Омега (СИ) - "Шустик". Страница 28

К вечеру Скай не появился. Я всю ночь не сомкнул глаз — виной тому то ли поднявшаяся температура вперемешку с болью, то ли волнение, то ли подсознательное ожидание. Как итог — вялая возня по кровати до утра и изученный до мельчайших подробностей потолок. С рассветом я кое-как оделся и, превозмогая слабость, дополз до Эррола. По-хорошему, следовало идти к Далету, но его дом располагался на несколько метров дальше, что и стало в моем случае решающим фактором. Оглядев меня, Асари только присвистнул и головой покачал, но от комментариев воздержался — и на том спасибо. Внутрь он меня впустил и даже помог добраться до комнаты дельты. Судя по виду огненного альфы — гон у него до конца не прошел, но, по крайней мере, контролировать свои желания он мог. Впрочем, сомневаюсь, что Асари позарился бы на мою полудохлую тушку, когда под боком у него находится Эррол. Последний, кстати, мирно дремал, с головой зарывшись под одеяло. До моего прихода.

Узрев мое состояние, дельта мигом проснулся и, не задавая лишних вопросов, сбегал за Далетом. Тот появился почти сразу, выгнал посторонних, велев не путаться под ногами, и приступил к осмотру. Меня внимательнейшим образом разглядели со всех ракурсов, пощупали, и даже попробовали залезть в штаны, но я возмущенно засопел и предпринял попытку отползти в противоположный угол кровати, но не рассчитал и чуть не навернулся. В итоге, альфа проворчал, что «само заживет» и «не подохнет авось», но велел в ближайшее время руками не махать, а лучше спать, вроде как и полезно, и вреда так от меня меньше. Руку обтерли вымоченной в травяной настойке тряпкой, в рот сунули пару корешков, велев хорошенько разжевать перед тем, как глотать. Для болящей гордости был оставлен маленький горшочек с пахучей масляной мазью. Так как сам я отказывался запихивать это в себя и брыкался как мог, то Асари на пару с Эрролом аккуратно скрутили меня и провели лечение пострадавшей задницы насильно.

После всех издевательств я был оставлен в покое. Измученный организм вырубился быстро, и проснулся я лишь под вечер, ощущая озноб.

— Скай знает, что ты здесь прячешься? — приторно-ласково произносит дельта, продолжая перебирать мои волосы.

Он отпихивает Кляйна в сторону, не обращая внимания на недовольное шипение кота, и обнимает меня со спины, щедро делясь своим теплом.

— Нет, — хрипло выдавливаю, с усилием держа глаза открытыми. С трудом понимаю, о чем говорит Эррол.

— Почему?

— Потому что я не знаю, где прячется Скай, — полушепотом произношу я и прижимаюсь теснее к Эрролу. За спиной удрученно вздыхают.

— Есть будешь? — Эррол трется носом о мое плечо и шумно, почти жадно втягивает воздух.

Мои щеки окрашивает стыдливый румянец. Знаю, что запах Ская не исчез, пропитав кожу и волосы, разве что в причудливую гамму добавились ноты крови и секса, создав терпкий коктейль. Теплые пальцы дельты ненавязчиво проходятся по животу, вычерчивая на горячей коже волнистые петли. Каменею под его прикосновениями, не решаясь на более серьезное сопротивление, и Эррол понятливо убирает руку.

— Надо. Но не буду, — честно прислушиваюсь к организму. В плетение привычно-знакомых ароматов появляется один новый. — Майн был?

— Да. Удостоверился, что ты при смерти, и ушел искать Ская, — с готовностью ябедничает Эррол, и я слышу в его голосе улыбку.

Слова срываются прежде, чем успеваю подумать.

— Он меня ненавидит.

— Майн? — наигранно удивляется дельта. — Глупости, он очень расстроился! Обещал зайти еще!

Попытка пошутить выглядит жалкой.

— Я про Ская.

Эррол замолкает, и я с замиранием жду ответа, не зная, чего хочу больше: то ли чтобы он опровергнул мои слова, то ли наоборот — подтвердил и посочувствовал. Только дельта ничего не произносит, лишь обнимает еще крепче.

Меня снова клонит в сон, и в этот раз я не сопротивляюсь. Последнее, что слышу, — едва различимый шепот:

— Неправда. Скорее — сожалеет.

Сон похож на красочный кошмар, я тону в радужном болоте, захлебываюсь цветастыми кляксами, барахтаюсь в этой мешанине, пытаясь проснуться, но все тщетно. Другой Я мечется вместе со мной, грызет пестрые прутья клетки и яростно скребется, требуя выпустить его. На мгновение теряю контроль. Барьеры воли ломаются легко, как карточный замок, монохромным веером разлетаясь по яркому аду.

Внутренний зверь берет верх. Он отчаянно зовет его, своего альфу.

Тело окатывает жаркой, с примесью боли волной. Сопротивляюсь, не даю перекинуться в животную ипостась, лихорадочно стараюсь восстановить разрушенную границу между сознаниями, но тонкие нити рвутся, расползаются блеклыми ошметками. Не знаю, что произойдет, но интуиция вопит как оглашенная, колошматя по натянутым нервам.

Помощь приходит неожиданно. Меня накрывает лавиной силы, которой ни я, ни мой внутренний зверь не смеем сопротивляться, захлебываемся ею на пару. Мы подчиняемся легко, уступая власть третьему. Трансформация останавливается, замирая на самом пике, и начинается откат. Выгибаюсь дугой и беззвучно кричу от боли. Задыхаюсь, с трудом проталкиваю воздух в легкие.

Превозмогая слабость, приоткрываю глаза. Под боком ворочается белоснежный сварог, почувствовав мой взгляд, он поднимает голову и тыкается мокрым носом в бок. Подставляю руку, и зверь с готовностью толкается мордой в ладонь, проводит шершавым языком по линии жизни. Зарываюсь пальцами в густой мех и вяло улыбаюсь.

Утром Ская нет. Как и лихорадки. И даже Кляйн, паршивец, куда-то подевался. О болезни напоминает лишь ноющее запястье. И запах, прочно въевшийся в подушку, говорит о том, что я не сошел с ума.

Со стоном закутываюсь в одеяло.

— Скотина. Убью! Вот только покажись мне на глаза.

***

Снег похож на серые нелепо-угловатые блины, непривычно громко в рассветной тишине ломающиеся под ногой.

Монохромная природа нагоняет тоску. Зябко ежусь, прячу кончик носа в пушистый ворот слишком большой, висящей на мне мешком куртки, пропитавшейся жгучим солнцем и пеплом — запахом Эррола. На мое предложение прогуляться огненный дельта ответил решительным отказом, где цензурными были разве что предлоги, и выставил за порог. Видимо, не стоило его так рано и бесцеремонно будить. Волчат я под дверью не обнаружил, поэтому пришлось идти одному.

Чужой взгляд жжет спину, но стоит обернуться — никого нет, будто за мной след в след идет призрак. Я не слышу ни шагов, ни дыхания, и если бы ни привычка доверять своему чутью, решил бы, что схожу с ума.

Устав нарезать круги вокруг деревни, нахожу поваленное дерево и устраиваю привал. С блаженным стоном вытягиваю ноги и откидываюсь назад, упираясь спиной в толстый сук. Поднимаю лицо вверх, к блеклому диску солнца, и блаженно жмурюсь.

— Может, хватит за мной ходить?! — негромко произношу, не сомневаясь, что для моего конвоира несколько десятков метров — не преграда.

Белый сварог появляется бесшумно, замечаю я его, лишь когда он укладывается рядом, нагло положив морду мне на колени и требовательно ткнувшись носом в живот. Усмехаюсь и послушно запускаю пальцы в густую шерсть, тереблю мягкие уши и кисточки.

Реш совсем не похож на Ская, они словно две противоположности, но есть в нем что-то неуловимо-родное, то, что приносит спокойствие и легкость. Тишина, пусть и уютная, мне не нравится.

Я говорю и говорю — о каких-то глупостях, захлебываясь эмоциями, пользуюсь тем, что собеседник не произносит ни слова, только иногда согласно вздыхает, глядя на меня умными глазами, или проходится горячим, шершавым языком по ладони.

Запах Реша кажется мне странным, необычным, и мне требуется довольно много времени, чтобы разобраться во всем. Все альфы так или иначе контактируют друг с другом и совсем немного «пачкаются» чужим запахом. Все, кроме Реша. Подозрительно.

Головоломка складывается с легким щелчком. Губы помимо воли кривятся в предвкушающей улыбке.

***

Солнце кровавой каплей стекает за горизонт, еще чуть-чуть, и мир погрузится в холодную темноту. Кончик носа предательски мерзнет, и я накрываю его ладонью. Сидящая у ног Дейла, недовольная неожиданной задержкой, глухо ворчит и дергает меня за штанину. Предупреждающе цыкаю на волчицу.