Стрела (Плененный любовью с исправлениями) - Маккарти Моника. Страница 48

Погрузившись в алкоголь и злобу, его мать начала сочинять дикие истории о его отце, пока, кажется, сама не начала в них верить. Будучи не в состоянии прокормить себя и сына, она заставила Пипа отправиться к человеку, переспавшему с кучей женщин: «Почему бы ему не оказаться твоим отцом?» Пип послушался, потому что ожидал, что его развернут у дверей. Он представить не мог, что Кейт его пожалеет.

Пип хотел рассказать ей правду, но боялся, что она от него откажется. Когда мать узнала, что его приняли и как хорошо с ним обращаются, она потребовала, чтобы он приносил ей деньги, или она заберет его из нового дома.

Где-то на середине рассказа Кейт обняла Пипа, обхватив тощие плечи со всей привязанностью, которую хотела проявить с самого начала. Она услышала и то, чего он не сказал: мать его била.

Когда Пип закончил, они оба дрожали. Пип – от рыданий, а Кейт – от ярости. Она знала, что услышит историю, и довольно отвратительную, но какая женщина может так поступить с собственным ребенком? Кейт было все равно, что случилось с этой женщиной или насколько она погрязла в пьянстве; ее поведение было непростительно. Бедный Пип!

– Прости, – выдавил он. – Прости, что соврал тебе и сразу не сказал правду. Но я думал, что ты меня прогонишь.

– Никуда я не собираюсь тебя прогонять, Пип! Здесь твой дом.

Он отстранился и посмотрел на нее, словно она оглохла или спятила.

– Ты разве не слышала, что я сказал?

Кейт кивнула.

– Я все отлично слышала.

– Но ты выходишь за него замуж; он не позволит мне остаться. – Пип остановился, темные глаза сверкнули. – Может, ты могла бы вместо этого выйти за Джона?

Кейт подавила улыбку и ответила на его честность своей:

– Но я не люблю Джона. Я люблю Грегора.

У него опустилось лицо.

– Да?

Она кивнула.

Пип не мог скрыть неприязни.

– А он тебя любит?

И как столь юное создание может попасть в самую суть вопроса? Кейт не винила его за то, что спросил, поскольку сама не была уверена. Иногда это сложно понять.

– Думаю, да, но он пока этого не понял. Грегор долго привязывается к людям.

Пип сощурился.

– Почему? Что с ним не так?

Кейт улыбнулась.

– Ничего, кроме тяжелого случая цинизма. Слишком много женщин предлагали ему свое сердце, и он устал. Он никому не верит, – добавила она. Учитывая то, что произошло с Изабел и его братом, наверное, его чувства можно понять. Он возвел защитные стены очень крепкие и высокие.

Пипа это, кажется, не убедило.

– Дай ему шанс, Пип. Вот увидишь, он нас не подведет.

Глава 16

Уже почти наступила Рождественская полночь, когда Грегор, наконец, забрался по лестнице в свою комнату. Из-за сезонных праздников и его обязанностей лэрда день выдался долгим.

Он оторвал взгляд от двери слева, но не прежде чем заметил пробивающийся снизу соблазнительный свет.

Кейт не спала. Зная это, было дьявольски сложно поступить правильно.

Грегор же не юнец в первом порыве страсти, черт подери – хотя именно таким она заставляла его себя чувствовать. Он может подождать до свадьбы. Господь свидетель, Кейт, вероятно, нужно время восстановиться.

Но двенадцать ночей обещали быть долгими. При условии, что с помощью короля он получит разрешение Ламбертона, епископа Сент-Эндрюсского, Грегор рассчитывал жениться на Кейт пятого января – на Двенадцатую ночь, служившую концом зимних праздников накануне Богоявления.

Грегор мог бы подождать три недели до оглашения, но учитывая, что Брюс ждет его возвращения в начале января для осады замка Перт, это означало бы отложить свадьбу до его следующего возвращения домой.

Этого Грегор не выдержал бы. Кейт принадлежала ему, и он хотел, чтобы это было правдой по закону, так же как по существу.

Грегор прежде и предположить не мог, что сам будет торопиться к алтарю. Но последнее препятствие в его сознании исчезло, и ничто теперь не мешало ему ясно видеть, чего он хочет: Кейт в качестве жены, стоящей рядом с ним днем и спящей рядом с ним ночью. Хотя какое-то время спать им, скорее всего, не придется.

От одной мысли о том, что Грегор хотел сделать с ней прямо сейчас, ему стало жарко, тяжело и страшно. Кейт сама виновата в своих отзывчивости и раскованности. Она занималась любовью так же, как делала все остальное: без оглядки, без притворства и с неукротимой страстью.

А когда она наберется опыта…

Господи, помоги ему! Он даже думать об этом не хочет. Кейт может поставить его на колени. Может, уже поставила. То, что Грегор к ней испытывал, не было похоже ни на одно чувство, которое ему доводилось испытывать к женщине.

Любит ли он ее? Грегор не знал, способен ли он на это чувство. Но ее вера в него вызывала желание быть достойным ее, и, может быть, пока этого достаточно.

Он закрыл дверь, твердо отгородившись от искушения. Однако не прошло и минуты, как он услышал негромкий стук. Взяв себя в руки, Грегор открыл дверь. Как он и ожидал, на пороге стояла Кейт в домашнем платье.

– Уже поздно, а ты все еще не спишь, – сказала она.

– Я могу то же самое сказать тебе.

– Я тебя ждала.

Его губы изогнулись.

– Я так и понял. Но ты не должна здесь находиться.

– Я знаю, – ответила Кейт с нахальной улыбкой и все равно вошла. – Но в последние пару дней было столько дел, что мне не довелось поговорить с тобой наедине, а я хотела кое-что тебе подарить.

Грегор вдруг заметил, что Кейт крепко сжимает домашнее платье на груди, как будто что-то прячет. Свое обнаженное тело? Его глаза, должно быть, сверкнули.

Кейт закатила глаза, разгадав направление его мыслей, и засмеялась.

– Боюсь, что под этим на мне надета очень толстая, очень старая сорочка, учитывая то, что произошло с другой.

Он ухмыльнулся.

– Я куплю тебе дюжину сорочек.

Она подняла бровь.

– Чтобы было что рвать?

– Как ты догадалась?

Кейт рассмеялась и распахнула домашнее платье.

– Жаль тебя разочаровывать, но я принесла тебе что-то другое. – Вытащив тканевый сверток, спрятанный под домашним платьем, она протянула его ему. – Вот это – на Рождество, – объяснила она.

– Что это?

– Открой и посмотри.

Развязав шелковую ленту, обернутую вокруг свертка, Грегор осторожно расправил ткань, оказавшуюся льняной туникой, вышитой витым узором золотой и алой нитями вокруг горловины и – когда он поднял ее – рукавов. Внимательно рассмотрев вышивку, он понял, что узор представляет собой вовсе не спирали, как он сначала подумал.

– Это стрелы, – сказал он потрясенно.

Кейт смутилась и кивнула.

– Это чтобы носить под доспехами.

Это было прекрасно – он поверить не мог, насколько прекрасно. Грегор был тронут. Стежки были идеальными. Он нахмурился.

– Ты сама сделала?

В его голосе сквозило удивление.

– Я вообще-то умею вышивать.

Он поднял бровь. Они оба знали, что Кейт считала рукоделие пыткой.

– Ну, умею. – Она сморщилась. – Хорошо, Этти сделала бо́льшую часть работы. Но я придумала узор. И выполнила вот эту часть. – Кейт показала на заднюю часть горловины, где стежки были не такими ровными.

Грегор улыбнулся и притянул ее к себе.

– Это замечательно, спасибо.

Он поцеловал ее. Сначала медленно, а потом, как это всегда случалось, с гораздо бо́льшим пылом, чем собирался. Когда он отстранился, они оба тяжело дышали. Кейт понадобилось мгновение, чтобы сфокусировать взгляд. Его кровать маячила чертовски близко. Было бы так просто подтолкнуть ее назад…

– У меня для тебя еще кое-что есть, – сказала она.

– Прячешь другие сокровища под этой сорочкой, Кэти?

Она засмеялась.

– Не угадал. Под кроватью. – Когда он обернулся, Кейт объяснила: – Джон сегодня помог мне затащить его сюда.

Грегор нагнулся и вытащил еще один сверток, на это раз твердый, примерно шести футов длиной, шести дюймов в диаметре и завернутый не в ткань, а в выделанную шкуру.