Измена. Неверное решение (СИ) - Каттен Лила. Страница 35

– Я все люблю. Мама говорит, что еда – это важно и она не бывает невкусной, а мы должны быть благодарны за чужие труды.

– Это очень мудро, Антон. Значит, у тебя нет любимых блюд?

– Я люблю мясо, – он пожимает плечами доедая свой сырник, но смотрит на еще один. Однако не берет добавку. Как тогда в нашу первую встречу. Он смотрел на те конфеты, но не попросил и не взял сам.

А когда сказала, чтобы угощался, взял всего лишь одну из полной миски.

– Ты можешь брать со стола все что пожелаешь и в любом количестве, – улыбчиво поясняю ему.

На удивление он кивает и опять же берет только один сырник.

– Спасибо.

Я смотрю на разговор мамы и Антона, принимаясь за кормление дочери.

Она постоянно поворачивает голову в сторону нового человека и беззубо лепечет что-то.

Когда наша баночка пюре становится наполовину пустой, я хочу посмотреть на телефон, в надежде увидеть ответ от Славы, но понимаю, что забыла его наверху.

Докормив Машу, я вручаю ей бутылочку и решаю подняться за телефоном, но стоило пройти к лестнице, как входная дверь открывается и входит мой муж.

– Нина, – он вздыхает и будто пытается отдышаться, уперевшись руками в колени.

– В чем дело? – подхожу к нему и закрываю дверь, чтобы холод не просачивался внутрь дома. – Ты бежал?

– Да, – отвечает прерывисто. – Там что-то чинят на углу Чапаева и разрыли дорогу, я оставил машину, не желая объезжать три квартала, чтобы узнать, почему ты мне не отвечаешь.

– Телефон наверху, – отвечаю со смешком, смотря на него.

– Прости, я запаниковал, – он выпрямляется и касается кончиками пальцев щеки, очевидно, той самой ямочки, что появляется, когда я улыбаюсь. – Ты звонила мне вчера, а я не мог ответить. У меня был выезд на производство. Там сломалось одно оборудование, и мы провели десять часов, выжидая заказ и меняя там все. А связь в пригороде сама знаешь не очень.

– Все в порядке, – из кухни доносится голос мамы и Антона, и я вспоминаю. – Нам нужно поговорить.

– У вас гости? – он снимает куртку и, прежде чем повесить видит куртку Антона. – Затем опускает голову вниз и рассматривает обувь.

– Слав…

– У вас… – он не договаривает и не вешает куртку, только обувь скидывает и идет вперед.

Затем останавливается на пороге в кухню и сталкивается взглядом со своим сыном.

Я прижимаю руку к губам не в силах сдержать эмоции, я их даже понять не могу. Мама тоже больше не улыбается. Она просто смотрит то на Славу, то на его сына.

Мама замечает своего отца и пищит, тянет ручки.

И все происходит в замедленном действии, в таком же замедленном режиме, кажется, разбивается сердце.

Он вытаскивает Машу из ее стульчика и целует в щеку, прижимая дочь к груди. А Антон просто смотрит на них.

Его глаза пустые или грустные, я не знаю… Я даже не понимаю, почему меня это так сильно задевает. Я запуталась и не могу найти выход в этом лабиринте эмоций.

– Привет, – говорит он Антону и тот будто оживает.

– Здравствуйте.

– Как… дела?

– Все хорошо.

Слава кивает ему и оборачивается в мою сторону.

Он вглядывается в мои глаза и что-то ищет в них.

– Мам, возьми, пожалуйста Машу, мы сейчас придем.

– Конечно.

Она берет на руки свою внучку, а я беру за руку Славу и увожу, потому что он не может, видимо, пошевелиться.

Мы поднимаемся в мою комнату, и я закрываю за нами дверь.

Он останавливается на пороге, а я отхожу в сторону и замираю.

– Нина? – чуть слышно зовет.

– Я не могла поступить иначе. Прости, пожалуйста, – отвечаю ему, и мои глаза становятся влажными, как и щеки.

Слава

Я даже не сразу понял, что она плачет. Был, конечно, в шоке и хотел услышать объяснений… Да черт возьми, я ничего не понимал…

Но услышав, как она шмыгает носом, я понял, что это не простуда.

Поэтому быстро подошел и обнял за плечи.

– В чем дело?

– Я поехала к Варваре.

– Что? Зачем?

Не совсем то, что я ожидал услышать.

– Я думала о нашем разговоре. О том, что ты не хочешь общаться со своим сыном и не могла смириться. Прости, – я разворачиваю ее и смотрю в покрасневшие глаза.

Ну что за женщина?

Стираю набежавшие слезы и целую по мокрым дорожкам, стараясь стереть эту соль.

– Я просто… хотела сказать Варе, что если вдруг ты… вдруг решишь приехать и поговорить с ним…

Она начинает всхлипывать, и я не могу больше этого выносить. Я касаюсь ее губ своими и просто целую.

Я так давно ее целовал. Так давно мечтал снова это сделать. И вот не выдержал. Пытался дождаться ее разрешения, ее прощения… Но сейчас, это кажется самым нужным и важным.

Нина хватается за мои плечи и на мгновение мне кажется, что оттолкнет. Но она приоткрывает губы и позволяет.

Целует меня, откликается.

Большего не нужно. И никогда не будет нужно.

Только она!

И если я думал, что это в какой-то степени заставит ее остановить слезы, то глубоко ошибался.

Потому что, когда мы остановились и оторвались друг от друга, она по-прежнему плакала.

– Я люблю тебя, Нина… Больше всего на свете.

– Я скучала по тебе, – признается и обнимает меня слишком крепко, показывая, как сильно она скучала, жаль, я не могу так же показать. Потому что дышать перестанет, как только сомкну свои руки вокруг ее тела.

Подвожу ее к кровати и усаживаю на нее. Сам опускаюсь на корточки перед ней и спрашиваю снова, что случилось.

– Мы поговорили с ней. Все было хорошо. Попрощались. Отъехали буквально на двадцать километров от города, как мне позвонил Антон. Он просто набрал последний набранный и попал на меня. Плакал, сказал, что Варя упала в ванной, дверь закрыта, и она не отвечает. Мы вернулись, вызвали скорую. А когда папа открыл дверь, увидели кровь в раковине и на ее губах. С ней что-то не так, Слава.

– Черт возьми. А врач? Он настоял на обследовании. И так как Варе не с кем было оставить Антона, она хотела отказаться… – Нина замолкает. – Я не могла поступить иначе. Я звонила тебе, но…

– Но я был недоступен, – встаю на ноги и двигаюсь вдоль стены по комнате в одну и в другую сторону.

– Ты злишься?

– Нет, конечно, нет, – подхожу обратно к своей жене и сев рядом целую ее в висок. – Ты умница. И я согласен с тем, что ты так поступила. Хотя я понимаю, что ты чувствуешь.

– Что? – поворачивает голову, щекочет мое лицо своими рыжими кудрями, выпавшими из высокого пучка волос.

– Я имею в виду, смотря на него, в своем доме…

– Нет, – опускает на мои губы пальчики, и я замолкаю. – Это непросто, я согласна. И не буду выпячивать грудь и говорить, что это не так. Но я поехала туда, потому что согласилась с тем, что у тебя есть второй ребенок. Согласилась с обстоятельствами. Потому что люблю тебя, Слава. И я согласна стараться, чтобы не разрушить нашу семью.

От переполняемых эмоций я обхватываю ее и пересаживаю на свои колени. Снова целуя. Не могу перестать это делать.

Не могу остановиться или насытиться своей женой.

– Откуда же ты такая мне досталась, – шепчу между поцелуями в ее губы.

– Сама поражаюсь, – смеется Нина и я вместе с ней.

Когда мы, наконец, останавливаемся, то на плечи опускаются важные вопросы.

– Что дальше?

– Ты о чем?

– Я хочу, чтобы вы с дочкой вернулись, но…

– Там нет комнаты для Антона. Я тоже думала об этом. Может, пока что сюда приедешь? Это все на неделю ведь.

– А когда обещали результат?

– Сложно сказать, пока что просто обследуют. Не больше недели. Может и меньше.

– Тогда мне нужно съездить за некоторой одеждой. Тут моих вещей мало.

– Сначала скажи, – берет мое лицо в свои крошечные ладони и сканирует мои глаза, – как ты себя чувствуешь?

– Нормально вроде, – не сразу понимаю ее вопрос.

– Нет, я о том, что твой сын здесь?

– Пока что… Я пока что даже не знаю, о чем с ним говорить, Нина. Он говорит со мной на «вы».