, а не вымышленным Варсонофием. Но марку приходилось держать как единственному известному волховскому ученику.

— Не вам одному. Но даже если я передам приглашение завернуть к вам во дворец не факт, что он захочет пообщаться. Волхвы не лезут во внутреннюю жизнь государства.

— А ты? — насмешливо спросил император.

— А я не волхв. У меня вон клан образовался. — Я вздохнул. — Хотя я этого очень не хотел. Какой из меня глава?

— Посмотрим, какой из тебя глава. Пока вы очень неплохо о себе заявили. Безопасника Баженовых сманили опять же. Не самый хороший поступок, но выигрышный для вас. Постников — очень хороший выбор.

— Мы не сманивали, с чего вы взяли? — я удивился. — Баженов его вынудил выйти из клана и попытался убить. Постников ко мне за защитой пришел. И да, предложил свои услуги. Но так-то у меня уже толпа под началом, а я понятия не имею, что с ней делать.