Ацтекский вопрос (СИ) - Поляков Владимир "Цепеш". Страница 34

Очередной символ, ага. Если с какого-то конкретного места планируется начинать накопление войск и продвижение вглубь занятой противником территории, то негоже гроссмейстеру Ордена Храма болтаться на корабле, словно опасаясь оказаться на суше, ближе к возможным неприятностям. И ведь это касается не собственно тамплиеров — тем как раз пофиг, где именно я и Изабелла находимся, случаев убедиться в храбрости и уверенности коронованного начальства у них в избытке имелось. Не-а, здесь надобно первым делом производить впечатление на новоприобретённых союзников, добавлять им уверенности в благополучном исходе поднятого восстания против аж целой империи Теночк. Сколачивать полноценные подразделения вспомогательных войск, вести агитационную работу, в том числе и особенно среди тех, кто пока в других городах, населённых тотонаками. Множество других дел также найдётся. И не затягивать, поскольку одно из наших преимуществ — быстрые и не слишком предсказуемые противником ходы.

Интерлюдия

1504 год, март, Толедо, Испания

Бумаги. Множество бумаг, которые приходилось внимательно читать, иногда и вовсе перечитывать. Отделять важное, от пустого, затем диктовать секретарям нужные ответы, подписываться самой или прикладывать королевскую печать. И самой, всё приходилось делать именно самой! Изабелла Кастильская тяжко вздохнула, откидываясь на спинку кресла, испытывая одновременно облегчение и разочарование. Облегчение, понятное дело, от того, что большая часть работы с бумагами осталась позади. Уж с теми, которые вызывали раздражение точно. Разочарование — тут по причине отсутствия действительно дельной помощи. Не вообще, а сегодня. А ещё душу кольнула горьковатого вкуса правда о том, что сделанные не один год назад советы-предупреждения коронованных родственников и собственные опасения оказались правдой. Частичной, конечно, но всё равно. И чувство гордости за через слом заложенного в душу с детства принятые решения, позволившие Испании избежать сворачивания на очень опасную дорогу, что сперва могла показаться обычной, пусть и не самой радующей души её монархов-супругов.

— Хуан, сын мой, — подозвала она наследника, который до сего мгновения просто сидел у окна, то глядя на творящееся за стеклом, то погружаясь в лежащую у него на коленях книжку. — Обычные дела закончились, остались только те, о которых тебе действительно нужно знать.

— Уже иду, мама, — вздохнул тот, с заметным трудом вставая и, опираясь на трость, подойдя к Изабелле, после чего усевшись в стоящее рядом кресло. — Мне сегодня гораздо лучше, сил хватит.

Сил хватит… Эти слова радовали королеву Испании, не могущую не беспокоиться за здоровье собственного единственного сына, к тому же любимого не менее прочих детей. Заодно и печалили, поскольку слабое здоровье наследника — то самое слабое место, которое могло бы стать очень опасным. Дважды могло, поскольку за вот уже не первый год нахождения в браке детей у наследника испанской короны так и не появилось. Да и здоровье… только помощь заблаговременно присланных и находящихся при испанском дворе римских врачей спасли Хуана тогда, при его внезапной болезни. Спасти то спасли, но до конца избавить от приступов лихорадки никак не получалось. Жизни наследника в ближайшие годы. по словам тем самых врачей, ничего не угрожало — за исключением того, что в руках божеских, но не человечьих — но рекомендации постоянного приёма лекарств и бережного отношения к ставшему чрезмерно хрупким здоровью это, увы не отменяло.

Бездетность в браке. Том самом супружеском союзе. Который должен был — и, откровенно говоря, решил — последние проблемы с посторонними претендентами на часть Испании, а ещё сгладил недопонимание, способное стать чем-то большим, с соседней страной, с Португалией. Хуана Кастильская, прозванная Бельтранехой — потому как всем хоть немного сведущим было очевидно, что её отец совсем не Энрике IV Кастильский,, а любовник его жены, Бельтран де ла Куэва — дочь предшественника Изабеллы Католички, ей же отравленного, хотя королева Испании всегда это упорно и не особо успешно отрицала. Увы, но всем было понятно, кому именно выгодна эта смерть, равно как и предельная целеустремлённость нынешней королевы. Затем была полноценная такая междоусобная война между сторонниками Изабеллы и Бельтранехи, приближённые которой призвали на помощь войска её дяди, португальского Короля Афонсу V. Война Изабеллы Кастильской и Фердинанда Арагонского тогда завершилась явной победой последних и завершилась миром. Ну а Бельтранеха, успевшая ранее выйти замуж за того самого Афонсу, была с ним разведена волею Святого Престола, к чему… тоже приложил руку тогда ещё кардинал Родриго Борджиа, убедивший носящего тогда тройную тиару понтификов Сикста IV в выгоде подобного для Святого Престола.

Затем было случившееся под давлением Изабеллы Трастамара пострижение в монастырь соперницы, но больше формальное, поскольку Бельтранеха там и бывала то редко, проживая в подаренном ей замке в столице Португалии. Попытка выйти замуж уже за юного короля Наварры Франциска, враждебно настроенным тогда ещё к соединённым коронам Кастилии и Арагона, что было… плохо воспринято супружеской четой Трастамара. Подобное плохое восприятие обернулось опять же отравлением, на сей раз того самого короля Наварры.

Меж тем находящаяся в Португалии и очень хорошо охраняющаяся Хуана Бельтранеха продолжала оставаться значимой фигурой в политической партии, связанной с Испанией. Ничего удивительного, что Изабелле Трастамара спустя некоторое время пришла идея окончательно устранить угрозу династии… путём включения угрозы в эту самую династию, но заметно снижая исходящую от Бельтранехи опасность. И разница в возрасте меж юным наследником испанской короны и его невестой никого особенно не смущала. Политика, в ней ещё и не то случается. Ну а искренняя неприязть бывшей соперницы за корону к ней лично… это Католичка легко могла перенести. Что и делала, при встречал любезно улыбаясь и ведя разговоры на не вызывающие отторжения у супруги сына темы.

В общем, опасность, исходившая от Бельтранехи, была сведена до почти ничтожной. Зато Хуан, сын и наследник… Слабый здоровьем, не имеющий детей ни от жены, ни от довольно многочисленных любовниц — Изабелла, стремясь окончательно подтвердить или опровергнуть свои печальные мысли, чуть ли не сама подсовывала любящему женскую красоту сыну самых различных красоток испанского и не только двора — такой наследник, даже обладай он множеством иных достоинств, сильно рисковал во время своего правления вызвать если не прямой бунт, то тихое противодействие и возможное в будущем низложение с заменой на представителя новой династии. Как раз то, что являлось самым страшным сном королевы.

Являлось! Прошедшее время было выбрано отнюдь не зря. Ранее имевшиеся планы выдать замуж дочерей за наследников иных государств или же близкую их родню исчезло давненько, сменившись пониманием. Каким именно? Возможности укрепить династию, лишь оставив дочерей тут, в Испании, да ещё и начав учить быть не просто супругами, но и способными править рукой жесткой, но облачённой либо в бархатную, либо в стальную перчатку, Не старшую, конечно. Изабелла так и не смогла полностью прийти в себя после смерти первого мужа. До того прийти, чтобы вновь выйти замуж, ведь запланированная поездка к младшей сестре в Рим случилась, помогла и оказалась вовсе не единственной. Дочь Изабеллы Католички заметно ожила, немного приоткрыла створки своей раковины, в которой закрылась с давних пор. Сверх того, перестала видеть в религиозной аскезе единственный привлекающий её путь. Уже за это стоило поблагодарить Борджиа… многих, от старого хитреца Родриго, сидящего на троне Викария Христа, до его детей, среди которых разве что самый младший не носил короны по каким-то странным по мнению королевы Испании причинам.

Эти… Борджиа, всегда смотревшие на мир особенным взглядом, сумели достучаться и до потаённых глубин души её старшей дочери. Достучавшись же, исцелили самое больное — душу. Не то убедили, не то заставили для начала понять, что жизнь вовсе не кончена, а замыкаться в чтении молитв и покаянии за неизвестные грехи — отнюдь не то, что подобает дочери великой королевы и просто достаточно ещё молодой женщине. Влияние Викария Христа и гроссмейстера Ордена Храма, кто по существу стоял во главе аж двух Крестовых походов и был мужем её младшей сестры — против такого истово верующая Изабелла бороться не могла. Да и не хотела, уцепившись за возможность жить нормально, почти как раньше, при этом не входя в противоречие со своей верой. Верой, которую там, в Риме, осторожно поменяли, сделав куда менее мрачной и лишённой обречённости.