Мистер Ми - Круми Эндрю. Страница 52

— Я доказал свою правоту шестьюдесятью четырьмя способами, — наконец объявил Минар, — а всего таких способов тысяча двадцать четыре.

Тут в дверь постучали, затем она открылась, подул ветер и перепутал все бумажки. В дверях стоял отец Бертье.

— Ну как вам ваше жилище? — спросил священник. От его зоркого глаза не укрылись ни бумажки, которые Минар принялся укладывать заново, ни листы рукописи, торопливо сложенные Ферраном в стопку.

— Весьма, — ответил Ферран, положив руку на работу, чтобы укрыть ее от взгляда Бертье, а священник тем временем вошел в комнату и устремил взор на ползающего по полу Минара.

— Если вам нужна моя помощь в выполнении миссии… — начал Бертье.

— Надеюсь, вы понимаете, святой отец, — перебил Ферран, — что в нашем деле требуется крайняя осмотрительность. Я даже попросил бы вас, чтобы не компрометировать обитель, полностью предоставить нас самим себе.

— Понимаю, — отозвался отец Бертье. — Но давайте позволим себе некоторую откровенность. — Он затворил за собой дверь и продолжил, понизив голос: — Я знаю, что парламент интересуется Жан-Жаком и что поэтому вас сюда и послали. Вы это практически признали во время нашей беседы в обители. Я ничего не прошу, я не задаю вам вопросов, на которые вы не считаете возможным ответить, я просто хочу вам сказать, что у меня тоже есть друзья и покровители и их интересует тот же самый человек.

— Значит, вы знаете? — сказал Минар.

Раньше он считал, что Бертье был любовником Жаклин и что убил ее он. Какая нелепость! Теперь ему стало ясно, что Бертье знает о преступлении Руссо.

Тут Ферран опять счел нужным вмешаться:

— Нам лучше вести расследование отдельно.

— Разумеется, — с готовностью согласился отец Бертье. — Я просто решил известить вас, что готов в любую минуту оказать вам содействие. — Потом он обратился к Минару: — Я знаю, что вы уже познакомились с Руссо, представившись моим другом, и вы поступили совершенно правильно. Я с удовольствием отведу вас обоих в Монлуи, чтобы представить вас по всей форме. Жан-Жак — апостол простой жизни, но тем не менее любит, чтобы все делалось так, как принято. — Бертье издал нервный заискивающий смешок. — Я готов быть с вами откровенным, господа. Утром вы упомянули имя девушки из нашей округи. Мне ясно, что вы многое знаете и можете использовать это по своему усмотрению. Я хочу сказать одно: поскольку мы с вами преследуем одни и те же цели, весьма возможно, что мы служим одним и тем же людям. Поэтому нам выгоднее быть союзниками. Нам нужно побольше узнать о Руссо, и в этом мы можем помочь друг другу.

— Его арестуют? — спросил Минар.

Феррану пришлось как бы нечаянно сбросить со стола чернильницу, чтобы не дать своему другу сказать лишнее.

— По-моему, арест скорее входит в вашу юрисдикцию, — ответил Бертье. — Я слышал, что это возможно, хотя также считаю возможным, что в качестве компромисса ему позволят бежать из страны. Так будет лучше для всех.

— Но как же возможно в данных обстоятельствах отпустить его на свободу? — воскликнул Минар.

Забрызганный чернилами Ферран поднялся с пола с чернильницей и дернул друга за рукав. Как же заткнуть этому глупцу рот! Остается только забить ему в глотку ком бумаги.

— Терпение, Минар, — со всем возможным спокойствием произнес Ферран и добавил, обращаясь к отцу Бертье: — Это, конечно, не его настоящее имя.

— Разумеется, — отозвался тот. — Так вот, завтра я собираюсь навестить Жан-Жака в Монлуи и приглашаю вас с собой. Я сочту за честь представить вас нашему знаменитому писателю, о котором я много чего могу вам порассказать. И, естественно, мы хотим, чтобы ваше пребывание в Монморанси не было отягощено никакими неудобствами. Я буду рад видеть вас у себя за столом и надеюсь, что вы не слишком часто будете отказываться от моего приглашения.

Эта мысль пришлась Минару по душе.

— Не будем, — сказал он. — Но я все равно считаю, что место этого человека — за решеткой.

Тут Ферран закрыл ему рот испачканной чернилами рукой.

— До завтра, — кивнул он Бертье.

Минар мычал и дергался, стараясь освободиться.

— Да, вот еще что, — произнес Бертье, несколько удивленный поведением своих гостей, но не считавший нужным обращать на это внимание. — Я слышал, что в Монморанси появились два человека, снимающие комнату у господина Д'Аламбера. Я так понимаю, это вы?

Ферран кивнул и вскрикнул: Минар укусил его за руку.

— В таком случае до свидания, — спокойно проговорил отец Бертье, вышел и закрыл за собой дверь.

Друзья принялись препираться на тему укушенной руки, пролитых чернил и о том, кому надлежит вымыть пол. Но в результате обнялись и еще раз поклялись в вечной дружбе. Оба прослезились, а потом крепко заснули в своих постелях.

Ферран был прав: их новая жизнь только начиналась. В последующие месяцы друзья обнаружили, что обитель готова давать им работу, им вполне хватало на пропитание, и они все реже обедали у отца Бертье — уже не каждый день, а примерно раз в неделю. Это как будто вполне устраивало священника, щедро платившего им за переписку. Даже Минар, лишившись удовольствия вкусно поесть за столом отца Бертье, научился неплохо готовить, следуя указаниям «Энциклопедии» Розье, которую Ферран продолжал редактировать и переписывать. Срок сдачи работы давно прошел, и Ферран был уверен, что если Розье их выследит, то убьет так же хладнокровно, как он, видимо, убил Жаклин Корне; несмотря на обвинения Минара в адрес Руссо, Ферран был уверен, что Жаклин убил Розье и что о возвращении в Париж не может быть и речи.

Разумеется, речь обо всем этом никогда не заходила в Монлуи, где Ферран и Минар проводили много времени, играя с Руссо в шахматы. Отец Бертье представил их Руссо в пышных выражениях, а тот стал допытываться, не священнослужители ли люди, называющие себя Ферра-ном и Минаром и снимали они, в конце концов, комнату у Д'Аламбера или нет. Тут Тереза принесла кувшин с вином и попросила Руссо еще раз написать Д'Аламберу, потому как ее мать, для которой отец Бертье нашел работу в Париже, опять оказалась на мели. Поскольку Руссо ничего не знал об этой сделке, заключенной у него за спиной, он впал в ярость, и гости ушли. Минар потом сказал, что такого поведения можно ждать именно от убийцы, но отнюдь не от прославленного писателя. В будущем, сказал Минар Феррану, мы должны появляться в доме этого негодяя только со шпагой на поясе. И они начали приходить в Монлуи в длинных плащах, не прекращая, однако, своих визитов, на которых настаивал Минар, надеясь в конце концов обнаружить убедительные доказательства вины Руссо.

Очень скоро все темы разговоров с Руссо были исчерпаны, и шахматы остались единственным предлогом для этих частых встреч. Один из друзей играл с Руссо, другой — наблюдал; если же за шахматной доской оказывались Ферран и Минар, Руссо часто вставал и уходил. Тогда друзьям казалось, что они опять, как встарь, сидят в кафе «Магри», и Ферран проигрывал Минару точно половину партий, хотя этот проигрыш всегда был следствием глупых ошибок, которые он, возможно, делал нарочно во имя вечной дружбы.

Они жили мирной, счастливой жизнью — даже когда пришла зима, погода испортилась и отец Бертье начал напоминать им, что, по их собственным словам, они приехали в Монморанси лишь на лето. Разве их не ждут в Париже? Ферран сказал, что нет, не ждут, но они теперь избегали Руссо и полностью посвятили себя «Энциклопедии», которая разрасталась с каждым днем. К этому времени они приобрели массу знаний по самым разнообразным дисциплинам, причем эти дисциплины у них не совпадали, поскольку они переписывали разные части книги. В результате их дружба не была омрачена соперничеством, и им всегда было о чем поговорить.

Например, как-то раз за обедом Ферран сказал:

— Помните, я однажды сказал, что огонь — это форма жизни?

Как же не помнить! Ведь с этих слов началось их знакомство.

— Я не помню, где я это прочитал. А вы не встречали такого тезиса в «Энциклопедии»?

Минар пересказал ему теорию Розье, согласно которой жизнь состоит в воспроизведении информации.