Красная машина.Юниор 3 (СИ) - Барчук Павел. Страница 6

— Как там Николаич? Какие дела? Что говорят? Как тренер ЦСКА? Видел, он тебя тормознул, когда ты со льда уходил. Надумал что-то или так, просто? — Отец сыпал вопросами, как рваный мешок с горохом. Его, видимо, тоже сильно волновал итог этой поездки. Хотя, почему «видимо»? На самом деле волновал. Я все-таки отца хорошо знаю. Он к проявлению эмоций не склонен. А тут — нервничает, переживает.

— Тренер ЦСКА велел явится в тренерскую. Вот…иду. Наверное, сейчас что-то скажет. Не знаю, бать. Посмотрим. Надеюсь, все хорошо. Сергей Николаевич вместе с ним там ждет. Будем, наверное, говорить.

— Ой, да что говорить⁈ — Отец демонстративно прищелкнул языком. Потом хотел сплюнуть, но оглянувшись по сторонам, понял, место вообще для этого неподходящее, и порыв свой сдержал. — Ты же лучший. Это очевидно. Вообще говорить не о чем. Вернуть все взад и делов никаких!

— Ага. Конечно. Как у тебя все просто. Перестань, бать. Не лучший. Парни играют отлично. Просто сегодня выбора не было. У меня. Сам знаешь. Вот и рвал зубами, как мог. — Я пожал плечами.

— Знаю, что не было выбора…Ну, хорошо. Идём. Подожду тебя неподалёку от этой тренерской. Эх… А меня, как думаешь, пустят?–Отец вопросительно поднял брови.

— Давай для начала я один. А то как-то слишком навязчиво будет. Сергей Николаевич там, а еще мы с тобой под ручку явимся.

— Ну… Тоже верно. Хорошо… Потопали. На месте разберёмся.

Отец развернулся и направился в сторону тренерской.

— Эй, подожди! Ты куда? — Я в два шага его догнал. Батин энтузиазм меня начинал пугать. Нет, это, конечно, хорошо. Я рад, что он столь внезапно расставил приоритеты в своей жизни. Однако, волшебное превращение в отца года продолжалось и конца этому пока не видно.

— Как куда? Разговоры разговаривать. Сам же сказал, ждут. — Он невозмутимо пожал плечами, продолжая двигаться к намеченной цели.

— Бать, ну, говорю же, это слишком как-то. Тебе не кажется? Степан Аркадьевич велел мне подойти, а я заявлюсь с папой за ручку, как сопливый пацан. Стремно…

— Стремно, Славик, под мусорами ходить. Вот это — совсем стремно. И перед людьми неудобно. А тут — совсем другой вопрос. Тут — жизнь. Ты зайдёшь, а потом я такой нарисуюсь. Мол, ой, здравствуйте.

Отец говорил со мной на ходу, не останавливаясь. Он пёр вперед, как бизон, наметивший себе жертву.

— Бать, да погоди ты! — Я ухватил его за плечо и развернул к себе. — Дело не в этом. Просто…Ну, ты пойми, за свои поступки надо отвечать. Мне отвечать. Я же накосячил. Я, а не кто-то другой. Хочешь, жди прямо рядом с дверью. Если скажет Степан Аркадьевич тебя пригласить, так позову сразу. Но зайти в тренерскую должен я сам. Сам.

Отец внимательно посмотрел мне в глаза, положил руку на плечо и вроде собрался что-то сказать. Но потом передумал. Вздохнул, руку убрал и взгляд сразу у него стал попроще. Тот, к которому у меня уже иммунитет имеется.

— Ладно. Уговорил. Иди.

Я облегченно выдохнул. Во-первых, нельзя так резко менять привычные вещи. А со стороны бати привычным было как раз абсолютное равнодушие к делам сыновей. Теперь же его внезапная забота напоминала мне духоту после летнего дождя. Давит немного. Во-вторых, реально стрёмно явится с папой. Как дитё, честное слово.

Мы дошли до тренерской и отец замер рядом с дверью, будто часовой.

— Ну…давай…– Он поднял руку, сжал кулак, а потом показал мне жест испанских революционеров. — И смотри…если что, батя тут, рядом. Понял? Зови, не сомневайся. Я им тут всем… Понял?

— Да понял, понял…– Я открыл дверь, шагнул через порог. — Можно?

Вопрос уже, естественно, предназначался не отцу. Оба тренера были на месте. Только Степан Аркадьевич сидел на столе. Не за столом, как положено. А с противоположной стороны, задницей прямо на столешнице. Рядом, на стуле, устроился Сергей Николаевич.

На мое появление они отреагировали одновременно.

— Белов, заходи. — тренер ЦСКА махнул рукой, приглашая меня.

— Да не скромничай. — Сергей Николаевич усмехнулся. — Чего это ты такой стеснительный стал. Только что на льду удержу не знал. Прямо по краешку ходил. Столько раз мог нарваться на штрафную. Думал, вот-вот прилетит вам.

Я прошёл ближе и замер, не зная, как себя вести. Сесть мне не предлагают. Стоять истуканом — тоже не ахтец. Как дурак, ей богу.

Однако оба тренера продолжали смотреть на меня молча. Может, психологическая фишка, не знаю. Сергей Николаевич вообще улыбался, чем волновал еще сильнее. Просто я его в таком состоянии точно никогда не видел. И Славик не видел. Это однозначно. Тренер «Бурана» всегда выглядел серьёзным. Суровым даже. А тут — какой-то загадочный весельчак. Может, у него тоже нервное. Например, он, как дурак в Москву приперся из-за меня, а его послали со всеми этими последними шансами.

— Ну, что…– Заговорил, наконец, Степан Аркадьевич. — Честно сказать, был настроен решительно на твой счет. Даже слышать фамилию не хотел. Знаешь, почему?

Я молча покачал головой. Сейчас умничать точно не время. Пусть выскажется он. Мне лучше придержать свое ценное мнение.

— Потому что, Белов, ты бросил команду. Молча. Просто развернулся и уехал домой. Сбежал, никого не предупредив, никому не сообщив. Разве это дело?

Степан Аркадьевич уставился на меня, ожидая ответа. Ну, тут уже не отмолчишься.

— Нет, тренер. Не дело. Вы же знаете, там ситуация…Решил, смысла нет доказывать что-то, все равно меня уже в преступники записали.

— И что? — Он вопросительно поднял брови. — Разве я выгнал тебя из состава? Разве я сказал тебе, все, можешь быть свободен? Ты слышал от меня что-то такое?

— Нет. — Я снова покачал отрицательно головой.

— Так какие могут быть тогда оправдания? Никаких! Запомни, наконец, Белов. Ты — член команды. И ответственность несёшь не столько передо мной. Перед ними.

Я внимательно слушал тренера. Не перебивал. Пока, правда, ни черта не мог понять, к чему идет разговор. Ну, хоть не ругает, и на том спасибо. Все, что говорит, исключительно по делу.

— Значит, так…– Степан Аркадьевич слез со стола, обошел его и устроился там, где положено. В своём кресле. — В команде остаешься. Много хвалить не буду за сегодняшнюю игру. Пока не ясно ничего. Была это одноразовая акция или действительно в твоей башке что-то наконец щёлкнуло. Посмотрим. Теперь о той ситуации… Рассказывай.

Я растерянно посмотрел на Сергея Николаевича. Данный момент мы подробно не обсуждали. Просто мне казалось, что выносить всю грязь — это вроде как ныть и жаловаться на плохих друзей. Вернее, на одного друга. И, что еще хуже, на девчонку, которая меня, как лоха, кинула.

— Славик…– Сергей Николаевич мой взгляд понял правильно. — Сейчас не до ваших пацанячьих правил. Ты, наверное, сомневаешься, как будешь выглядеть, если расскажешь тренеру правду. Это очевидно. Сами были молодыми. Знаем. Но…ситуация не та. И в данном случае ты не поступаешь по отношению к Симонову плохо. Расскажи Степану Аркадьевичу все, что знаешь. И все, как было. Не забывай, у нас еще директор школы имеется. Девочка, которой принадлежат эти часы. Ее родители. Да и не только ее…

— Это точно…– Степан Аркадьевич поморщился. — Тут Леонид Владимирович немного перегнул палку. Растрезвонил на всю Ивановскую. Многие родители уже в курсе. Надо было сначала все-таки разобраться, а он побежал докладывать.

В общем, у меня выбора особо не было. Пришлось реально рассказывать Степану Аркадьевичу все с самого начала. И про Симонова, и про Ленку, и даже про отца. Правда, темы с батей коснулся вскользь. Мол, прилетала уже просто ситуация, когда мне пытались помешать. Но все равно у них не вышло. Тренер хотел полностью разобраться в ситуации, а соответственно пришлось говорить обо всем.

— Ясно…– Он нахмурился и потер лоб. — Собственного говоря, задача простая, на самом деле. Я поговорю с директором школы. Решим, как лучше вырулить все обстоятельства. Разобраться, опять же, нужно. То есть, ты однозначно утверждаешь, что часы не брал. Верно?