Дело о фамильном проклятии (СИ) - Куницына Лариса. Страница 9

— Отлично, — кивнул Марк. — Возьмите моих оруженосцев, пусть они перенесут ларцы туда, где я смогу спокойно ознакомиться с их содержимым. И мой совет, осмотритесь в берлоге этого негодяя, не прячет ли он там ещё что-нибудь интересное. В этом вам может помочь мой оруженосец Эдам. Он разбирается в таких вещах, поскольку сам ещё тот плут.

— Конечно! — наконец улыбнулся молодой рыцарь и пошёл искать оруженосцев.

Вскоре появился Шарль и доложил, что три ларца с бумагами переместили в библиотеку. Свечи там зажжены, камин растоплен, бумага, перья и свинцовые карандаши разложены в привычном господину графу порядке. Лис тем временем ушёл на разведку, потому Марк отправился в библиотеку и занялся бумагами.

Вскоре он убедился, что совсем недавно дела на медном руднике барона де Олонда велись как положено. Все отчёты, описи, ведомости, докладные записки и расчётные книги были составлены аккуратно и понятно. Правда, теперь они были перемешаны, и всё же Марк уже понял, что, несмотря на прекращение работы, рудник находится в надлежащем состоянии, не требует больших вложений для восстановления и просто ждёт, когда туда вернутся рудокопы. К тому же он убедился, что эти пять лет рудник приносил стабильный доход, и в последний год его разработки никакого снижения добычи не было.

Марк был так увлечён своими открытиями, что не сразу заметил, что в библиотеку кто-то вошёл. Он поднял голову и увидел Эдама, на лице которого отражалось радостное желание чем-то поделиться.

— Ну? — буркнул Марк, вернувшись к чтению отчёта.

— Там внизу кавалер де Турнье задирает господина Хуана.

— И что? Я должен его спасти? — проворчал Марк. — Сам задирает, пусть сам и выкручивается. Он мне вообще не нравится. Я запретил Хуану убивать и калечить людей, а остальное пойдёт этому напыщенному индюку только на пользу!

— К тому же он некрасивый! — передразнивая Джин Хо, рассмеялся Эдам, плюхнувшись в соседнее кресло.

— Не садись, — остановил его Марк. — Видишь два ларца? Я хочу, чтоб ты разобрал находящиеся там документы?

— Это ли работа для оруженосца? — заныл Эдам.

— Огрызаешься? Не видать тебе золотых шпор!

— Ладно, я покорен вашей воле, мой господин, — нехотя поднялся юноша. — Лучше б я остался с Шарлем.

— Где он?

— Болтает с кухаркой, пока она готовит, и подъедает обрезки, которые она ему кидает, как псу. Как сортировать?

— По месяцам и видам документов.

Какое-то время они молча занимались каждый своим делом, а потом дверь со стуком распахнулась и в библиотеку вошёл Джин Хо. Он выглядел довольным и, подойдя к столу, рухнул в кресло, которое недавно пытался занять оруженосец.

— Как де Турнье? — осведомился Марк.

Лис бросил быстрый взгляд на Эдама и пожал плечами.

— Жив. Он собирался преподать мне урок, наскакивал, как бойцовский петух, и пытался оскорблять, нарываясь на ссору.

— И?

— Ничего. Я сказал, что у меня нет меча, только веер. Он стал насмехаться надо мной и делал это ровно до того момента, когда я достал веер и принялся резать им в лоскуты его камзол. Я не пролил ни одной капли его крови, но превратил его в огородное пугало. Он шипел, визжал, крутился, размахивал мечом, и это было очень смешно. Потом появилась баронесса и пришла в замешательство. Этот шут заметил её, смутился и, сыпля проклятиями, умчался переодеваться. Я победил. Лисик молодец!

— Безусловно, — подтвердил Марк.

— А потом произошло кое-что, что меня в какой-то мере смутило, — вдруг стал серьёзным лис.

— Тебя смутило? — насторожился Марк.

— Я стал свидетелем очень странной сцены, которая заставила меня сунуть свой нос туда, куда меня не приглашали. И там я увидел нечто необычное.

— Рассказывай, — кивнул Марк, положив на стол отчёт, который читал.

— Расшаркавшись перед изумлённой баронессой, я отправился бродить по замку. Прошёл по второму этажу, не нашёл ничего интересного и пошёл на третий. Мрачное, я тебе скажу, место! Холодно, темно, на стенах портреты, которые провожают взглядом, в углах паутина, ковры серые от пыли, половицы, где они есть, скрипят. За окнами темно, стёкла не мыты, в общем, квест ужасов. А потом я услышал громкие рыдания и тихое бормотание. Рыдал мужчина. Я быстро открыл ближайшую дверь и нырнул в комнату. Прислушался. Те двое прошли мимо меня. Это были твои рыцари, Марк. Молодой де Олонд был едва не в истерике, капитан Лафар, похоже, уводил его прочь, он пытался успокоить своего друга, но и сам был потрясён.

— Чем?

— Я с трудом разобрал рыдания де Олонда. Он говорил что-то вроде того: «Это ужасно, Андре! Как это может быть? Это же наше проклятие? Почему оно поразило его?» Они ушли, а я был совершенно заинтригован и решил проверить, что их так расстроило. Потому я пошёл туда, откуда они пришли, и скоро почувствовал запах… Для моего нежного носа вредно дышать такими миазмами, но мне было интересно, кто прячет тут труп. Я оказался возле самой дальней двери и вошёл. Это небольшая комната, где стоит кровать, тумбочка и пара стульев. На столе какие-то склянки, грязный таз и тряпки. А на кровати лежит… — лис поморщился. — Я не стал бы это есть, даже если б помирал с голоду. Думал, что он уже мёртв, но потом уловил хриплое дыхание. Я понял, что это Жильбер де Руже, жених дочери барона, и умирает он вовсе не от тоски по возлюбленной. Я не знаю, как он выглядел раньше, но теперь на него жутко смотреть. У него не осталось ни волос, ни зубов, он весь опух, кожа бледная желтоватого цвета, на шее какие-то бугры. Одна рука опухла и почернела. Я даже не знаю, какая болезнь могла вызвать такое состояние.

— Отравление? — мрачно спросил Марк.

— Очень похоже на то, потому что поражён весь организм. Но я не знаю, что это за яд. Он уже ничего не видит и наверняка не слышит, возможно, даже не понимает, что происходит, или вовсе не приходит в сознание. Его дни сочтены, это совершенно точно. Я уже хотел уйти, но увидел нечто интересное. На его руке я заметил странный перстень с круглым камнем, очень похожим на кошачий глаз, но багрово-красный с чёрным зрачком. Этот камень словно держит когтистая лапа дракона. Не то, чтоб я не видел таких, но впервые встретил подобный дизайн в вашем мире.

— Надеюсь, ты не забрал его?

— Он не в моём вкусе. Некрасиво и слишком зловеще. К тому же он надет именно на ту опухшую руку, и чтоб снять его, нужно отрезать палец. Я не настолько жесток, чтоб заниматься подобными вещами. О чём ты думаешь?

— Странно всё это, — проговорил Марк, откинувшись на спинку кресла. — Сначала пропадает девица Жаклин. Но даже если это проклятие, что-то с ней всё-таки случилось, не Ангел же Тьмы затащил её в преисподнюю. Искали её недолго, а потом отец объявил её умершей и поиски прекратил.

— Может, на него произвело такое впечатление разрушившаяся сторожевая башня? — подал голос Эдам, сидевший на полу перед ларцом, обложенный стопками бумаг. — И он тронулся умом?

— Возможно. Но я имею в виду, что с девицей что-то произошло. Она погибла или была похищена, но никаких следов не нашли. По сути, это дело толком не расследовалось. Потом заболевает её жених. Судя по словам потрясённого Дамьена де Олонда, у него те же симптомы, что были у его предков, поражённых фамильным проклятием. Но это ото всех скрывают, прикрываясь романтичной версией о том, что он погибает от тоски по утраченной возлюбленной. Почему его коснулось это проклятие, ведь он даже не член семьи, а до этого его жертвами становились только бароны?

— А, может, он бастард де Олонда? — снова подал голос оруженосец.

— Нет, — возразил Джин Хо, — барон не стал бы выдавать любимую дочь за её единокровного брата. Хотя то, что его болезнь засекретили и засунули его умирать в дальнюю комнату под самым чердаком, и может объясняться тем, что проклятие поразило человека, не имеющего кровной связи с владельцами замка. Иначе могли бы возникнуть кривотолки.

— Ты полагаешь, все соседи знают подробности этого проклятия? Я в этом сомневаюсь. Оруженосец барона сказал, что де Олонд оставил де Руже в поместье и даже сблизился с ним после исчезновения дочери. Следовало бы ожидать, что этот молодой человек ему дорог, а значит, когда он заболел, он должен был окружить его заботой. И что мы видим? Он умирает в одиночестве в какой-то каморке, которая явно не являлась его комнатой, когда он был здоров.