Шерлок Холмс на орбите - Гринберг Мартин. Страница 19

— Нетрудно было догадаться о вашей природе, — сказал Холмс, зажигая трубку. — Судя по размеру и скорости, существо, старающееся проникнуть сюда через окно, должно быть не кем иным, как летучей мышью-вампиром. Увидев, что зола в моем камине раскидана так, будто кто-то недавно пытался проникнуть в него по трубе, я предположил, что это, скорее всего, крылатое существо; маловероятно, чтобы за последние несколько минут это были разные существа.

— Угу.

Джентльмен подошел поближе и осмотрел Холмса в тусклом свете камина.

— Porca miseria! Я вижу, тут побывал некто того же рода, что и я!

— Прошу прощения? — приподнял бровь Холмс.

— Это пятно крови на вашей шее и щеке! Что за беспорядок тут у вас! Должно быть, вас посетил этот граф из Трансильвании! Какие у него свинские манеры!

— Что? Ах, нет. Нет, здесь не было другого посетителя, сэр, я уверяю вас.

— Так вас не кусал другой вампир?

— Нет, конечно, нет. Как видите, — добавил Холмс, показав на распятие, висевшее у него на груди. — Я защищен.

— Мой вам совет, мистер Холмс. Это вас не защитит. Я добрый католик и даже причащаюсь каждое Рождество во время полуночной мессы.

— В самом деле? Ну, тогда вот это! — Холмс потряс связкой чеснока, которую он до того прятал под одеждой.

— И это вам не поможет, мистер Холмс. Я итальянец.

— Ах вот как?

— Гвидо Паскалини. Рад с вами познакомиться.

— Как вижу, я допустил просчеты, — уныло заметил Холмс.

— Не порицайте себя. Так случается со всеми. Но не могли бы вы стереть это пятно у себя с шеи? Я сейчас соблюдаю диету, и один лишь взгляд на него пробуждает во мне зверский аппетит.

— Это вовсе не кровь. Это несмываемое вещество, след от химического эксперимента, — Холмс указал на стол, на котором беспорядочно громоздились пробирки, мензурки, склянки с растворами и порошками.

— Gesu! И откуда у вас, смертных, только время берется!

— Кстати, о времени, — сказал Холмс, радуясь, что снова обрел контроль над ситуацией. — Может, нам пора перестать тратить драгоценное время и приступить к делу?

— Да, конечно, signore.

— Какова причина вашего визита ко мне? Я о вас ничего не знаю, за исключением очевидных фактов.

Паскалини нахмурился.

— Я не понял вас. Какие факты вы называете очевидными?

Холмс вздохнул и безуспешно попытался сделать вид, что ему вовсе не нравится объяснять очевидное.

— Вам по меньшей мере пятьсот лет, но не больше шестисот пятидесяти. Вы любитель музыки, искусства, литературы, но недолюбливаете крикет. Вы были женаты несколько раз, и последней вашей женой была немка. Вы недавно прибыли в Лондон, вы читали журнал «Стрэнд» и посетили салон актрисы мисс Эпонины Чейст. Вы уже — скажем так — поужинали сегодня вечером. Кроме всего прочего, вы потеряли нечто очень для вас важное.

— Превосходно, мистер Холмс! Великолепно! Bravo!

Холмс усмехнулся.

— Но как вы догадались?

— Догадался! — пренебрежительно воскликнул Холмс. — Я никогда не догадываюсь.

— Конечно же нет. Я должен был знать это по вашей репутации. Однако все это не так уж важно, — сказал Паскалини. — Причина, по которой я к вам пришел…

— Не важно! — Холмс был еще больше раздосадован. Он решил не обращать внимания на невежливое поведение Паскалини и приступил к объяснениям, словно его, как обычно, попросили об этом, восхитившись необычайными методами дедукции.

— Возраст ваш легко определить по мозолям на указательном пальце. Они могли возникнуть только в результате применения обоюдоострого меча с треугольной головкой эфеса и гардой, которым вы владели во времена своего… формирования. Значит, это не могло быть позже четырнадцатого столетия. Вам также не может быть больше шестисот пятидесяти лет, потому что до Марка Поло в Италии вампиров не было, это известный факт. То, что вы любите музыку, я узнал по программке, торчащей из вашего правого кармана, — сегодня вечером вы были в опере. Любой итальянец эпохи Ренессанса должен любить искусство и архитектуру. К тому же все иностранцы недолюбливают английский крикет.

Холмс как бы равнодушно пожал плечами. Паскалини, должно быть, на этот раз проникся его рассуждениями, потому что сказал:

— А мое семейное положение?

— Дорогой мой, любой итальянский мужчина, проживший пять столетий, неизбежно должен был иметь несколько жен. И только жена-немка могла бы позволить вам выходить из дома в такой непритязательной одежде.

— Да как вы…

— Совершенно очевидно, что в Лондоне вы совсем недавно, потому что стоило бы вам походить по городу несколько дней, как к вам бы обязательно подошел уважающий себя портной и настоял на немедленной перемене сюртука. Кроме того, от вас пахнет особым видом духов, который в Лондоне употребляет только мисс Эпонина Чейст. Цвет вашего лица свидетельствует о том, что вы уже подкрепились сегодня.

— Скудный ужин, уверяю вас, мистер Холмс. Я стараюсь сбросить вес, видите ли.

— Это слова. — Холмс задумчиво втянул в себя дым из трубки, прежде чем продолжить. — Очевидно, вы любите читать, поскольку совершенно ясно, что обо мне вы узнали из рассказов доктора Уотсона, публиковавшихся в «Стрэнде»; особая разновидность типографской краски на большом пальце вашей левой руки подтверждает мои размышления.

Паскалини вытер палец о брюки.

— Дело в том, мистер Холмс, что я потерял нечто очень важное.

— Да, это ясно по тому состоянию возбуждения, в котором вы пытались проникнуть в мой дом. Сначала пробовали влететь в окно, затем спуститься по трубе, прямо в огонь.

— Да, да, только давайте приступим к делу, signore, — настойчиво сказал Паскалини сквозь свои сжатые клыки.

— Я в вашем распоряжении.

— Я не просто потерял нечто. У меня есть все основания предполагать, что его украли!

— В самом деле?

— И я не преувеличу, сэр, если скажу, что без этого предмета моя жизнь не стоит и вырванной страницы «Стрэнда».

— Да, это серьезно, — сказал Холмс. — Я предполагаю, что у вас похитили гроб.

— Да! — крикнул Паскалини. — Наполненный землей из моей родной деревни Вермишелли!

— Понятно.

— Ах, мистер Холмс, прошу вас, помогите мне. Если я не окажусь в своем гробу до зари, я… я…

— Умрете? — предположил Холмс.

— Я и так уже мертвый.

— Я думал, что вы бессмертны.

— Ну да, конечно, с технической стороны есть разница. Единственное реальное отличие заключается как бы в той чистой прибыли, которая остается после уплаты всех налогов…

— Так что же случится, если вы не будете находится в гробу к рассвету?

— Это будет настоящий ад, мистер Холмс! Тело разложится самым болезненным образом, какой только можно представить, а дух мой навечно будет обречен на заключение в Ньюарке!

— Где это?

— В Америке.

— О Боже, старина! Нужно немедленно действовать! Нельзя терять ни секунды!

— Вот и я то же самое говорю.

— Покажите мне то место, где вы в последний раз видели свой гроб.

Холмс схватил пальто и шляпу, и они вышли в темноту лондонской ночи. Холмс окликнул кебмена, дремавшего в своем экипаже на углу улицы, и Паскалини приказал ему ехать к скромному итальянскому ресторанчику возле Холборн-серкус. Когда они прибыли, их встретил невысокий седой человечек, который, посмотрев на Холмса, всплеснул руками и закричал:

— Мадонна! Ты укусил сыщика, Гвидо!

— Нет, дядя Луиджи, это всего лишь пятно от…

— Джентльмен ваш дядя? — скептически спросил Холмс.

— Нет, на самом деле очень дальний родственник.

Когда старик повернулся и пошел, Паскалини добавил шепотом:

— Он не знает, что мне шестьсот лет и что я вампир. Он думает, что это у меня такие странные сексуальные привычки.

— Ага, понятно. Так где же был ваш гроб?

— В подвале, signore.

— И ваш дядя совершенно не удивлялся тому, что вы спите в гробу весь день?

— Я сказал, что так мне посоветовал мой хиромант.

Гвидо зажег фонарь, и они спустились в темный подвал по крутой лестнице со скользкими ступенями.