Поиграем? - Корнилова Ксения. Страница 4

Сара затаила дыхание, на всякий случай вцепилась в ключ, торчащий в замке зажигания. Ее заметили – не могли не заметить, – и объяснить свое присутствие здесь будет трудно.

Она оказалась права. Молодой человек в черном костюме пригладил волосы, достал продолговатый предмет из внедорожника и пошел к ее машине. Пальцы на ключе дрожали. Надо завести машину и уехать, но сковал дикий страх.

Водитель отца коротко постучал в заляпанное грязью боковое стекло костяшками пальцев, затянутых в черные перчатки, заметил на них грязные следы, едва заметно поморщился, наклонился и уставился на нее.

Пальцы еще на секунду задержались на ключе, метнулись в сторону кнопки, открывающей окно.

– Привет, – приятный низкий голос чуть с хрипотцой. На губах застыла притворно-приветливая улыбка. – Давно сидишь?

Сара открыла было рот, чтобы ответить, но из горла вырвались лишь тихие хрипы.

– Шеф велел передать. Держи.

В салон просунулась рука в черной перчатке и с большим термосом, еще теплым. Молодой человек постоял пару секунд, словно ожидая слов благодарности, но вскоре развернулся и пошел обратно, буркнув себе под нос: “Задолбали эти репортеры”. Подойдя к внедорожнику, он забрался на водительское сидение, мигнул на прощание фарами и уехал.

Кофе. Черный, чуть подслащенный. Ровно настолько, чтобы было приятно пить. Сара вдохнула будоражащий запах, сделала пару глотков, закрутила плотно крышку и аккуратно, словно это хрустальная статуэтка, убрала термос на сидение рядом с собой. Хотелось верить, что отец – хороший человек, и, когда заметил девушку, которую посчитал за журналистку, решил угостить ее кофе. Первый подарок отца.

Так странно. До этого дня в ее жизни мужчины попадались грубые, похотливые и жалкие. Они приходили к ним домой, оставались на ночь или как минимум на несколько часов, спаивали мать до бессознательного состояния, чтобы делать с ней все, что заблагорассудится. Некоторые пытались приставать к Саре с тех самых пор, как ей исполнилось шесть, но, однажды испугавшись, девочка пряталась в чулане, когда понимала, что мать вернулась домой не одна. Иногда удавалось уснуть, но чаще приходилось пялиться в свете фонарика в книгу и старательно делать вид, что не слышит звуков, доносящихся из другой комнаты. К счастью, такое случалось не часто и стало скорее исключением, чем правилом.

Погрузившись в неприятные воспоминания, Сара не сразу заметила, как боковая дверь дома открылась, на пороге появился мужчина с темными волосами, едва тронутыми сединой, а теперь спрятанными под простой вязаной шапочкой. Непривычный спортивный костюм, синие кроссовки с белыми полосами по бокам и легкая куртка темно-бордового цвета. В руках он нес рюкзак цвета хаки.

Мужчина стоял на обочине и оглядывался по сторонам, словно кого-то ждал. Уже через несколько минут к дому подъехал синий пикап, водитель выскочил из салона, передал документы, и почти побежал вдоль улицы обратно, в ту самую стороны, откуда приехал. Недавно обретенный отец сел за руль, взвизгнули шины.

Впервые за последние пару недель он остался один.

Впервые у Сары появился шанс поговорить с ним.

Пальцы, мелко дрожа то ли от холода, то ли от волнения, снова легли на ключ. Машина заурчала и тронулась с места.

***

Ветер бил в палатку, выгибал упругие оранжевые бока. Солнце только-только выглядывало над горизонтом. Было слишком холодно, чтобы решиться выбраться из теплого, нагретого собственным телом спального мешка, хотя дико хотелось кофе с овсяным печеньем – еще оставалась последняя пачка.

Андрэ Миртон дремал, то и дело поглядывал через расстегнутый бок палатки на ошеломительный вид, какой возможен только здесь, в горах. Выступ, на котором он остановился на ночлег, был не больше пяти метров шириной, зато почти пологий, покрытый еще зеленой травой. Она блестела росой, золотилась первыми лучами солнца, а дальше – только горы, чуть тронутые первым снегом, еловый лес и извилистая бурная река.

Звякнул телефон. На экране высветилось: “Агнес”.

Андрэ хмыкнул, смахнул уведомление в сторону – подождет. Не за тем он уходил в горы. Но дурацкое, назойливое раздражение не покидало. И откуда тут сотовая связь?!

“Доброе утро, любимый. Когда вернешься?”

Вздохнув, Андрэ написал короткое: “Завтра” и поставил телефон в авиа режим, проклиная себя за то, что не сделал этого раньше. Он, кажется, по-настоящему любил эту слегка полноватую – как раз в его вкусе – девушку, которую часто с нежностью называл “прилипала”, восхищался ее способностью вытянуть любого из самого гадкого настроения, но привыкнуть в постоянному контролю не мог. Наверное, поэтому, или потому, что глубоко внутри свербила тревога, возникшая благодаря одной только мысли, что придется связать себя с одним человеком, предложение руки и сердца так до сих пор и не было сделано.

Горячий кофе, сваренный на маленькой спиртовке, обжигал язык приятной горечью. Порывшись в рюкзаке и убедившись в том, что почти все запасы съедены, Андрэ подумал, что и правда пора прервать небольшой отпуск и вернуться домой, чтобы засесть за компьютер и погрузиться в работу над новым проектом.

Солнце уже слепило так, словно не знало, что давно наступила осень. До дороги, где он бросил машину, оставалось около трех дней пути, но если срезать путь и пройти через старый заброшенный поселок, едва виднеющийся отсюда, с высоты, то получится сэкономить сутки или даже двое. Главное, чтобы мост, еще весной показавшийся слишком хлипким, уцелел после обильных осенних дождей, размывающих дороги и стягивающих поваленные деревья в узкие места реки, из-за чего та постоянно выходила из берегов, а в это время года превратилась в клокочущее рыжее чудовище, встретиться один на один с которым захотел бы либо очень отважный, либо просто дурак.

Понадобилось около получаса, чтобы сложить палатку, закрепить на рюкзаке и в последний раз посмотреть на почти отвесные горы, испещренные непролазными пещерами, куда стекались спелеологи со всей страны. Пожалуй, на этом сезон можно закончить, зимой полететь в тепло – все равно работал он удаленно, зарабатывал неплохо, поэтому имел возможность позволить себе несколько месяцев на Бали. Да и любимая “прилипала” явно будет не против.

Вдруг захотелось услышать ее голос. Вытащив телефон из кармана плотных, перепачканных пылью и каменной крошкой брюк, Андрэ выключил авиарежим.

“Нет сети”.

– Черт!

Андрэ сунул бесполезный кусок пластика и металла обратно в карман, поправил рюкзак так, чтобы лямки не сильно впивались в плечи, еще раз осмотрел место ночлега и пошел по едва заметной тропинке, протоптанной за теплый сезон такими же любителями полазить по горам и пещерам.

Путь вел все время вниз, хотя иногда приходилось подниматься, держась за скользкие корни деревьев или веревки, привязанные к черным от влаги стволам. Чем дальше он спускался, тем гуще становился еловый лес, одурманивающе пахнущий хвоей и смолой. Здесь на тропинке попадались сломанные ветви, покрытые рыжей травой камни, а земля превратилась в кашу, и приходилось идти чуть медленнее, чтобы не переломать себе ноги. К полудню дымка, цепляющаяся за топорщащиеся во все стороны иголки, растворилась, и идти стало веселее.

До заброшенного поселка оставалось пара километров, когда солнце в последний раз погладило Андрэ по заросшей щетиной щеке и пропало за макушками елей. У него был выбор: остановиться, разбить палатку между деревьев или идти дальше, но уж слишком велико оказалось желание попробовать найти хоть один сохранившийся в достаточно целом состоянии домик и поспать на нормальной кровати, а если повезет – даже принять душ, хотя рассчитывать на это было глупо, учитывая, что люди ушли из этих мест лет десять назад и больше не появлялись. Хотя ходили слухи, некая компания решила выкупить земли и отреставрировать домики для того, чтобы устроить тут чуть ли не эко-отель, которые пользовались все большей популярностью у людей, уставших от городской жизни, но вздрагивающих при одной мысли о том, чтобы спать в спальном мешке практически под открытым небом, рискуя проснуться облепленным муравьями.