На грани измены (СИ) - Ридд Анастасия. Страница 29

Войдя в квартиру, я замечаю шубу и сапоги жены, значит, Инга уже вернулась. Но дома стоит подозрительная тишина. Я прохожу в спальню и застываю на пороге — моя супруга крепко спит. Бесшумно подхожу к кровати и осторожно касаюсь губами ее щеки. Она не просыпается, тогда я забираю с комода мобильный и покидаю комнату.

Телефон оживает, и я, смахнув по экрану, отвечаю на звонок.

— Миха, не мог дозвониться до тебя, — быстро произносит Вадим. — Я насчет пожара. Эксперт сказал, что проблема действительно в проводке. Так что ничего криминального.

— Ты уверен? — возникает пауза. — Нет, я не верю, что пожар — это случайность. Тесть до сих пор в больнице, а теща как на иголках.

— Уже ездил к ней?

— Да, я был у нее.

— Переживает, наверное. Но ты молодец, что квартиру там быстро нашел.

— Конечно, переживает. Она все прекрасно понимает.

— Миха, там все чисто, — снова говорит Романов. — Я сам лично видел.

— Спасибо, Вадим. Я сам посмотрю результаты экспертизы. Ладно, поехал, у меня еще пара встреч.

Сбросив вызов, я выхожу из квартиры и закрываю за собой дверь. Не успеваю добраться до автомобиля, как мой гаджет звонит снова. На этот раз звонок поступает с незнакомого номера.

— Слушаю, — отвечаю.

— Миша, привет! Я рада, что наконец смогла до тебя дозвониться, — на том конце провода человек, которого бы мне совсем не хотелось слышать.

— Что тебе нужно, Лариса? — грубо отвечаю я.

— Я хотела поговорить.

— О чем?

— О нас, — тихо отвечает она.

— Лар, я тебе четко дал понять, что кроме работы нас ничего не связывает. Я люблю свою жену. Не тебя. Это ясно?

— Я не верю тебе, — в сердцах выкрикивает она. — Думаешь, я не вижу, как ты смотришь на меня?

— Если это всё, что ты хотела сказать, то…

— Нет, не все!

— Если есть что-то, касаемое рабочих вопросов, говори, — шумно вдыхаю воздух.

— Я люблю тебя, Миша. Всегда любила. И я не могу так просто отпустить тебя, — на последних словах я сбрасываю вызов и выключаю звук на мобильном. Впереди у меня важная встреча с начальством, на которой меня ничего не должно отвлекать, тем более, подобные звонки.

Негромко стучу в дверь кабинета своего начальника и, услышав резкое, но уже привычное «входите», прохожу в просторное помещение. Рязанцев сосредоточенно изучает какие-то бумаги, периодически поглядывая в экран своего мобильного.

— Добрый день, Виталий Андреевич!

— Миша, приветствую! Присаживайся и подожди пару минут — освобожусь, — кивает он на стул напротив своего кресла.

Я послушно сажусь на указанное место и достаю мобильный, в котором обнаруживаю пять сообщение от Ларисы Бережной. Резко выдыхаю. К сожалению, эта женщина ни черта не понимает — ни хорошего языка, ни плохого. Кроме работы нас ничего не связывает, но она считает иначе.

Когда я впервые увидел ее в качестве подруги Инги, внутри меня ничего не щелкнуло — никаких чувств. Их и не могло быть — не было раньше, откуда им взяться сейчас? Наши с ней отношения остались в далеком прошлом, да и закончились они по одной простой причине — с моей стороны не было любви к ней. Лишь симпатия, которая так и не переросла во что-то большее. Она знала об этом. Я был предельно честен и ничего не обещал Ларе, но девушка, по всей видимости, рассчитывала на нечто большее.

Сейчас же банальную вежливость она воспринимает за возрождение былых чувств. Но я не давал и не даю ей ни единого повода или намека на взаимность. Обсуждение деловых вопросов она также истолковывает неверно. Поэтому за несколько дней до окончания процесса по делу Захарова я четко объяснил Ларисе свою позицию в отношении и рабочих моментов.

— Мне дорога моя семья, Лариса. И если для спокойствия в ней мне нужно прекратить с тобой рабочие отношения, то я, не задумываясь, сделаю это. Надеюсь, хотя бы в этот раз до тебя дойдет.

После этих слов девушка поменялась в лице и, ничего не ответив, развернулась и ушла. Я был уверен, что вопрос исчерпан — очевидно, это не так.

Одно удивляет до сих пор — о своей любви Лариса начала говорить лишь незадолго до нашей с Ингой свадьбы. Вот только ее порыв не показался мне искренним. А если это и было бы так, то ее чувства ничего не изменили бы между нами. Так что я не сбрасываю ее со счетов — не исключено, что она работает еще на кого-то.

В последнее время я четко понял — верить никому нельзя, в том числе самым близким и родным людям. И, кстати говоря, даже Вадиму.

Несмотря на то, что дружба с Романовым длится вот уже много лет — с самого детства, я все чаще и чаще прибегаю к мысли о том, что между мной и Вадиком что-то надломилось. Будто появилась трещина, которая за несколько недель стала огромной пропастью. Не сосчитать сколько раз мы вытаскивали друг друга из разных передряг. С ним мы прошли огонь и воду, съели пуд соли — надежнее него у меня никогда и никого не было. Мой помощник проверял его, но ничего не нарыл, однако, мне от этого спокойнее не стало.

После завершения сложного процесса по защите Захарова я понял несколько важных моментов, одним из которых стала ценность времени, проведенного с семьей. За эти месяцы между мной и Ингой испортились отношения, я погряз в работе, искал материалы, рыл там, где уже нечего было рыть, и как следствие — наши отношения с Ингой покатились по наклонной.

— Миша, — Виталий Андреевич щелкает пальцами перед моим носом, весело усмехаясь. — В облаках витаешь? Давай возвращайся.

— Задумался, Виталий Андреевич, — растягиваю губы в улыбке.

— Я хочу еще раз поздравить тебя с успешным окончанием процесса? Ты буквально выгрыз победу у Егорова, — самодовольно ухмыляется он. — Я тебе давно говорил — далеко пойдешь, если не будешь филонить.

— Спасибо, но чего мне стоила эта победа, — фыркаю в ответ.

— Чего же? — настороженно спрашивает начальник.

— Я чуть не лишился семьи. Ни о чем не мог думать, кроме как об этом деле.

— Да, в моей практике подобное дело было только раз, — сокрушенно выдыхает Рязанцев. — Мы тогда с женой тоже чуть не развелись. Но только на тот момент мы были женаты десять лет, а у вас свадьба прогремела совсем недавно. Если ты с такой хваткой процессы сложные выигрываешь, то и с женой сможешь совладать.

— Несомненно, — говорю с улыбкой на губах.

— Так, задушевные разговоры — это прекрасно, но давай о деле, — Виталий Андреевич вмиг становится серьезным. — После громкого дела Захарова теперь большая часть обращающихся в нашу адвокатскую палату хочет работать с тобой, на втором месте Лариса Романова.

— Лара большая умница. Она мне очень помогла в этом деле, — быстро говорю я.

— За несколько дней до завершения процесса к нам обратился довольно влиятельный человек. Он как раз хотел работать или с тобой, или с Романовой, — продолжает начальник. — Это дело получила Романова, так как тебе было не до него.

— По правде сказать, я бы отказался, Виталий Андреевич.

— Я так и понял. Но сегодня к нам обратился еще один человек. Его дело не самое простое, но по нему уже проходит несколько свидетелей. Возьмешься?

— Если я получу неделю отпуска и все детали мы начнем обсуждать уже после нового года, — диктую свои условия.

— Идет. Тогда я в двух словах расскажу тебе его ситуацию.

Говоря в двух словах, Виталий Андреевич имеет в виду полноценное обсуждение всех известных, поэтому наша встреча затягивается до самого вечера.

— Миша, остальное обсудим в машине. Уже опаздываем на корпоратив. Поехали, — Виталий Андреевич поднимется со своего места, подгоняя меня. — Давай, давай. Я хотел сказать еще пару слов до того, как все придут в состояние некондиции.

В ресторане мы оказываемся через полчаса, и первое, что делает Рязанцев — он произносит тост, с теплотой говоря о каждом сотруднике нашей палаты.

— А Рязанцев подготовился, — кивает Вадим на начальника.

— А как иначе? Он же руководитель, — отвечаю с нескрываемым раздражением в голосе.

— Миха, у тебя в порядке? — удивленно спрашивает Романов.