Другой ветер - Крусанов Павел Васильевич. Страница 41

- Мы вас поняли, - веско заявил Шайтанов. - Сигнал не повторится - я сегодня же оторву либреттисту голову.

- И я ему что-нибудь оторву, - пообещал Сяков для убедительности.

День второй, как гнутое зеркало, капризно отразил день первый. С шипением слетели пробки с пивных бутылок, прозвенел жетонами зал игровых автоматов, мелькнул рынок с торговками, заряженными шрапнелью фрикативных согласных, сменилась череда кафе, ресторанов и напитков, совершила круг почета кабинка фуникулера, рассолом дохнуло на пирс море, где по очереди пили из горлышка кислый молдавский "Рислинг", запахом горячей буженины заманил бар с тесным названием "Ракушка". Попутно случилась уйма всяких мелочей - словечек, шуточек, знакомств, открытий.

К вечеру вернулись в шестьсот седьмой. Уже не было килек "по-черному", зато была девица с породной меткой над губой, которая егозила на коленях у Шайтанова, и был пенистый нарзан, смягчивший ужасный вкус водки джанкойского разлива.

В густеющем тумане с трудом отыскал Исполатев вчерашнюю пещеру с междугородным телефоном, но Жля еще не вернулась из Нижнего Новгорода, где сдавала зачеты на заочном иняза.

Морщась от джанкойской водки, девица вспомнила, что, кроме минералки, привезла еще бутылку коньяка, соскочила с коленей Шайтанова и отправилась в свой номер за выпивкой. В ожидании коньяка молодые писатели Москвы по очереди свешивались за балконную ограду и говорили про Крестовоздвиженберга разные обидные слова - этажом ниже балкон либреттиста на треть был занят пустыми бутылками из-под пьяных массандровских вин.

Исполатев ушел в спальню, зарылся в чистое белье, но тут же был схвачен некими зыбкими духами, которые в синем кинематографическом полумраке подвели его к фарфоровому блюду. Петр сразу понял, чего от него хотят: он должен жениться на блюде! Блюдо было нехорошее - большое и белое. "Я не могу на нем жениться! - кричал Исполатев. - Я человек! Я работаю в "Библейской комиссии"!" - "Ты же любишь его", - возражали духи. "Я люблю Аню из "Ахнули"", - отбивался Исполатев. "Это и есть Аня", - клеветали духи. "Нет, это не она", - упирался Исполатев. "А где же она?" - вопрошали духи. От этого вопроса Петру сделалось так страшно, как бывает в иных снах на крыше небоскреба. Слабея, хватаясь за что попало, Исполатев прошептал: "Я не могу. Я же человек... Я записан в Публичную библиотеку..."

Когда Исполатев проснулся, было уже утро. С ночи поселилось в нем гнетущее чувство оставленности, зябкого сиротства. Петр осмотрел номер, в котором царил тяжелый, некомфортный дух, и чувство окрепло - он был один.

Ванная утешила Исполатева - трубы, застенчиво гудя, выплескивали в смеситель горячую и холодную воду. Петр заткнул слив пробкой. Пока он отмокал, в номер пришла горничная и, ругая на чем свет стоит "бесово воинство, пачкунов окаянных", приступила к уборке. Исполатев из-под шумной струи вяло с ней собачился.

Вскоре в прибранный номер стали сходиться "пачкуны". Первым явился Сяков. Он заглянул в ванную и сообщил Исполатеву, что ночевал у себя, что надо идти в город за пивом, что минуту назад в лифте он повстречал распорядителя, который с дурацкой улыбкой советовал не переживать из-за либреттиста Крестовоздвиженберга: скандалы тут - дело будничное, вот, к примеру, владелец термоса с гуляшом успел уже сегодня ночью разбить какой-то стеклянный шкаф и получить травму лица при попытке заглянуть в гости к девушке. Следом, с характерной гематомой на шее, явился Алик Шайтанов, который, как оказалось, провел ночь в номере минеральной поэтессы, где, естественно, слушал стихи, и все бы ничего, но впотьмах номер был атакован каким-то павианом, так что Алику пришлось распустить руки. Потом пришел Жвачин и сказал, что не знает, где ночевал, но утром в холле первого этажа стал свидетелем передачи дежурной даме письменной жалобы на шестьсот седьмой номер. Жалобу передал человек с томом Тургенева в руке и бутылкой муската "Массандра" в кармане.

Ко времени появления Жвачина Исполатев уже вышел из ванной и присоединился к курящим на балконе приятелям. Со стеклянного неба жало серые холмы солнце, выдавливало жизнь, как подать. Неподалеку, пущенный с чьей-то голубятни, кувыркался в сияющем воздухе белый турман. В беспечной его акробатике, в бестолковом выплеске избытка жизненной силы, внятно прочитывался грядущий день.

Следующим утром Исполатев подумал, что пить три дня кряду - это эстетический провал, бесчувствие меры. Он умылся, решил, что неплохо было бы принять душ, но сил хватило лишь на то, чтобы полежать одетым в сухой ванне.

Извлекши по пути из обжитого гнездышка изнуренного стихами Шайтанова, Исполатев спустился в номер к Сякову и Жвачину. Как ни странно, по углам и сумкам нашлись семь нетронутых бутылок "Рислинга". Чтобы отложить соблазн, решили посетить уже второй день идущие семинары: Сяков с Шайтановым склонились к многотрудной прозе, Жвачин с Исполатевым - к тому, что осталось.

Зал с пальмой. Семинаристы с независимыми лицами. Шайтанов с диссертацией. Сяков с машинописью рассказа. Руководитель семинара с душой на ладони и сердцем за поясом.

Писатели сидели на мягких, в круг составленных диванчиках и ждали знаменитого шестидесятника Б., который прибыл вчера в Ялту и малодушно обещал заглянуть на сходку. Б. считался интеллектуалом и элитарной фигурой, хотя издавался изрядными тиражами и был у всех на слуху. Что-то виделось в нем от калашкинской балалайки, расписанной Константином Коровиным и выставленной на Всемирной выставке в Париже.

Дождались. Б. присел на диван, поправил очки, шевельнул усатой губой и сказал остроумное: "Благословишь кого-нибудь, глядь, и в гроб сойдешь..."

- Ну-с, послушаем новеньких, - предложил руководитель и кивнул Сякову.

- "Горы под нами", - объявил БМП. - Краткая версия старого романа.

Сюжет тянула знакомая любовно-политическая интрига. Место действия государство без внятных географических координат, но с очевидными признаками президентской республики. Фамилия героя, объявленная в первой фразе, и аллюзия на Лермонтова в предпоследнем абзаце географии не проясняли. Главный герой - молодой человек, жуир, честолюбивый и в меру простодушный выходец из провинции - служит в президентской охране. Случайно, через свою любовницу - жену владельца крупного столичного конфекциона, - герой оказывается вовлечен в историю, суть которой в следующем. Премьер-министр сопредельного государства, видный политик и статный мужчина, влюблен в жену охраняемого героем президента. Та, мучительно превозмогая супружеский долг, отвечает сопредельному премьеру взаимностью. (Сяков язвит: "Кого ни возьми, всякий больше боится прослыть за бесчестного человека, чем на самом деле быть им".) Жена владельца конфекциона - подруга президентши. Во время частного визита премьера в державу мужа своей пассии подруга устраивает влюбленным тайное свидание. Министр внутренних дел, возглавляющий по совместительству департамент разведки, пытается застать любовников с поличным, дабы получить компромат на президентшу и посредством шантажа ослабить ее влияние на мужа в моменты принятия важных государственных решений. Герой, по просьбе своей возлюбленной ("Любовь сильнее границ, должностей и законов!.."), обеспечивает охрану свидания, после чего помогает сопредельному премьеру скрыться от глаз и видеокамер сексотов. Министр внутренних дел в ярости. Однако тайный агент сообщает, что при сей закулисной встрече одна особа, в знак вечной любви, передала другой серебряную чернильницу на агатовой подставке, числящуюся по инвентарной описи за президентским кабинетом правительственного дворца. Министр внутренних дел шантажирует президентшу фактом разбазаривания государственных чернильниц, - если слух просочится в прессу, не миновать скандала. Герой, заручившись помощью трех друзей из той же президентской охраны, берется вернуть любовный дар. Владелец конфекциона подслушивает разговор об этом своей жены с героем и из ревности доносит куда следует. Президентша, герой и жена владельца конфекциона в опасности. Но герой, при поддержке друзей, преодолевает все рогатки, в личной беседе сообщает зарубежному премьеру о кознях министра внутренних дел и возвращает чернильницу в отечество. Интрига провалена. Репутация президентши спасена. Герой находит в ее лице покровителя и подрастает в звании. Жена владельца конфекциона окончательно теряет голову от героя. Сопредельное государство высылает на родину нескольких дипломатов, уличенных в шпионаже, закатив тем самым оплеуху министру внутренних дел, возглавляющему, как упоминалось, и разведдепартамент. Министр затаивает смертельную обиду и вскоре подсылает отравителя к возлюбленной героя. Жена владельца конфекциона погибает на руках любовника. Краткое описание мук и последнего вздоха милой подруги. Обезумевший герой настигает отравителя и казнит его. Финал: герой приносит розу на могилу любимой. Недалеко, за кладбищенским кленом, в позднем раскаянье хватается за сердце иуда - владелец конфекциона.