Ночь без звезд - Гамильтон Питер Ф.. Страница 34

Помещение, куда его доставили, оказалось достаточно удобным, как номер в отеле, с гостиной и ванной, но без окон, и дверь с внутренней стороны не имела ручки. Это была камера.

Он снял летный костюм и отправился в душ. Закончив мыться, Рай обнаружил на кровати чистую одежду (его собственную). Летный костюм исчез, а вместе с ним и его платиновый жетон миссии.

— Эй! — постучал Рай по двери. — Эй, у вас нет никаких прав отбирать мой жетон. Верните его!

Нет ответа.

Он еще раз ударил по двери кулаком.

— Мерзкие ублюдки!

Оставалось лишь ждать. В камере не было ни книг, ни радио. Рай начал злиться. Он терял терпение. Он устал. Полет вымотал его. И сейчас он держался лишь на адреналине, которого надолго не хватит.

Дверь открылась, и Рай оторвал голову от стола. Он понятия не имел, долго ли спал. Но тело подсказывало — недостаточно долго.

В камеру вошел человек. Рай решил, что ему лет сто — сто тридцать. Старый, тяжелые веки за окулярами в стальной оправе выдавали возраст, но держался он энергично и явно вел активную полноценную жизнь. Темно-серый костюм и белая рубашка, несмотря на тропическую жару на мысе. И тонкий бордовый галстук, во имя Джу. Затем Рай заметил значок на лацкане — бледно-голубой прямоугольник с золотой полосой посередине. «Политическое подразделение НПБ».

Мужчина подтянул к столу второй стул и сел напротив.

— Вы узнали мой отличительный знак, пилот-майор Эвин?

— Так точно.

— Хорошо. Вы образованный человек. Так будет проще.

— Проще? Кто вы такой?

— Думаете, вам следует знать мою фамилию?

— Похоже, не следует.

— И почему я здесь?

Рай попытался сохранить спокойствие. Если он взорвется, это не только не поможет, но и может оказаться опасным.

— Из-за того, что я видел?

— Совершенно верно. Так давайте поговорим об этом. Миссия «Свобода 2673» столкнулась с аномалиями. Сначала вы задали ракетоносителю не предусмотренный инструкциями курс.

— Я этого не делал! Что-то повлияло на наведение ракеты и изменило ее курс.

— Насколько я понимаю, когда ракета отделяется от командного модуля, изменить курс можно, лишь послав радиосигнал. Верно?

— Так точно.

— И сигнал зашифрован?

— Так точно.

— Шифр для каждой миссии новый. Значит, для внесения изменений в данные наведения необходимо знать код. Существует лишь два источника, способных передавать зашифрованный сигнал, — космический корабль «Свобода» и Центр управления полетами на мысе Ингмар. Может, вы случайно нажали не на ту кнопку, майор Эвин, и передали неверный сигнал ракетоносителю?

— Никак нет!

— Участие в миссиях «Свобода» — невероятное достижение. Вы должны находиться на пике умственной и физической формы, но даже астронавты не застрахованы от человеческого фактора. Капсула тесная, двигаться в условиях невесомости сложно. Неверное движение руки, возможно? Один чих — и вас бросило на приборную панель?

— Я находился в кресле и смотрел на приборную панель. Числа начали меняться сами собой, без предупреждения.

— Очень хорошо. Принимаю ваш ответ.

— В самом деле?

— Разумеется. А вам следует принять то, что неизвестный сигнал не мог быть передан с земли без ведома сотрудников Центра управления полетами или связистов.

Рай не мог ответить на этот вопрос, он знал лишь общее устройство подразделения связи, а не всю систему.

— Вряд ли это возможно, — произнес он.

— Хорошо. Тогда логика подсказывает: был некий третий источник. Но ракета все-таки попала в Дерево 3788-П. Значит, мы не можем допустить саботаж. Изменение курса минимальное.

— Ну… так точно.

— Возможно, солнечная активность вызвала нарушения в системе наведения ракеты.

— Теоретически, полагаю, есть такая возможность.

— Значит, если вы не меняли курс и паданцы не проникли в подразделение связи полка астронавтов, в чем я могу вас заверить, то такова наиболее вероятная причина кратковременной аномалии?

Рай откинулся на спинку стула и уставился на собеседника невидящими глазами.

— Так точно. Это возможно.

— Вам нравится ваша служба, майор Эвин? Конечно, нравится, никто бы не стал подвергать себя жесточайшим тренировкам, не будучи посвященным программе. Успешный первый полет открывает двери для следующих миссий, не так ли?

— Это угроза?

— Разумеется, нет. Если бы я искренне считал вас угрозой для государства, то мы бы сейчас с вами не беседовали.

У Рая мурашки побежали по спине, словно ему по хребту провели сосулькой.

— Быть астронавтом — не работа, а призвание. Так я считаю.

— И вы готовы пожертвовать чем угодно ради этого, так я понимаю. Тогда ответьте, почему вы спорили?

— Спорил с кем?

— Центр управления полетами сообщил вам, опираясь на достоверные источники, что третья ступень летела следом за кораблем по той же орбите. И вы все-таки не согласились с ними.

— Я сказал, что это возможно. Я с ними согласился.

— Позвольте процитировать ваши же слова: «Центр, нарушитель определенно стал темнее. „Свобода" удаляется от него». «Нарушитель», майор Эвин? На согласие не похоже.

— Там был летающий объект, — отчаянно выпалил Рай и подумал: «Уракус, рискни уже!» — Почему бы вам не рассмотреть фотографии, которые я снял?

— Уже рассмотрел.

Рай выпрямился.

— И что?

— Пустое пространство, майор Эвин. Пустое пространство.

— В самом деле?

— Вы, похоже, сомневаетесь. У вас есть проблемы с подчинением начальству?

— Никак нет. А у вас проблемы с фактами?

— Скорее с их толкованием. Это, майор, мое призвание. Мы ведем войну. Долгую и жестокую, требующую невероятных расходов. Мы не можем позволить себе ничего, способного ослабить поддержку народа.

— Думаете, я не знаю? Я побывал на заводах, создающих «Серебряные клинки», я знаю, сколько они стоят. Кроме того, я уничтожил Дерево и знаю гораздо лучше, насколько важно продолжать борьбу с ними, пока последний из инопланетных ублюдков не будет взорван. Тогда мы расправимся с теми, кто уже проник на планету, и наконец-то станем свободными. Мне не важно, как подобные вам искажают правду, я буду бороться до конца. Я буду уничтожать паданцев.

Собеседник выглядел почти удивленным.

— И как, по-вашему, Бьенвенидо отреагирует, узнав новость еще об одном инопланетном противнике? Укрепится народная решимость или ослабеет? Мы едва не потерпели поражение, когда сюда прибыли праймы. Для победы над ними потребовались все силы, в том числе и жизнь Матери Лоры. Повторение станет катастрофой. Я видел отчеты о появлении инакомыслия по всему Ламарну. Я беседовал с реакционными вождями и бунтовщиками. У них есть поддержка, мы люди взрослые, не станем этого отрицать. Но мы не можем позволить народу им верить. Если наша бдительность ослабнет, мы погибнем. Вот почему я не допущу, чтобы наше хрупкое общество отвлекалось или ослабло духом и начало им подчиняться. Вот такую роль я играю в сложившихся обстоятельствах. Вы меня поняли, майор?

Рай резко кивнул.

— Какой ответ вы хотите услышать от меня? Я знаю, что я видел. И вы знаете. И другие тоже.

— Загадочное явление. Некий дефект. Который мы обязательно расследуем. Но не станем обнародовать и сеять панику. Человек, находящийся в вашем уникальном положении, должен понимать это.

— Положении, товарищ? В нашем обществе все равны.

— Неужели? Думаете, вас сочли бы подходящим кандидатом для службы в полку астронавтов без политической поддержки?

— Вы знаете, как «Демократическое единство» хотело, чтобы я вступил в полк астронавтов. Я прапраправнук сводного брата Слвасты. Благодаря этому меня знают и поддерживают, чем помогают и программе «Свобода». Да, мое принятие в полк — политическое решение, но я не перестал быть подходящим кандидатом в астронавты сам по себе.

— Я и не говорил такого. Ведь я знаю, вы заработали этот полет упорным трудом. В конце концов, генерал Делорес никогда не допустила бы вас до полета, если бы не считала, что вы способны выполнить программу миссии.