Знойные ветры юга ч.2 (СИ) - Чайка Дмитрий. Страница 16

— Что и требовалось доказать, — кивнул Самослав и повернулся к Баддо. — А кто у вас еду пробует перед тем, как к столу подавать?

— Никто, — Баддо сглотнула слюну и посмотрела на Самослава с плохо скрываемым ужасом. — Тут что, такая же жизнь, как в Испании? У моего деда два специальных раба еду пробуют. А вино особенно… Я думала, хоть тут…

— Не расслабляйся, герцогиня, — сочувственно посмотрел князь на расстроенную девчонку. — Ничего не пейте и не ешьте из того, к чему прикасались чужие руки. Никогда! И заведи двух рабов, как твой дед. Старик точно не глуп, раз дожил в полном здравии до таких лет. Мы погостим здесь недельку, а потом уйдем, когда корабли подготовят к походу. Нас с тобой, Виттерих, ждут великие дела. Заканчивай ремонт порта, он нам понадобится.

— Я тут, твоя светлость, вон чего предложить хотел, — сказал смущенный Виттерих. — Думается мне, что лучше с купцами полюбовно договориться. Море пустеет, за добычей аж к Сицилии идти приходится. А там недолго и на императорский флот нарваться. Ромеи пока не знают, что огненная снасть у нас только на твоих кораблях есть. Неровен час, топить начнут.

— Морское страхование? — задумался князь. — Я в доле. Пошлем-ка гонца в Братиславу, к Збыславу. Пусть обсчитает эту идею. Цена назначим… в сотую часть от стоимости груза. Мы не станем жадничать, но в Равенну корабли пропускать все равно не будем. Пусть подергаются.

А в это самое время Мария ехала в карете, невидящим взглядом уставившись в окно. Ее разместят в одном из богатых домов Тергестума. Радегунда, которой было скучно на руках у няньки, хныкала, пытаясь привлечь внимание матери, но тщетно. Мама не слышала ее, она вспоминала…

В Черном Городе княгиня никогда не была. Сюда вообще мало кто по доброй воле приходил. Слуг князя боялись до икоты, и даже говорить о них считалось дурным тоном и плохой приметой. Христиане в таких случаях крестились и поминали какого-нибудь святого, а язычники целовали амулет, висящий на шее. И все без исключения называли воинов Тайного Приказа иносказательно. Они… Или ТЕ… Или Черные… Так, словно само слово навлечет беду на того, кто его произнес.

— Государыня! — Горан, три его сына и Звонимир поклонились Марии.

Кабинет главы Тайного Приказа был обставлен откровенно скудно, если не сказать хуже. У купца средней руки контора выглядела куда богаче. Из ценного в этой комнате были только серебряные гривны на шеях Горана и Звонимира, честно заслуженные еще в те незапамятные времена, когда сегодняшние бояре самолично шли в бой с секирой в руках. Звонимир до сих пор любил это незатейливое оружие, обращаясь с топором нежно, почти играючи. Редко какой мечник в учебном бою мог устоять против него.

Стол Горана поражал своей основательностью и пустотой. Бумаг на нем не было, боярин читал едва-едва, воспринимая информацию исключительно на слух. Но зато он почти ничего не забывал, храня в своей безразмерной памяти немыслимое количество людей, дел и фактов. Вот так вот странно все и получилось. Многие из тех, с кем он жил в одной веси, так и остались в ней же, ковыряя землю железным наконечником сохи. А вот он сам, Звонимир, Горазд, Зван и даже хилый слабак Збыслав волей князя вознеслись наверх, почти на самое небо.

Из всех богов в Черном Городе почитали одну Морану, отдавая должное остальным богам лишь во вторую очередь. Даже христианский Иисус не отрицался местными обитателями, но Морану они ставили куда выше. Потому как не богиня это, а смысл их жизни. Княгине бояться было нечего, но и у нее щемило сердце от любопытных взглядов, которые бросали на нее здешние служащие, что встречались ей по дороге. Люди здесь были молчаливы, в отличие от других Приказов, но взгляды их были быстрые и острые, словно нож.

— Пойдем! — Самослав кивнул Горану, и тот открыл незаметную дверь, за которой открылся вход в подвал, куда вели каменные ступени. — Не будем затягивать.

Первым спустился Горан, а за ним его сыновья и Звонимир. Мария гордо подняла голову и шагнула в густую тьму, едва прорезаемую светом факелов на стенах. Спуск был недолог. Границы помещения, в центре которого стоял пьедестал со статуей, терялись в кромешной тьме. Вокруг статуи расположились кругом бронзовые жаровни, в которых горел огонь. Свет его не добивал до стен, и Марии стало жутковато. Помещение казалось бесконечным, и княгине мерещилось, что сами демоны ада смотрят на нее из этой темноты. Она даже губу прикусила до боли, чтобы не показать, как ей сейчас страшно. Пятеро мужчин встали вокруг статуи, образуя знак звезды, и на лицах их появилось выражение необыкновенной торжественности. Князь встал в стороне, не произнося ни звука.

Бронзовая статуя изображала молодую женщину с весами в одной руке и мечом в другой. Вот ты какая, Морана… Мария пугливо подняла глаза на нее и отвела их в сторону. Ей показалось, что богиня смотрит на нее с насмешкой. Княгиня хотела перекреститься, и уже подняла было руку, но рука ее бессильно упала вниз. Не к месту и не ко времени это было. Горан, который понял все, одобрительно кивнул ей. Не ко времени… Она попытается потом отмолить свой грех, да только непростителен он. Гореть ей в адском пламени.

— Плевать, — шепнула Мария. — Лучше ад потом, чем прямо сейчас. Я обязательно что-нибудь придумаю. Я верну все, что потеряла.

— Готова ли ты, Мария, дать клятву самой Справедливости? — спросил ее Горан.

— Справедливости? — растерялась Мария. Она думала, что перед ней просто языческий демон.

— Перед тобой не богиня, государыня, — пояснил Горан. — Богиня вездесуща и непознаваема, она не станет жить в мертвом дереве или металле. Она живет в сердцах тех, кто поклоняется ей. А перед тобой просто римская статуя, кусок бронзы. Она символ того, чему мы все служим. Ты видишь весы в одной руке. Это значит, что ты должна взвесить и хорошее, и плохое прежде, чем решить чью-то судьбу. И лишь когда ты сама придешь в равновесие, то можешь сделать шаг. Нам не дозволено руководствоваться собственной злобой, алчностью или суетными желаниями. Только законом или справедливостью, когда закона мало. Не всегда буква закона соответствует его духу. Бывает и так, что они противоречат друг другу. Для нас дух его — это и есть чистая, истинная справедливость. Ей-то мы и служим.

— Но вы пытаете и убиваете людей, — возразила Мария.

— Если это необходимо, — кивнул Горан. — Если во имя высшей цели нужно пытать и убивать, мы пытаем и убиваем. Зло не есть зло, если служит добру. Это всего лишь осознанная необходимость. Необходимость тяжелая, словно камень, княгиня. Не всегда мы спим спокойно. Иногда мы просыпаемся в поту, боясь, что совершили страшную ошибку. Напрасная кровь — великий грех перед лицом Мораны.

— А ложь? — Мария впитывала каждое слово, с удивлением отмечая, что все, что она слышит, кажется ей… правильным, что ли…

— Если для дела нужно солгать, мы лжем, — подтвердил Горан ее догадки. — Но только во имя справедливости и торжества закона. Ложь во имя корысти или властолюбия — грех.

— А меч? — Мария посмотрела прямо в глаза Горана.

— Это значит, что мы караем виновных, — ответил ей боярин. — Это наш долг, княгиня. Не привилегия, но долг. Но караем мы только тогда, когда груз вины преступника приказывает нам карать. Только когда сумма грехов такова, что тянет весы вниз, мы и обнажаем меч. В иных случаях это не дозволено никому, даже мне.

— Значит, я могу лгать и убивать налево и направо, если это нужно для высшей цели? — задумчиво произнесла Мария.

— Весы, княгиня! — напомнил ей Горан. — Не забывай про весы. Если твоя цель уравновесит то зло, что ты готова совершить, то да, можешь.

— Что это за цель, про которую ты все время говоришь? — задала последний вопрос Мария. — Должно быть то, ради чего вы делаете все это.

— Мы все служим своей стране, княгиня, — пояснил Горан. — Процветание державы — это и есть наша высшая цель. Так что, ты готова?

— Готова! — твердо сказала Мария и стала повторять слова клятвы вслед за убеленным сединой боярином. Ей теперь очень многое стало понятным.