Последний министр. Том 1 - Гуров Валерий Александрович. Страница 7

К вечеру 3 января Протопопов не просто знал этих людей поименно (знать то он их и до этого знал), но и успел навести справки по каждому. Вся имеющаяся в министерстве информация на лидеров радикалов лежала у него на столе пачкой бумаг.

Васильев, собственно притащивший отчеты Протопопову с недовольной рожей (заставил его Александр Дмитриевич поработать, чего уж там), клятвенно заверил, что «держит за жопу каждую революционно настроенную собаку» и «не даёт им вздохнуть без ведома».

– У нас же там свои ребята повсюду сидят, контролируют, нашли, о чем беспокоиться, господин министр, – говорил Директор департамента полиции. – Абросимов копает под рабочую группу. Аресты идут полным ходом. Вы же смотрели отчеты, господин Протопопов. Дела идут. Мы держим руку на пульсе революционных настроений.

Васильев положил на стол две толстые папки бумаг: писульки по ряду задержаний, датирующихся периодом 9 – 19 декабря 1916 года и совсем свежее – в ночь на 1 января 1917 года. Протопопов взял их, полистал, выборочно изучил, но наткнулся, между прочим, на отчёт Глобачева для Васильева.

Заинтересовался.

Начальник Петроградского охранного отделения сообщал, что, несмотря на произведённые задержания, руководящий комитет социально-демократической партии большевистской фракции уцелел и предположительно готовит попытку проведения демонстраций к годовщине Кровавого воскресенья 9 января.

Заинтересовался Протопопов потому, что накануне прихода Васильева, министру донесли, что в Москву приехал в срочном порядке господин Терещенко из Киева, собственной персоной. Местный «олигарх», тесно переплетённый с общественными организациями, среди прочего – товарищ председателя Центрального военно-промышленного комитета и член Особого совещания по обороне. В доносе по Терещенко значилось, что предположительная цель срочного визита – встреча с Родзянко. Протопопов не был уверен, что приезд Терещенко прямо или даже опосредовано связан с конфликтом министра и председателя в Александровском дворце (слишком мало времени прошло). Но понимал, что Михаил Иванович приехал не просто так. Скорее всего, столь неожиданный приезд связан с фигурой Гучкова, старого знакомого Протопопова, некогда близкого друга, а теперь ярого противника министра, который с наступлением нового года мутил воду. И занимался тем, что пытался усилить свои позиции в Петрограде (стоило помнить, что Гучков активно отрабатывал великого князя Николая Николаевича в эти дни). Впрочем, достоверная причина приезда Терещенко и его возможные последствия, оставались неизвестны для Александра Дмитриевича. Но если здесь действительно замешен Гучков – дела дрянь. Этот бродяга спит и видит переворот вплоть до цареубийства.

Протопопов вернул документы на стол и поблагодарил Васильева за службу.

Тот довольный собой спешно удалился.

Картина складывалась.

И пусть все манипуляции шли мимо Протопопова, он понимал, что потребуется время для погружения в ситуацию.

Протопопов задумчиво простучал пальцами по столешнице. Поскольку министр не имел привычки исключать любые даже самые мало-мальски возможные варианты, необходимо быть готовым к тому, что Терещенко явится на дуэль, и они с Родзянко попытаются использовать сатисфакцию, как способ устранения неугодного элемента с политической арены. Министр не знал, насколько распространены здесь подобные методы, но готовым необходимо быть ко всему (наверняка не за просто так Протопопов передвигался по Петрограду в сопровождении охранников).

Окончательно ситуация прояснилась, когда в кабинет министра явился Глобачев с докладом. Причём явился поздно, Протопопов накануне днем велел ему подготовить развёрнутое сообщение по обстановке в Петрограде.

– Господин Протопопов, – Глобачев растеряно и как-то виновато улыбнулся, коротко так. – Не поздно изволю вас тревожить?

– Чего надо?

– Доклад готов, как вы просили. Разрешите доложить!

– Разрешаю, – министр движением брови указал Глобачеву на стул с другой стороны стола.

Тот шажками, шажками и плюхнулся на стул, держа в руках напечатанный на машинке донос на несколько листов.

– Зачитать?

– Валяйте. Хорошо подготовились то?

– Я по-другому не умею, вы же знаете господин министр, – крякнул Глобачев, наслюнявил подушечки пальцев, напялил очки и кашлянув, начал зачитывать с бумаги хорошо поставленным голосом.

Протопопов взял себе чистый лист бумаги, карандаш и приготовился делать пометки. Глобачев удивленно взглянул на эти манипуляции, что указывало по всей видимости на то, что прежний министр работал по-другому.

– Передают, как слух, о том, что накануне минувших Рождественских праздников или в первые дни таковых состоялись якобы какие-то законспирированные совещания левого крыла Государственного совета и Государственной Думы, – начал Глобачев. – На совещаниях этих был намечен целый список представителей Правительственной власти, пребывание коих на занимаемых ими постах считается нежелательным и об удалении коих якобы постановлено было просить или ходатайствовать пред Высочайшей Властью [4].

Глобачев сделал паузу, взглянул на Протопопова поверх очков. Тот сделал несколько пометок на своём листе, кивнул – мол, продолжай.

– В какой форме может и должна вылиться подобного рода «просьба» и действительно ли состоялись подобного рода совещания, точно и определенно неизвестно, но, во всяком случае, на эту тему в настоящее время очень много говорят и указывают, что во главе означенного «списка» стоят фамилии члена Государственного совета Щегловитова и Министра внутренних дел. Ваша в смысле…

Глобачев снова сделал паузу, видимо приученный к тому, что Протопопов обычно задавал вопросы в таких вот интересных местах повествования, однако министр снова только лишь накалякал закорючку в своём листе и кивнул – дальше. Глобачев поерзал на стуле, набрал полную грудь воздуха:

– Настроение в столице носит исключительно тревожный характер. Циркулируют в обществе самые дикие слухи, одинаково, как о намерениях Правительственной власти (в смысле принятия различного рода реакционных мер), так равно и о предположениях враждебных этой Власти групп и слоев населения (в смысле возможных и вероятных революционных начинаний и эксцессов). Все ждут каких-то исключительных событий и выступлений как с той, так и с другой стороны. Одинаково серьезно и с тревогой ожидают как резких революционных вспышек, так равно и несомненного якобы в ближайшем будущем «дворцового переворота», предвозвестником коего, по общему убеждению, явился акт в отношении «пресловутого старца».

Глобачев видел, как при упоминание ЕГО, как здесь называли Распутина, Протопопов сделал ещё одну пометку своим карандашом и отчего-то поёжился весь, подобрался.

– Среди подобных хаотических суждений, толков и слухов особенно внимание обращают на себя всюду и везде повторяющиеся разговоры и толки о терроре, как о явлении не партийного характера, а общего. В указанном отношении слухи о вероятных возможностях проявления террора обычно связываются в общественных передовых кругах с вопросом о вероятном при настоящей обстановке окончательном роспуске Государственной Думы…

– Роспуске говоришь? – уточнил Протопопов.

– Так и сказал, – согласился Глобачев.

Министр зафиксировал.

– Настоящий политический момент в сильнейшей степени напоминает собою обстановку событий, предшествовавших революционным эксцессам 1905 года. Как и тогда, все началось с бесконечных и бесчисленных съездов и совещаний различных общественных и земских учреждений и организаций, упорно и повторно выносивших, несмотря на усиленные противодействия Правительственной администрации, схожие резолюции политического характера, резкие по существу, но, несомненно, в весьма малой и слабой степени выражавшие истинные размеры недовольства широких народных масс населения страны. Как и тогда, эти резолюции широко распространяются в населении и, естественным образом, в первую голову и более всего должны воздействовать на неуравновешенные круги молодежи вообще и главным образом учащейся. Как и тогда, результаты подобного рода воздействия сказываются и сейчас. Настойчиво и упорно сейчас утверждают в обществе о предстоящих уже в текущем месяце длительных и резких выступлениях учащейся молодежи, лозунгом каковых выступлений явится протест против настоящей политической обстановки вообще и назначения реакционного министра народного просвещения, в частности. Весьма вероятно, что эти студенческие беспорядки в конечном своем развитии увенчаются попытками к совершению террористических актов, хотя бы в отношении нового министра народного просвещения или министра внутренних дел, как главного, по указаниям нашей оппозиции, виновника всех зол и бедствий, испытываемых страною…