Дельминор (СИ) - "Леди Катрина". Страница 28

Немигающий пустой взгляд матери, исколотые руки.

Вспышкой в голове предстало то, что он видел в тот день, когда впервые переступил порог Бельвью.

Его словно перемкнуло, он не мог пошевелиться. А если его мать уже мертва?

В темноте стали мерещиться тени, слышался шорох. Что-то двигалась на него.

Чья-то ладонь на талии и его резко дергают в сторону.

Он хотел закричать, но ему зажали рот.

— Тише, ненормальный, это я, — чуть ли не шипел Дженсен. Тело отреагировало на голос Эклза автоматически, превращаясь в желе в его руках. — Мюррей, у нас проблемы. По коридору только что прошла охрана. Поднимайся наверх с другого конца.

— Что случилось? — с тревогой спросил тот.

Джаред слышал в наушнике, как Мюррей двинулся вперед.

— Эй, — похлопал его по щекам Дженсен. — Ты меня слышишь, Падалеки?

Сфокусироваться в темноте на лице Эклза не получалось.

— Что с ним? Джара, ты меня слышишь? — взволнованный голос. Топот ног.

Джаред тряхнул головой, стараясь прогнать свое коматозное состояние.

— Эклз, не оставляй его, — с угрозой произнес Чад. — Какая палата?

— Второй этаж, третья дверь слева. Нет, — поспешно исправился Дженсен. — Это с нашего она третья, с твоей пятая или седьмая. Черт, я не знаю. Найди фонарик и посмотри номер! Падалеки, поднимайся!

— Не могу, — с трудом ворочая языком, выдохнул Джаред. — Я не могу двигаться, — парализующее чувство страха ворвалось в легкие, перекрывая доступ кислорода.

— Джара, только не паникуй. Ты можешь ходить, слышишь, все осталось позади, — успокаивающе произнес Мюррей в наушник.

Ему так хотелось поверить. Все позади. Да. Ему обещали, что он будет ходить. Обещали. Спину скрутило судорогой.

Как же трудно дышать!

— До включения резервной станции осталась одна минута, — напомнил Коллинз.

— Дженсен, — дрожащим голосом произнес Чад, — Ему нельзя двигаться сейчас.

— Что нужно делать? — ледяной голос Дженсена привел на мгновение в чувства.

— Эклз, даже не думай. Уходи! — надрывался Коллинз.

— Пройдут судороги, тогда можно будет двигаться.

Джаред слышал весь этот диалог в своем наушнике и ничего не мог сделать с собственным телом, которое не слушалось, с собственной болью, которая скручивала его всего с головы до пят.

Он жадно хватал воздух ртом, повторяя себе снова и снова, что будет ходить.

— Мюррей, вытащи ее отсюда, — выдохнул он в микрофон и перевел взгляд на Эклза. Ему даже удалось его увидеть. — Уходи, — тихо прошептал он одними губами, в тайне надеясь, что Дженсен останется рядом. Но думать об этом долго он не успел, новая вспышка боли, словно каждый сустав сжимают, натягивают и скручивают, заставила задохнуться, скорчившись на полу.

— Пятьдесят секунд.

— Гребаная затея!

— Я нашел ее.

— Выходите. Скорее.

— Мюррей, обратно — по нашему пути. По лестнице один пролет вниз, десять шагов налево, три направо.

— Тут не видно ничего.

— Эклз, какого хрена ты творишь? Выбирайся!

— Мюррей, ключи в машине, загружайтесь. Коллинз, отвези их ко мне домой.

— Убирайся к черту из этого долбаного здания!

— Я около машины.

— До включения света десять секунд. Ворота заблокируются!

— Я успею.

Когда Дженсен бесцеремонно взял его на руки, протестовать Джаред уже не мог, полностью растворяясь в темноте.

====== Глава 18. Огонь в сердце твоем ======

Дженсен закурил — на кончике сигареты вспыхнул маленький яркий огонек. Оперевшись на капот машины, Эклз посмотрел в сторону своего дома. Джаред пришел в себя где-то на середине обратной дороги, когда они, забрав Коллинза, мчались вперед, в противоположную от лечебницы сторону. В то, что им удалось выбраться, до сих пор не верилось. Дженсена все еще потряхивало от пережитого напряжения, которое ничем невозможно было унять.

Что там, перед дверью палаты, случилось с Падалеки, Дженсен так и не понял, расспрашивать же и выяснять причины потом было некогда. Им и так в последнюю минуту удалось унести оттуда ноги. Да и состояние всех было то еще — Джаред, находящийся без сознания, на руках Дженсена, паникующий Мюррей с ни на что не реагировавшей Шерон Падалеки.

Дженсен был уверен, что еще раз повторить подобный подвиг не смог бы. Сейчас, когда от всей этой авантюры адреналин в крови утих, накатилась неприятная опустошенность, давящая на нервы. Теперь они находились в безопасности: и мать Падалеки, и сам Джаред, и все остальные, но вот радости как-то ни у кого не было.

Доставив миссис Падалеки до своего дома, Дженсен коротко изложил своей матери проблему семейства золотого мальчика и еще раз повторил, что местоположение Шерон должно находиться в тайне. Донна не стала вникать в подробности жизни новой гостьи, просто попросила сына быть осторожней.

После разговора с матерью Дженсен, не дожидаясь друзей, вышел на улицу, не пожелав подниматься на второй этаж. Видеть убитого горем Падалеки и его мать, похожую на овощ, было выше его сил.

— Дай закурить, — подошел к нему Коллинз, спустя некоторое время выйдя из дома.

Дженсен протянул ему пачку сигарет.

— Как там?

— Мы донесли ее в твою комнату, — без уточнений ответил Миша. — Она, по-моему, вообще ничего не понимает. Врача бы ей.

— Сможешь найти?

— Думаю, да. У Элис, если мне не изменяет память, отец работает в госпитале.

— Позвони ей сегодня.

— Окей.

Они ненадолго замолчали. Становилось прохладно. Скоро лето, а погода словно решила повернуть назад. Каждый день холодней и холодней. Дженсен сделал затяжку и стряхнул пепел с кончика сигареты, всматриваясь в черную даль их района — фонари разбили еще год назад, а коммунальная служба и не думала восстанавливать освещение на улицах. Но Дженсену было на это плевать, он и в темноте неплохо ориентировался. Прислушиваясь к стрекотанию кузнечиков на пыльной стороне дороги, в голову вдруг снова пришли мысли о Джареде. Он все еще помнил, как парень потерял сознание прямо у него на руках, помнил голос Мюррея, который убеждал, что Падалеки будет ходить. В голове сразу зарождали сотни вопросов, главные из которых были – что происходит с Джаредом и с чего это вдруг он может «не ходить». У парня, конечно, полно проблем со здоровьем, но не до такой же степени!

— Я сейчас скажу тебе кое-что, — начал Миша, прерывая мысли друга.

— О том, что нам не стоило ввязываться в это дело? — повернув голову в его сторону, предположил Дженсен.

— О Падалеки, — серьезно произнес Коллинза, заглянув ему в глаза. — Дженс, ты можешь трахать его, ты можешь помогать ему, но не смей влюбляться. Пойми одну простую истину. Падалеки — это шампанское и дорогой шоколад, а ты — пиво и поп-корн. Чуешь разницу? Вы небо и земля. Да, сейчас ты нужен ему, но это до той поры, пока он вновь твердо не встанет на ноги. Потом он упорхнет в свой привычный мир и будет делать вид, что даже не знает тебя, а вот ты, — Коллинз ткнул ему пальцем в грудь. — Ты будешь на стенки лезть.

— Не неси ерунды, — неубедительно отмахнулся от него Дженсен.

— Думаешь, я слепой, что ли? То, как ты бросаешься за ним в любое пекло, мне о многом говорит. Ты сам не замечаешь того, как увязаешь в нем. Сегодня ты, рискуя собой, вытащил его на руках. Вы могли попасться, думаешь, вас бы отпустили? Думаешь, тем людям, что охотятся на семейство Падалеки, убрать тебя большая проблема?

— Коллинз, не преувеличивай, — опасения друга не были беспочвенными. Но они выбрались, что теперь париться?

— Я опоздал, верно?

— О чем ты?

— Ты уже втрескался, — с досадой бросил друг.

— Я не влюбляюсь, ты забыл?

— То, как вы смотрите друг на друга, говорит само за себя. Только, когда он смоется из пансиона, постарайся не кинуться за ним.

— Мы готовы, — к машине подошел Мюррей, и Дженсен, собравшийся рассказать Коллинзу о том, что он ни за кем никогда не бегал и не будет, замолчал и, затушив окурок носком ботинка, сел за руль.

Падалеки, выйдя из дома с понурой головой, подошел к машине и сел на заднее сиденье рядом с Мюрреем. Коллинз устроился впереди.