Знойные ветры юга ч.2 (СИ) - Чайка Дмитрий. Страница 40

— Иржи я, — стеснительно ответил Берислав. — Попович. Родные от оспы умерли, а меня сюда отдали.

После долгих раздумий его сделали сыном священника. Только так и можно было объяснить грамотность и чистые руки того, кто никогда не знал труда.

— Да… — протянул крепкий мальчишка, на голову выше Берислава. — Не повезло тебе, пацан. Вляпался ты по самые уши.

— Почему это?- не понял Берислав.

— Узнаешь! — многообещающе протянул мальчишка. — Чего встал? Метлу видишь? Мети! Сегодня твоя очередь.

— Так твоя же очередь, Арни? — удивились мальчишки.

— Его очередь, — жестко сказал мальчишка, что был родом то ли из тюрингов, то ли из франков, то ли из саксов. Он и сам этого толком не знал, будучи приемышем, отданным из лесной веси в Сотню за свирепый нрав. Беспокойный был малец, и работник из него рос, как арбалетный болт из коровьего дерьма. — Я так сказал.

Господь терпел и нам велел, — думал Берислав, — выметая убитый ребячьими пятками до каменного состояния земляной пол. — Всего восемь лет осталось… Всего восемь…

В то же самое время. Сокотра.

— Ну что, брат, — лениво спросил Стефан. — Как жена? Подросла хоть немного?

— Самую малость, — все так же лениво ответил Надир. — И не во всех местах. Дитё дитём, и тоща, как весло. Надо было вдову какую-нибудь за себя брать. Но нельзя, засмеют. Э-эх!

Тростниковый навес защищал их от солнца, которое пекло тут зимой весьма и весьма умеренно. Скорее ласкало своими лучами, чем пекло. Не сравнить с летом, когда все вокруг превращалось в раскаленную сковороду. Они лежали на кушетках, застеленных мягкими покрывалами, которые слуги вынесли на улицу. С моря дул свежий ветерок, даря блаженную негу двум мужам, которые только что поддались греху чревоугодия. Недавний обед привел их в состояние полнейшего счастья. Тут прекрасно готовили ягнятину, и Стефан, потерявший доступ к высокой кухне, почти примирился с действительностью.

Глинобитный одноэтажный дом с плоской кровлей, который служил дворцом новому владыке, был убран коврами и уставлен новой посудой. Скромная, но весьма деятельная амира(1) оставалась почти невидимой, но хозяйство в своих маленьких ручках держала крепко, не ослабляя вожжи ни на миг. Она подала мужу и деверю молодого барашка, и унесла остатки еды, как обычно, не проронив ни слова.

Они отдыхали уже не первую неделю. Продуманные люди братца Само решили обойти ненасытных александрийских мытарей и перегрузить бесценную поклажу в княжеские корабли прямо с берега. А для этого им пришлось задержаться здесь, на Сокотре, чтобы перебраться через Синайский перешеек во второй половине марта. Средиземное море ранней весной бывает неласково. Впрочем, купцы и тут не теряли времени даром, скупая у местных мирру, ладан, алоэ и кровь драконьего дерева. И специи, и эти диковинные товары с руками оторвут на Большом Торге, куда придут купцы из четырех франкских королевств.

Серебро и перец пролились щедрым дождем на островитян, остававшихся в стороне от главных торговых путей. Когда затянуло песком Канал Фараонов, а Красное море подмяли под себя эфиопы из царства Аксум, остров покинула колония индийских купцов. Им больше нечего было тут делать. Они ушли в Адану, в главный порт Йемена, а Сокотра превратилась в далекое захолустье, прибежище пиратов и рыбаков.

— Что там племянник наш делает? — спросил Надир, лениво отгоняя от себя назойливую муху.

— Да их взводный гоняет, как скаковых лошадей, — с немалой толикой удивления ответил Стефан. — Вот не думал я, что у воинов жизнь такая тяжелая. Времени только на поспать и поесть оставляет. Ну, и на занятия мои.

— Правильно гоняет, — одобрил Надир. — Я, когда за деньги буду свое войско нанимать, тоже так сделаю. От безделья лишняя дурь в голове бродит. А когда человек с оружием дурить начинает, это всегда плохо заканчивается.

— В Медину когда поплывешь? — спросил Стефан. — Тебе надо новому халифу поклониться.

— Да вместе с людьми Само и выйдем, — ответил Надир. — Я в Джидде остановлюсь и заверну в Мекку. Время хаджа наступило, брат. Я должен прикоснуться к святыне. А потом уже в Медину двину. Нужно халифу закят передать за Сокотру. Ну, и со своего дохода тоже… Умар ибн аль-Хаттаб шуток не понимает.

— Много? — спросил Стефан.

— Сороковая часть, — ответил Надир. — Терпимо. Пророк, да благословит его Аллах и приветствует, довольствовался малым. Да и тратил он это не на себя. Персы в свое время куда больше брали.

— Удивительно, как жизнь поворачивается, — муха перелетела на Стефана, и уже он героически с ней боролся, побеждая послеобеденную лень. Лень и муха побеждали безоговорочно, и Стефан смирился с поражением.

— Ты о чем? — приоткрыл один глаз Надир, который почти уже погрузился в дрему.

— На севере братец Само выпрыгнул, словно из ниоткуда. Варвар, бывший раб, нищий лесовик, а смотри, что делает! Самого императора за глотку держит. Да он, откровенно, говоря, не слабее нашего императора будет. А на юге мусульмане войско василевса бьют. И кто бьет? Арабы! Презренное мясо, наемники, которые за еду служили! Великие воины и полководцы — это вчерашние погонщики верблюдов и торговцы шерстью! Немыслимо!

— Такова воля Аллаха! — философски пожал могучими плечами Надир. — Его пути неисповедимы, он награждает достойных и карает грешников. Пророк, да благословит его Аллах и приветствует, посылал как-то шахиншаху Хосрову письмо, предлагая принять истинную веру. А шах что сделал? Высмеял его за то, что он письмо собственной рукой подписал. Хосров сказал всем, что, мол, нищий какой-то ему пишет, у которого даже собственной печати нет. Вот и покарал господь шахиншаха за гордыню его. А как думаешь, брат, наши персов разобьют?

— Разобьют, — кивнул Стефан. — Персы ислам примут.

— А ромеев тоже разобьют? — не на шутку заинтересовался Надир.

— Империя будет жить, — торжественно ответил Стефан. — Так брат Само сказал. А ему многое ведомо. Он колдун языческий, прости меня, господи! Грешен я, бесовщину поганую поминаю! Но наш брат часто прав бывает. Я в этом уже не раз убеждался.

— Ну, не знаю, — протянул Надир. — Само сказал мне тот остров забирать. Как его… Сингапур! А я с купцами в Индии переговорил! Хрен его заберешь! Там куча зубастых царьков — страна Джамби, Кедах, Палембанг. И к островам с пряностями не пускают никого. А ведь еще есть пираты, Чалукьи, Паллавы и князья с острова Сихала(2). Да нас там в клочья порвут.

— Знаешь, как надо есть слона? — спросил Стефан, который все-таки сделал над собой могучее усилие и прогнал муху.

— Как? — отозвался Надир, который перевернулся на другой бок и теперь смотрел на брата.

— По частям, — ответил Стефан. — Император Октавиан Август говорил: поспешай медленно. Вот и ты не спеши. У меня есть стойкое подозрение, что брат Само знает больше, чем мы.

— По частям, говоришь? — ответил Надир, смежив веки. — Это он дело говорит. Я, пожалуй, вздремну. И тебе того же советую. Нам в путь через три дня. Надо выспаться, как следует.

Март 636 года. Антиохия (в настоящее время — Антакья, Турция).

Император Ираклий хмуро смотрел на облачение патрикия, подброшенное к резиденции куропалата вместе с отрубленной головой. Отнести такой подарок к Большому Дворцу у посланника духу не хватило. Такое дело пыткой закончится и усекновением головы на Бычьем форуме. Это же измена в чистом виде. Голову закопали после опознания, а вот парадное облачение послали ко двору, в саму Антиохию. Василевс Ираклий сильно сдал за последние годы, и дышал со свистом. Его часто мучили головные боли, сжимающие череп, словно раскаленный обруч. Лишь кровопускания немного помогали ему, да и то на время.

— Кто это сделал? — спросил император у протоасикрита Александра, который тоже выглядел весьма нерадостным. Ведь усилить хорватов было его идеей.

— Точно неизвестно, ваша царственность, — нехотя ответил тот, — но я думаю, что это люди князя Само. Больше просто некому. Германцы Виттериха взяли бы город штурмом и сожгли его. А тут… город цел, женщин и детей выпустили. Этот языческий предрассудок есть только в Словении.