Горизонты Аркхема (сборник) - Лавкрафт Говард Филлипс. Страница 36

О том, чтобы заговорить со стариком в присутствии пожарных, и речи не было: они бы этого не допустили. Да и надо было сначала раздобыть у бутлегеров спиртное, благо продавец из бакалеи подсказал мне, где его всегда можно достать. Я положил вернуться сюда уже с бутылью и с самым безмятежным видом слоняться недалеко от депо, дожидаясь, когда Зедок отправится бродить по городу. По словам продавца, старик отличался непоседливостью и никогда не сидел здесь более часа-двух кряду.

Кварту виски я заполучил довольно легко, хотя и недешево, в одном магазинчике на Элиотстрит, неподалеку от центральной площади. Конечно, с черного хода. Неопрятный мужчина, вынесший бутылку, бросил на меня типичный «иннсмутский» взгляд, но в остальном был даже любезен: судя по всему, привык обслуживать чужаков, желающих как-то скрасить время, – шоферов, скупщиков золотых изделий и прочий заезжий люд.

Выходя в очередной раз на площадь, я понял, что мне повезло: со стороны Мейн-стрит показалась длинная, тощая фигура старого Зедока Аллена, который, пошатываясь, плелся к гостинице. Я постарался привлечь его внимание к только что купленной бутылке и, добившись своего, повернул на Уэйн-стрит и зашагал в сторону безлюдного района. Старик, плотоядно поглядывая на бутылку, зашаркал следом.

Сверяясь с полученным от продавца планом, я продвигался к пустынному месту на южном побережье, где уже побывал сегодня. Кроме маячивших вдали на молу рыбаков, вокруг никого не было. Чтобы полностью обезопасить себя, я собирался пройти еще дальше. Там, на заброшенной верфи, в укромном местечке можно было вдоволь наговориться, не боясь быть замеченным. Но не успел я дойти до Мейн-стрит, как услышал за спиной хриплый голос старика, с трудом окликающего меня: «Эй, мистер, погодите!» Приостановившись, я подождал, пока он поравняется со мной, а затем предложил несколько раз основательно приложиться к бутылке.

На улицах не было ни души, нас окружали одни только причудливые скособоченные лачуги. Я попробовал разговорить старика, но тот оказался более твердым орешком, чем можно было предполагать. Наконец между двумя полуразваленными стенами я увидел проход к морю, а дальше на берегу – поросшие сорной травой руины верфи. С севера этот уголок был закрыт от любопытных взоров старым складом, а на мху у самой воды можно было удобно расположиться. Идеальное место для задушевной беседы, подумал я и предложил своему спутнику последовать за мной к морю. Там мы уселись на камни. Сердце мое сжималось от запустения и тлена, которыми, казалось, даже воздух был пропитан, голова кружилась от невыносимого рыбного зловония, но я твердо решил держаться до конца.

До отправления аркхемского автобуса оставалось четыре часа, и я принялся за свой скудный ланч, время от времени давая пьянице отпить из бутылки. Боясь, как бы Зедок не набрался до бесчувствия, внимательно отмерял порции, следя за его состоянием. Спустя час у старика развязался язык, но, к моему глубокому разочарованию, мои расспросы о загадочном прошлом Иннсмута он пропускал мимо ушей. Зато с видимым удовольствием болтал о текущих событиях, неожиданно обнаружив хорошее знакомство с прессой. Было видно, что он любит пофилософствовать на деревенский манер – с яркими, назидательными афоризмами.

К концу второго часа я стал опасаться, что кварты виски оказалось недостаточно для удовлетворения моего любопытства, и стал подумывать: а не лучше ли оставить старого Зедока в покое и уйти с миром? И вот тогда-то случай сделал то, чего я не смог добиться всеми своими уловками. Старческая хриплая болтовня неожиданно переключилась на интересующий меня предмет, и я подался вперед, напряженно вслушиваясь. Все это время я сидел спиной к морю, откуда доносился все тот же мерзкий рыбный запах, старик же – лицом к нему. Видимо, бесцельно блуждающий взгляд его остановился на четко и эффектно вырисовывавшемся вдали Рифе Дьявола. Зрелище ему, однако, не понравилось, и он, чертыхаясь про себя, доверительно зашептал, заговорщицки мне подмигивая. Склонившись ближе и ухватив меня за лацкан пиджака, он делился все более красноречивыми признаниями.

– С этого паскудного места все и началось, все зло в нем. Это врата ада, и ни один лот не достанет там дна. Капитан Абед принес нам беду. Он нашел здесь больше богатства, чем в южных морях.

Все пошло тогда прахом. Торговля сворачивалась, фабрики – даже новые – закрывались, лучшие мужчины занялись каперством. Все они погибли в войне 1812 года или пропали без вести на кораблях Джилмена – бриге «Элиза» и барже «Рейнджер». У Абеда Марша было три судна: бригантина «Колумба», бриг «Хетти» и барк «Королева Суматры». Только он один из всех ходил в Вест-Индию и Тихий океан и торговал там на островах с дикарями.

Да, такого чертова отродья, как капитан Абед, не было еще на свете. Помню его рассказы о заморских краях, и еще как он обзывал болванами тех, кто исправно посещает церковь и безропотно несет свой крест. По его словам, там, где он торговал, жители поклоняются более могущественным богам. Те, дескать, прислушиваются к молитвам людей и посылают им много рыбы.

Мэтт Элиот, его первый помощник, тоже много чего рассказывал, но его не очень-то трогали, скорее отвращали все эти языческие штучки. Так вот он говорил, что к востоку от Отахейта лежит остров с древними каменными божками, старше которых нет ничего на свете. Они похожи на тех, что встречаются на Понапе в группе островов Сенявина, но резными чертами лиц напоминают каменных великанов с острова Пасхи. Неподалеку есть еще один остров, вулканического происхождения, тоже с каменными диковинками. Эти камни такие гладкие, словно долгое время пробыли под водой. На них, однако, сохранились изображения страшных чудищ.

Так вот, сэр, рыба в тех местах, по словам Мэтта, не переводится. А народ щеголяет в головных уборах и браслетах из невиданного золота, испещренного изображениями тех же жутких чудищ – помеси рыбы с лягушкой или вроде того. И вот эти-то чудовища запечатлены на украшениях в разных позах, будто люди. Жители никому не говорят, откуда у них эти богатства. Туземцы с соседних островов удивлялись, отчего рыба здесь всегда ходит, даже когда ее нигде в помине нет. Мэтт этого понять не мог, и капитан Абед тоже. Потом Абед заметил, что каждый год с острова исчезают непонятно куда красивые молодые люди, а стариков вообще не видно. И еще он обратил внимание, что некоторые обитатели острова выглядят год от года все более странно.

Капитан Абед докопался-таки до истины. Как он это сделал, не знаю. Но только вскоре он начал прицениваться к золотым вещам. Спрашивал, откуда они и можно ли достать еще. Наконец некий Валакеа рассказал ему древнюю легенду. Никто, кроме Абеда, не поверил бы этому светлокожему старому дьяволу, но капитан понимал туземцев и читал их души, как книги. Ха-ха! Никто не верит моим рассказам, и вы, молодой человек, тоже наверняка не поверите, хотя с виду вы такой же смышленый, как и капитан Абед. Да и глаза у вас точь-в-точь как у него.

Старик зашептал еще тише, и хотя я был уверен, что слышу всего лишь пьяные бредни, неподдельный ужас, зазвучавший в его голосе, заставил меня содрогнуться.

– Так вот что я вам скажу, сэр. Абед узнал такое, о чем не знал никто в целом свете. Да и знал бы – не поверил. Оказывается, жители Канаки – так назывался остров – приносили своих юношей и девушек в жертву неведомым богам, живущим в морской пучине, а те взамен ниспосылали им свое благоволение. Абед решил, что изображения страшных чудищ на вулканическом острове как-то связаны с этими богами. Те, возможно, были амфибиями – отсюда и все эти русалочьи рассказы. Толковали, что на дне моря у них целые города. Маленький вулканический остров, что поднялся из глубины, как раз оттуда. А в каменных жилищах, от которых остались одни развалины, эти существа жили. Кое-кто из них жил на том месте, которое островом поднялось над водой. Туземцы с Канаки увидели их, объяснились знаками и заключили сделку.

Этим лягушкам пришлись по нутру человеческие жертвоприношения. За долгие годы под водой они совсем утратили связь с землей. Никто не видел, что они делают с жертвами, и я думаю, капитан Абед был достаточно умен, чтобы не расспрашивать об этом. Жертвы приносились дважды в год – на первое мая и на тридцать первое октября, в канун Дня всех святых. Кроме того, существам преподносились также полюбившиеся им резные безделушки – изделия местных умельцев. Они же обязались подгонять к острову рыбу и сдержали слово: рыба со всего моря круглый год кишела у тамошних берегов. И еще они время от времени дарили туземцам разные золотые вещи.