Разрушитель - Джонсон Девид. Страница 1
ДЕВИД ДЖОНСОН
«РАЗРУШИТЕЛЬ»
РАЗРУШИТЕЛЬ
Эта книга продолжает популярную серию «БЕСТСЕЛЛЕРЫ ГОЛЛИВУДА», в которую вошли получившие мировую известность лучшие произведения в жанрах детектив, фантастика, мистика, приключения, авантюрный и любовный роман, одновременно ставшие литературной основой либо созданные по мотивам самых популярных кино- и видеофильмов.
David Johnson «DEMOLITION MAN»
Перевод с английского.
Девид Джонсон «РАЗРУШИТЕЛЬ»
ПРОЛОГ
Сознание возвращалось с трудом. Мозг, на миг вырвавшись из небытия, с удивлением обнаружил полное отсутствие тела. Существовать помимо привычной оболочки было странно и интересно. Мозг прислушался к ощущениям. Похоже на то, что вокруг – вселенская пустота. Чуть позднее пришло чувство скованности и неудобного положения. Мозг заворочался, как зверь в чужой и тесной берлоге, и человек окончательно проснулся.
Вначале не было ничего. Потом – так чувствует себя человек, ненароком провалившийся в полынью.
…Женщина у окна, перебирающая нотные листы. Ветер треплет гардины. А персиковая ветвь стучит по подоконнику. Мохнатые бело-розовые гроздья цветов одуряюще пахнут. Солнце отражается в черном лаке поднятой крышки рояля…
Воспоминание было реалистичным, но чужим…Мужчина средних лет в длиннополом плаще и шляпе с обвислыми полями крадется вдоль решетчатой ограды. В коттедже лишь на втором этаже угадывается синева включенного видео. Дождь глушит скрежет подбираемого ключа из тяжелой связки. И внезапно из темного сада бросается великолепная тварь. Тигровый бульдог в броске впивается пришельцу в горло. И оба катятся по дорожке, а гравий брызжет частым стуком.
Видение понравилось больше.
Потом что-то сломалось, как в детском кинопроекторе. Пришло ощущение холода. Тело стало ломким и хрупким, как корочка льда на осенней лужице. Вспышка молнии обожгла. Ударила снова…
В глубоком и туманном прошлом, наверняка, существовал мир, совсем не похожий на тот, в котором мозг ощущал себя теперь.
Здесь не было ничего, кроме ватной тишины и напряженного покоя. Здесь не было ни культуры, ни промышленности, ничего, что придавало бы смысл понятию «цивилизация». Однако, хоть смутные и скудные, зачатки знаний о «государстве», «нации» и прочем мешали признать нынешнее состояние нормальным. Мозг запутался в неразрешимой дилемме и впал в смутное беспамятство.
Но тревожные тени и во сне блуждали по лицу человека. Лицо то искажала гримаса гнева, то недоумение и обида прорисовывались в опущенных уголках рта. Лоб напряженно морщился. Из полусомкнутых уст время от времени прорывался крик боли.
И так на протяжении сорока минувших лет. До конца срока оставалось еще шестьдесят с лишним.
Обнаженное тело сквозь стекло криогенной установки казалось нелепым гипсовым макетом с нелепо разбросанными в стороны руками и неестественно вывернутой шеей.
По идее создателей установки, мозг, заключенный в замороженный кусок плоти, тоже должен был быть куском бесформенного льда.
Но, как часто бывает с неумной энергией биоинженеров, их подопечные, заключенные в прозрачные сферы, лишь извне выглядели плавающими булыжниками.
Приборы отмечали отсутствие сердечного ритма, сжатые легкие не функционировали. Человека можно было колоть и резать. Можно было бы даже прооперировать без наркоза. Но мозг человека, опровергая все познания человечества, умудрился уцелеть.
Знай об этом общество и государство – сколько было бы истеричных звонков, какой шквал возмущенных писем обрушился бы на ученых.
– Криогенные установки – акт милосердия! – твердили пресса, радио и телевидение.
Каким кошмаром оказалось существование мозга, лишенного насильственным путем привычной оболочки.
Общество, лозунгом и догмой которого стало милосердие, пусть невольно, придумало человеку пытку, до которой не додуматься и всем дьяволам Вселенной.
Нет ничего страшнее этого черно-белого «кино»: твою жизнь, расчленяя и произвольно тасуя события и факты, раз за разом прокручивают перед тобой. А ты бессилен, даже умереть бессилен.
Мозг попытался приспособиться к новым условиям. Поэтам, художникам, музыкантам это удавалось. И в реальности они жили в отвлеченном мире, самим человеком придуманном. Странные фантазии и невероятные видения уже при жизни отрезали талант от обычной жизни.
Но человек, беспомощно скрючившийся в ледяной купели, был связан с реальностью каждой клеточкой, каждым нервом.
Он не был поэтом. Он был авантюристом, преступником и любящим семьянином в одном лице.
Словом, тело, замурованное в криогенной установке, принадлежало Джону Спаркслину. А патрульный Спарк терпеть не мог кому-либо принадлежать.
И его мозг бесился от сознания, что ничего нельзя изменить. Хотелось действовать. Хотелось вздохнуть полной грудью. Услышать шум вертолетных винтов. Хлопнуть напарника по спине. Любить Диану. Баловать дочку.
А вместо этого Спарк плавал в ванной и от нечего делать возвращал события вспять. Это было десять? двадцать? наконец, это было сорок лет назад? Все не имело значения. Мозг в бездне безвременья нащупал своего владельца и клещом вцепился в былое «Я», по всем приметам являвшееся Джоном Спаркслином.
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
ВЕЛЬД. ТОСТЫ С ВАРЕНЬЕМ.
Острой иглой укололо предчувствие опасности. Даже во сне Спарка насторожило чужое присутствие. Трещали выбиваемые зубы и хрустели черепа. Сознание отчаянно сопротивлялось рамкам, в которые паршивое общество пыталось впихнуть твои эмоции, чувства и жажду крушить.
Краши и бедмены плевать хотели на каноны социума. А Спарк лишь во сне имел право раскрепоститься.
– Имей в виду, – в последний раз тыча толстенькой сарделькой пальца в купола криогенных установок говорил шеф полицейского Управления, – если тебя выпустили под залог, не жди, что отвертишься в следующий раз!
Спарк и сам догадывался: расстреливать с вертолета ползающие по полю роботокомбайны – затея не больно умная. Зато – веселая! Ветер норовит вырвать тебя из кабины, тугими струями хлеща в лицо. Пальцы в секунды превращаются в ледышки. А ты метишь по божьим коровкам и желтой стерне. Попал – коровка еще машинально двигается и падает кверху гусеницами.
Да и напились они в тот день с Заклином не слабо. Ди, узрев батарею пустых бутылок, не поверила, что за ночь можно выхлестать такое количество пойла и не лопнуть.
Детские забавы у тридцатилетних придавали жизни остроту. А вы пробовали есть пресное блюдо, когда в жилах бурлят страсти, а озорные мыслишки копошатся в мозгу и рвутся наружу? Спарк пробовал – не понравилось!
А чего стоил пластиковый пакет в форме четвертованного крокодила! Спарк нарочно объездил всех электронщиков города и, явившись в один прекрасный день, с ясными глазами втащил мешок в кабинет шефа. Прислонил к стене. И сурово процедил:
– Будет просить есть – кормить!
Скорбное покачивание буйной головушки избавило Спарка от комментариев.
После чего он, Диана и Элли счастливо купались и бегали по обжигающему мелкому песочку. Месяц бегали.
Когда Спаркслин вернулся из отпуска, на шефа было жалко смотреть: в течение тридцати одного дня начальник полицейского Управления, забросив совещания, заседания и отрекшись от семейной жизни, питал пластиковый пакет гамбургерами и пепси-колой.