Я помню музыку Прованса - Юон Анн-Гаэль. Страница 5
– Я здесь только на лето, – небрежно бросает она и начинает копаться в пластиковом пакете. – Я медсестра.
Она достает из пакета вязаную шапку и натягивает ее на голову Джулии.
– Голубая! Как ваши глаза! Она принесет вам удачу.
Озадаченная Джулия наблюдает, как Мадлена принимается вязать, а кошка укладывается у нее на коленях.
– Мадлена здесь с прошлого года. Она очень любит твою бабушку, – объясняет Феликс.
Мадлена кивает. Ее пальцы перебирают спицы с невероятной скоростью. Только их легкий стук нарушает сельскую тишину.
– Да уж… старость не красит, – заявляет вязальщица. – Интересно, какой я буду в ее возрасте?
Джулия удивленно смотрит на Феликса.
– Пока молодые, надо ловить момент, – добавляет старушка.
– А сколько вам лет? – спрашивает Джулия.
– Двадцать пять! Со вчерашнего дня! Мне нравится работать с Феликсом.
Джулия не может сдержать смех. Тихое помешательство Мадлены так очаровательно, что Джулия гонит прочь мрачные мысли и опасения. Она поворачивается к Феликсу, которому, похоже, так же весело, как ей.
– А ты давно здесь работаешь?
– Нет. И попал сюда почти случайно. Я из Коломбье – с другой стороны Вердонского ущелья. Моя деревушка еще меньше, чем Сент-Амур, и там непросто любить парней…
Он украдкой смотрит на Джулию.
– Я уехал оттуда, когда мне исполнилось восемнадцать. Не хотел смущать отца. Он думает, я бухгалтер! Тоже мне занятие… Мне больше по душе танцы и сцена.
Его глаза загораются, он улыбается и смотрит вдаль.
– Об этом доме мне рассказала знакомая медсестра. Им нужны были люди. Я встретил Жанину и больше с ней не расставался. С директором мы договорились: за ней присматриваю только я. Иногда меня подменяет медсестра, но, как видишь, любимчик здесь я!
Феликс берет еще одну сигарету.
– Ты здесь выросла?
– Да и нет. Я выросла в Париже. Но все каникулы проводила у бабушки.
Она вспоминает их с Жаниной прошлое, бабушкин смех, ее ласку и поддержку, которые были для нее настоящей опорой.
– Сейчас живу в Париже.
– Чем занимаешься?
Джулия разглядывает стол – нет ли чего съестного.
– Пишу.
В последнее время только мягкий бисквит и хрустящий шоколад спасают от странного расплывчатого недомогания. Недавно у нее появилась беспричинная тревога – раздражающий фоновый шум, с которым, похоже, справляется только сладкое.
– Серьезно? Расскажи! Автографы, слава, мужчины у ног?
– Если бы! – вздыхает она, возведя глаза к небу. – С мужчинами у меня как раз не клеится…
– Могу познакомить с братом! – радостно восклицает Мадлена.
– Простите?
– Отличная мысль! – одобрительно замечает Феликс. – Джулия наверняка хочет завести новые знакомства!
– Он красивый мужчина. В следующем месяце возвращается из отпуска. Если у вас есть фотография, могу ему отправить. Не уходите, я схожу за адресом.
Не дав Джулии опомниться, Мадлена исчезает, бросив Пушинку и клубки шерсти.
– Видишь, чего только не бывает! – смеется Феликс. – Любовь найдется там, где ее меньше всего ждешь!
Кошка с грохотом спрыгивает со стула и без особого изящества потягивается.
– Ты здесь надолго? – спрашивает Феликс.
– Пока бабушка не вернется домой.
Он молчит. Джулия опускает глаза. Два муравья снуют возле крошки. В горле пересохло. Отец по телефону ничего толком не объяснил. Наверное, пытался уберечь от плохих новостей.
– А она ведь не вернется? – спрашивает Джулия упавшим голосом.
Феликс молчит.
– Скорее всего, нет.
Издалека доносится сирена скорой помощи.
– Ты пришла в удачный день. Она тебя узнала. Но бывают дни…
Джулию захлестывает чувство вины. Она думает об упущенном времени, о бабушкиной памяти, которая постепенно угасает. Ей хочется кричать. Конечно же она собиралась приехать раньше! Конечно же она понимала, что недели, месяцы и обещания улетают в бездну! Чувствовала, что это неправильно. Временами Джулия готова была бросить все дела, стоило ей увидеть букет мимозы или старушку со смеющимися глазами, и клялась себе завтра же купить билет на поезд. Но на следующий день неизменно находились отговорки. Сейчас все они кажутся совершенно нелепыми.
Феликс возвращается в гостиную. Изящными пальцами меняет иголку на патефоне.
– Танго?
Не дожидаясь ответа, ставит пластинку и направляется к спальне.
8
Люсьена в ризнице нагревает утюг.
В церкви холодно. Продрогнув, Люсьена включает отопление и начинает готовиться к мессе. В пустом нефе слышится эхо ее неровных шагов. Несколько свечей тускло освещают цветы, Люсьена только что сменила воду в вазах.
Подойдя к алтарю, она машинально открывает на нужной странице Евангелие и готовит богослужебные книги. Люсьена усердная ризничая, но сегодня выполняет свои обязанности без души. У нее ноет бедро, а это не сулит ничего хорошего. Люсьена верит поговоркам, гаданию по птицам и предчувствиям. И почему-то возвращение Джулии тоже предвещает ей мало хорошего.
Люсьена кладет на блюдо несколько гостий [11] – не больше полудюжины. К отцу Мариусу мало кто ходит, особенно в будни вечером. Убедившись, что в церкви никого нет, она кладет одну гостию в рот. Тающий на языке хлебец придает ей сил. Пока она наливает вино в кувшинчик для причастия, ее пронзает неприятная мысль. Не раздумывая Люсьена подносит вино к губам и делает большой глоток. Иисус с креста пристально смотрит, как она вытирает губы. Большим бедам – крутые меры.
Люсьена хватает корпорал [12] и идет в ризницу. Ловким движением расстилает плат на гладильном столе и начинает утюжить. Обычно глажка ее успокаивает, но не сейчас. Горячий утюг рывками движется по накрахмаленной ткани. А если Жанина совсем свихнется? Кто знает, как на нее подействовало падение. Если она окончательно спятит, то, возможно, начнет болтать обо всем подряд. У Люсьены сводит живот. Она качает головой, пытаясь успокоиться. Нет-нет, все в прошлом.
Пар понемногу заполняет комнатку. Одна складка никак не поддается. Люсьена выставляет температуру побольше и сильнее давит на ткань. Внезапная боль в бедре заставляет ее забыть об утюге. Она кладет руки на больное место, закрывает глаза и молится про себя. Господи Иисусе, облегчи мою боль. Святая Мария, Матерь Божия, защити нашу память. И прости нам грехи наши, как и мы прощаем…
Когда Люсьена открывает глаза, от литургического плата поднимается темный дым. Раскаленный утюг прожег ткань, предназначенную для тела Христова. Люсьена в ужасе вскрикивает и едва не падает в обморок от страшного предзнаменования.
9
Джулия кладет дневник на стол. В светло-зеленой кухне ужасно тихо. Она обводит взглядом комнату и замечает напоминалки, которые бабушка наклеила повсюду – начиная от банки с мукой и заканчивая газовой плитой. На каждом шкафчике написано, что в нем лежит: тарелки, кастрюли, консервы, фильтры для кофе… На столе – стопки бумажек со списками, заметками, рецептами, телефонными номерами, словами песен и отдельными словами. В этот момент Джулия понимает, какую серьезную битву вела Жанина в последние месяцы. На обороте конверта бабушка набросала семейное древо, кое-где поставив вопросительные знаки. В рекламную брошюру ближайшего супермаркета вложила несколько напоминалок, похожих на ту, что Джулия нашла в дневнике. Тебя зовут Жанина Полетта Паоли, ты родилась 24 февраля 1929 года…
Джулия представляет, какое отчаяние должна была испытывать бабушка, теряя память, и думает: «А что бы сделала я, если бы мне сказали, что завтра я все забуду? Какие послания отправила бы себе? Что мне хотелось бы помнить? Имена друзей, название любимого кафе, а может, фамилию букиниста? Имена любимых авторов? Или нет – благодаря амнезии я смогу открыть их для себя заново». На самом деле ей дороги лишь воспоминания о времени, проведенном здесь, вместе с бабушкой. Вот что она написала бы в своем дневнике: улыбка Жанины на перроне вокзала, ее теплые руки, ее жизнерадостность, наша игра в лошадки, смородиновое мороженое, прогулки на мельницу, дни, проведенные на пляже, и вечера – на террасе, ароматы лета.