Ночь без звезд - Гамильтон Питер Ф.. Страница 26

На восточной стороне ракетного порта возвышались восемь стартовых площадок: большие круги из бетона, окружавшие глубокие шахты для отвода газовой струи, которые заканчивались железными воротами. Семь из них в настоящее время бездействовали, а портальные опоры лежали горизонтально на поддерживающих колоннах, поскольку проводилось их плановое техническое обслуживание и ремонт. Но восьмая…

Рай не смог сдержать удовлетворенного вздоха, когда увидел ракету «Серебряный клинок», гордо стоящую на фоне пылающего лазурного неба. Пятьдесят метров в высоту с учетом спускаемого аппарата наверху. Четыре ускорителя первой ступени матово-серого цвета сгруппировались вокруг основной ступени. Третья ступень представляла собой цилиндр диаметром три метра и стояла на простом сегменте фермы над активной зоной, в белоснежной изолирующей пене, защищавшей резервуары с криогенным топливом от яркого солнечного света. (Но ракету все равно заправляли только ночью, когда воздух прохладнее.) Выше сверкал серебряный кожух, чьи аэродинамические сегменты закрывали космический корабль «Свобода», на котором Рай полетит завтра. В верхней части кожуха находилась веретенообразная аварийная ракета, работающая на твердом топливе.

Большая часть «Серебряного клинка» скрывалась за четырьмя портальными башнями, поднятыми вверх, которые зажимали фюзеляж и соединяли его с десятками шлангопроводов и топливных труб. Гидравлические платформы доступа были выдвинуты до упора, и Рай видел, как техники, присевшие у смотровых люков, проводят последнюю проверку.

— Какая же красота, — пробормотал Рай.

— Несомненно, — согласилась Энала. — И она вся твоя.

— Ты полетишь на следующей.

План составлялся на пятнадцать полетов вперед, давая возможность подготовиться к конкретной миссии.

— Через шесть недель, — с сожалением кивнула она. — Кажется, они будут длиться целую вечность.

Поезд подошел к единственной пассажирской станции мыса Ингмар. Генерал Делорес ждала их под навесом, она возглавляла встречающий комитет, состоявший из офицеров, астронавтов-ветеранов, представителей Народного конгресса, репортеров, фотографов и операторов. Рай снова надел мундир и фуражку и, позволив Энале привести себя в порядок, поцеловал ее, пока Идес не видел.

— Я не хочу ждать шесть недель, — сказал он.

Она улыбнулась загадочно и многообещающе.

— Я тоже. Поэтому обязательно возвращайся.

— Договорились.

Дверь вагона открылась, Рай вышел и козырнул, приветствуя генерала, раздались щелчки камер и громкие аплодисменты. Генерал официально вручила ему жетон миссии за номером два-шесть-семь-три, изображавший платиновую «Свободу» с полукругом выхлопа, обнимающего планету.

За последние двести пятьдесят лет состоялись две тысячи шестьсот семьдесят две миссии «Свобода», и процедура запуска с мыса Ингмар давно сложилась. Ничего нового, никаких иных вариантов или отступлений от длинного списка мероприятий.

Как только жетон миссии прикололи к его форме, пилот-майор Рай Эвин стал частью мыса Ингмар, деталью, которую засунут в ракету «Серебряный клинок», когда все испытания и подготовка успешно завершатся. Ему предстоял последний брифинг перед миссией, ежечасные отчеты о статусе «Серебряного клинка», два часа предполетного медицинского осмотра, официальная передача бомбовых кодов и изучение прогноза погоды на завтрашнее утро.

Когда наступили сумерки, он вышел на крышу центра полетов, где стоял небольшой телескоп. Деревья Кольца сверкали серебристо-белым блеском на орбите в пятидесяти тысячах километров над Бьенвенидо. Лора Брандт говорила, что они похожи на звезды в галактике Содружества, откуда она изначально прибыла. Рай посмотрел на цель — Дерево 3788-П. Оно висело прямо над западным горизонтом и через телескоп казалось небольшой блестящей черточкой с намеком на цвет.

— Я иду за тобой, мерзкая дрянь, — пообещал Рай.

А потом он в последний раз поужинал в апартаментах астронавта на втором этаже центра полетов, заказав бифштекс из вырезки, жареный картофель, томаты на гриле и соус из толники. Шоколадное мороженое с вишневым соусом для пудинга. Пол-литра воды (перед полетом алкоголь запрещен). Идес и Энала тоже сидели с ним за столом. Говорили о всякой всячине: о последнем прогнозе погоды, о рассветном ветре — очень слабый… Об отчетах о подготовке «Серебряного клинка». В шесть тридцать резервуары третьей ступени заморозили, чтобы заполнить их жидким водородом и кислородом. Заправка топлива первой и активной ступени должна была начаться через восемьдесят минут.

В шесть пятьдесят он надел пижаму и вошел в спальню. Свет погас в семь часов, полковник Идес лично убедился в этом, щелкнув выключателем и закрыв дверь.

Некоторые ветераны рассказывали курсантам, что не могли всю ночь уснуть. Другие же говорили, будто из-за утомления от предполетных процедур и празднований перед стартом они даже просили отправить их спать пораньше. Рай лежал в постели, глядя в потолок, и понимал: он из тех, кто проведет ночь без сна. Слишком много мыслей проносилось в голове, страницы руководства по полетам переворачивались перед глазами, он вспоминал каждую деталь и букву. А затем образы исчезли, на их месте появилась Энала, то, как она касалась его, ее тепло, ее податливое тело в его руках. Увы, исключений не будет, и он проведет эту ночь в одиночестве. Если кто бы и осмелился нарушить все правила и тайком пробраться, то только Энала. Но дверь осталась закрытой. Ему предстояла долгая ночь…

Полковник Идес открыл дверь и включил свет ровно в три часа ночи.

— Центр управления полетами разрешил вылет, — объявил он.

Старший офицер медицинской службы мыса Ингмар уже ждал его. Рай вытянул руку, и врач уколол его большой палец. Капля крови появилась на коже.

— Красная, подтверждаю, — официально сообщил врач. — Пилот-майор Рай Эвин — человек. — Он улыбнулся. — Удачи, майор.

У паданцев кровь голубая. За двести пятьдесят лет проведения программы «Свобода» гнезда ни разу не попытались захватить космический корабль, но генерал Делорес хотела убедиться, что во время ее службы этого тоже не случится.

Завтрак: йогурт, яичница с беконом, поджаренный хлеб, апельсиновый сок. Полковник Матей, сотрудник Центра управления полетами, ветеран, проведший пять полетов, и живая легенда Корпуса астронавтов, пришел провести брифинг. Ночью заправка закончилась, и теперь техники закрывали топливные баки. Все станции связи и слежения находились в режиме готовности. Спасательные корабли достигли зоны приводнения, в двухстах километрах к востоку от мыса Ингмар. Самолеты, следящие за погодой, уже поднялись в воздух и сообщили о прекрасных условиях. Зафиксированы два падения, но они далеки от предполагаемой орбиты.

Спуск на этаж ниже в комнату для переодевания. Унизительная трубка для удаления жидких отходов, тугая резиновая крышка, сжимающая член, мешок для сбора мочи, привязанный к правому бедру, трусы — поглотители твердых отходов — фактически подгузник для взрослых. Медицинские электроды прикрепили к груди, а термометр привязали под мышкой. Затем на Рая надели ярко-синий хлопчатобумажный комбинезон. Поверх него серебристый скафандр. Плотные перчатки. Большой шлем в форме чаши нацепили на металлическое кольцо на шее и защелкнули. Толстые гибкие воздушные трубки вставили в розетки на груди, они шли к личному модулю размером с чемодан — его нес за Раем полковник Идес, когда они вышли.

В коридоре выстроились люди и начали аплодировать. Вспышки фотокамер. Наружные двери открылись. Автобус для перевозки. Поездка к площадке. Ракеты и стойки освещались мощными световыми дугами на фоне темного предрассветного неба. Подъем вверх по стойке в клетке лифта. Нервозности нет. Пока нет. Лишь полная готовность. И гордость.

Пятеро бортинженеров приветливо улыбались. Они к этому привыкли. Для них в происходящем не было ничего особенного, очередной полет в космос. Открыли люк в кожухе, обнажили меньший круглый люк командного модуля. Поднятие на борт — невероятно сложный гимнастический маневр в скафандре, Раю пришлось держаться за поручень и втискиваться внутрь в горизонтальном положении. Потом он уютно устроился в кресле для ускорения, посмотрел вверх на приборную панель, состоящую сплошь из переключателей, приборов и рычагов, цифры на газоразрядных индикаторах светились оранжевым.