Без ума от тебя - Крузи Дженнифер. Страница 2

— Иди же, крошка, — шепнула Куинн, и собака приблизилась ко второму кусочку.

— Еще чуть-чуть… — выдохнула Тея. Собака уселась перед ними и принялась за шоколад, все еще настороженная, но уже более спокойная.

— Привет, — сказала Куинн. — Добро пожаловать в мой мир.

Собака склонила голову набок, и маленький черный хвостик застучал по полу. Куинн заметила, что у нее одна белая бровь и четыре белых соска. Кончик хвоста тоже был белый, словно его окунули в краску.

— Сейчас я возьму тебя на руки, — продолжала Куинн. — Никаких резких движений. — Она потянулась к собаке и осторожно подняла ее. Собака чуть выгнула спину, и женщина, усевшись, положила ее себе на колени. Она скормила собаке остатки шоколада, погладила по спине, и та расслабилась.

— И правда, миленькая собачка. — Куинн улыбнулась в первый раз с той минуты, когда в комнате появился Билл.

— Машина подана! — послышался в дверях его голос, от которого собака вздрогнула. — Теперь можешь по пути к своей пицце отвезти эту тварь в питомник.

Куинн гладила собаку, перечисляя в уме все радости, ниспосланные ей судьбой. Да, это определенное везение, что она встретила Билла; как ни говори, ведь мог попасться человек, с которым трудно было бы ужиться. Например, кто-то вроде папочки, поглощенного только спортивными телепередачами, либо бывшего мужа сестры, совершенно не способного к супружеской верности. Ник бросил бы ее через год и смылся, спасаясь от скуки. А ведь скука — это еще не основание для разрыва. Будь иначе, Куинн уже давно ушла бы от Билла.

— Питомник находится на старом шоссе, — пояснил между тем Билл. — За старым кинотеатром под открытым небом.

Куинн улыбнулась Tee.

— Ты все сделала правильно, и спасибо тебе за шоколад. — Она поднялась, прижимая к себе собаку, а Билл снял с вешалки ее пальто.

— Опусти собаку на пол. — Он подал ей пальто.

Куинн передала собаку Tee и надела пальто.

— Не слишком засиживайся с Дарлой. — Билл поцеловал Куинн в щеку, она забрала собаку и вновь прижала к себе теплое худенькое существо. Собака подняла на нее беспокойные глаза.

— Не бойся, все будет хорошо, — заверила ее женщина.

Билл вышел вместе с Куинн на холодный ветреный мартовский воздух и придержал дверцу машины.

— Тебя подбросить? — Куинн взглянула на Тею.

— Не надо. Увидимся завтра. — Тея опасливо покосилась на Билла. — Спасибо, Маккензи.

— Не за что, — ответила Куинн, и девушка направилась к студенческой автостоянке. Куинн уселась за руль.

— Так ты отвезешь собаку в питомник? — спросил Билл, придерживая дверцу.

— Увидимся позже. — Куинн захлопнула дверцу, и Билл вздохнул с таким видом, будто подтвердились самые худшие его опасения. Заметив настороженность собаки, сидевшей у нее на коленях, Куинн ласково проговорила: — Понимаешь, из-за тебя весь мой день пошел наперекосяк. — «Нет-нет, ничего страшного, все в порядке, в этой машине тебе нечего бояться, особенно если ты собака». — Я собиралась встретиться с Дарлой в половине четвертого и уже опоздала. Ты никак не входила в мои планы.

Глаза собаки засветились пониманием, и Куинн обрадовалась ее смышлености.

— Уверена, ты умница и сообразительнее любой собаки в округе.

Животное склонило голову набок.

— Очаровательно. — Куинн погладила блестящую гладкую шерстку и, почувствовав, что бедняжка дрожит, расстегнула пальто и прижала маленькое существо к себе. Собака вздохнула и прильнула к Куинн, наслаждаясь ее теплом. Глаза животного выражали бесконечную благодарность. Растроганная Куинн с горечью сознавала, что с собакой все же придется расстаться. Увидев ее, Билл встревожится, начнет твердить, что собака кусачая, блохастая и бог знает что еще. Но Куинн знала, что это существо не укусит ее, а для блох еще слишком холодно. Впрочем, как знать?

— Все в порядке, — сказала она, заглядывая в темные выразительные глаза собаки. Та свернулась клубочком под пальто и уже не казалась такой испуганной и замерзшей. В первый раз за нынешний день Куинн полностью расслабилась.

Учить детей искусству и прежде было нелегко — ох уж эти царапины от острых ножей, разлитая краска, насупленные школьные директора и творческое отчаяние! — но в последнее время ей приходилось все труднее. Она испытывала подавленность, считая, будто в ее жизни что-то не ладится, и не зная, как это изменить. Но теперь, крепче прижав к себе собаку, упиравшуюся передними лапами ей в живот, Куинн почувствовала себя гораздо лучше.

— Какая же ты милашка, — шепнула она.

Билл постучал в окно дверцы, отчего собака рывком подняла голову, и недовольная Куинн опустила стекло.

— Я вот что подумал… — начал Билл и тут увидел, что собака закутана в пальто. — По-твоему, это хорошая мысль?

— Да, — ответила Куинн. — Так о чем ты подумал?

— Ты все равно опоздала на встречу с Дарлой, — сказал Билл. — Так, может, лучше сразу отвезти собаку в питомник? Тогда ее успеют увидеть побольше людей и она быстрее обретет новый дом.

Куинн представила себе, как крохотное существо, преданное людьми дважды, сидит на холодном бетонном полу и дрожит от страха за толстыми стальными решетками, и вновь посмотрела в темные глаза собаки. Кто-то вышвырнул это маленькое милое создание на улицу. Нет, этому больше не бывать.

«Я тебя не предам».

— Куинн, прислушайся к голосу разума, — доброжелательно, но твердо проговорил Билл. — Питомник — чистое, теплое место.

Ее пальто тоже было чистым и теплым, но сказать об этом Биллу было бы ребячеством. Ладно, она не может оставить собаку у себя, но ни за что не отдаст ее в питомник. Значит, нужно во что бы то ни стало найти собаке хозяина. Вот только кого?

Собака смотрела на нее доверчиво, почти с обожанием. Куинн погладила животное. Нужно найти доброго, хорошего человека, на которого можно положиться.

— Подарю ее Нику, — сказала она Биллу.

— Нику не нужна собака. В питомнике…

— Откуда нам знать? — Куинн крепче прижала к себе собаку. — У Ника собственная квартира над ремонтной мастерской, и у него не возникнет проблем с хозяином. Уверена, ему понравится эта собака.

— Ник не возьмет ее, — твердо заявил Билл, и Куинн поняла, что он прав. Как говаривала Дарла, Ник «высокий, темный, начисто лишенный человечности». Только от отчаяния можно вообразить, что Ник возьмется опекать животное.

— Отвези ее в питомник, — настаивал Билл. Куинн покачала головой. — Но почему? — спросил Билл, и она едва не ответила: «Потому что хочу оставить ее себе».

Мысль эта показалась ей такой восхитительно-заманчивой и уместной, что Куинн посмотрела на собаку другими глазами.

Может, действительно оставить ее себе?

Дрожь, пробежавшая по ее телу при мысли о том, что она готова совершить столь неразумный и непрактичный поступок, доставила Куинн почти эротическое наслаждение. «Плевать мне, что это неразумно. Я хочу эту собаку». Экая эгоистка! Просто искательница приключений. Подумав об этом, Куинн почувствовала, как забилось ее сердце.

Эгоистично — но совсем чуть-чуть. Собака — это не так уж существенно, не то что полная перемена жизни, новый любовник или что-то еще в подобном роде. Всего-навсего небольшое отклонение от обычного курса. Ну, лишь крохотная собачка. Нечто новое и небывалое.

Куинн прижала собаку к себе.

Эди, лучшая подруга матери, уже много лет твердила Куинн, что не стоит улаживать чужие неурядицы. «От меня не убудет», — отвечала она, но, может, Эди права. Что, если, начав с малого, с собаки, с этой собаки, с небольшого переустройства, с незначительных перемен, Куинн удастся перейти к более важным делам? А вдруг эта собака — знамение судьбы? Кто же станет спорить с судьбой? Стоит только вспомнить, что случилось с героями Древней Греции, попытавшимися бросить вызов судьбе.

— Ты не можешь оставить себе эту собаку, — напирал Билл.

— Поговорю с Эди.

Билл улыбнулся, и на его симпатичном лице отразилось облегчение. Эдакий счастливый викинг.