Убийство на Аппиевой дороге (ЛП) - Сейлор Стивен. Страница 64
Я вспомнил о дебатах, разгоревшихся в сенате в тот год, когда Цицерон, будучи консулом, заявил, что раскрыл заговор Катилины, имевший целью ниспровержение республики. Цицерон потребовал немедленной казни всех участников. Многие возражали, и Цезарь предложил, чтобы до полной победы над Катилиной заговорщиков поместили под стражу. Трудность состояла в отсутствии тюрем. В Риме есть несколько жалких темниц, где приговорённые к смерти преступники содержатся в ожидании казни. Долгим это ожидание не бывает, ибо приговоры приводятся в исполнение без проволочек. Но тюрем, рассчитанных на длительное содержание узников, в республике нет. Кроме того, создавать прецедент долговременного тюремного заключения было опасно. До чего мы дойдём, допуская возможность на законных основаниях лишить римского гражданина свободы передвижения? Ведь эта свобода составляет самую суть понятия гражданства, ибо именно право приходить и уходить, приезжать и уезжать, когда вздумается, и отличает свободного гражданина от раба. Если же гражданин совершает нечто столь ужасное, что ради республики его надлежит лишить первейшего права римского гражданина, он, несомненно, заслуживает изгнания или казни.
В конце концов, Цицерон сумел настоять на своём. Всех так называемых заговорщиков, в том числе отчима Марка Антония, удавили без суда. Многие из сенаторов вознегодовали, если не тогда, то позднее; их негодование, умело подстрекаемое Клодием, и привело к изгнанию Цицерона, которое длилось шестнадцать месяцев. Но даже злейшие враги Цицерона не предлагали заключить его в тюрьму, словно царедворца, который прогневал царя.
В таких размышлениях я находил отдушину, отвлекаясь, пусть ненадолго, от безысходности и неизвестности; точно так же, как Эко отводил душу, колотя по стене.
Внезапно Эко перестал молотить стену и замер. Сверху донёсся знакомый скрип двери. Ноздри мои уловили запах свежего хлеба – столь слабый, что он мог быть плодом моего воображения. В животе у Эко заурчало пуще прежнего, а мой рот наполнился слюной, точно у собаки перед кормёжкой. Как же быстро и безжалостно заточение лишает узника человеческого достоинства. Как же быстро оно доводит его до состояния скота.
Следующий день, если верить подсчётам Эко, был сорок первым днём нашего плена.
Чтобы чем-то занять себя, я стал вычислять точную дату, но интеркалярий, добавочный месяц високосного года, путал все расчёты. Я точно знал, что февраль уже кончился – нас схватили два дня спустя после ид, которые в феврале приходятся на тринадцатый день; и знал также, что и интеркалярий успел завершиться. Сейчас должно быть начало марта. Сложность заключалась в том, что количество дней в интеркалярии постоянно менялось. Его определял жрец, в зависимости от того, сколько дней требуется для восполнения годичного цикла. Сам же интеркалярий добавлялся раз в два года; причём не всегда. Бывало, что два гола проходили без добавления интеркалярия.
Выслушав мои рассуждения, Эко задумался.
- Сколько дней в интеркалярии в этом году?
- Вроде двадцать семь.
- Странно. – Эко с сомнением покачал головой. – Я думал, в интеркалярии всегда столько же дней, сколько в феврале.
- Нет.
- Но…
- В любом случае. В этом году в феврале было только двадцать четыре дня.
- Не двадцать восемь?
- Нет. В этом году в январе было, как всегда, двадцать девять дней, в феврале двадцать четыре, в интеркалярии двадцать семь, а в марте, как всегда, будет тридцать один. Да ведь списки месяцев с числом дней в них вывешивались на Форуме каждый день с начала года. Неужели ты ни разу их не видел?
- Я никогда не обращал внимания на такие пустяки. У меня и так голова забита.
- Но откуда же ты тогда знаешь, в какие дни бывают заседания сената, и на когда выпадают праздники, и когда открыты банки?
- Да очень просто. Спрашиваю Менению. Женщины всегда знают такие вещи. У них, должно быть, от природы чувство времени. Они всегда могут сказать, на каких рынках завтра будет торговля, а на каких нет; когда надо купить больше продуктов, потому что завтра праздник, и торговцы не приедут; ну, и всякое такое в том же духе.
- Значит, когда тебе нужно узнать, какое сегодня число, ты спрашиваешь у Менении?
- Ну, да.
- Даже когда пишешь важное письмо и хочешь узнать, какой сегодня день месяца?
- Да.
- И она всегда знает?
- Всегда. А разве Бетесда не знает, какой нынче день?
- Вообще-то я обычно у неё не спрашиваю.
- А ты спроси. В следующий раз, когда тебе нужно будет узнать дату, просто спроси у Бетесды и увидишь.
- Только и всего – спросить жену? Подумать только, сколько же времени я потратил впустую, следя за объявлениями на Форуме и ломая голову над подсчётами…
Мы оба засмеялись.
- Значит, – продолжал я, - если сегодня и вправду сорок первый день…
- А вот чего я не понимаю, - перебил Эко. – Как жрецы определяют, сколько дней должно быть в этом году в интеркалярии? И зачем каждый раз менять количество дней в феврале?
- Определяют по движению звёзд, фазам луны, продолжительности каждого времени года и так далее. Каждый следующий год всегда хоть чем-то, да отличается от предыдущего. Один цикл длиннее, другой короче, поэтому раз в два года приходится добавлять дополнительный месяц.
- Загвоздка в том, что не каждый раз. Иногда не добавляют.
- Бывают календари и похуже. У других народов…
- У других народов и цари есть.
- Вот уж чего в Риме больше не будет, так это царя.
- Как знать, как знать.
– Будет тебе. Наш календарь самый совершенный из всех, что есть. В нём хотя бы двенадцать месяцев.
- Не всегда. Иногда тринадцать. Как в этом году, например.
- И в каждом месяце тридцать один или двадцать девять дней.
- Кроме февраля; в нём двадцать восемь. А в этом году вообще почему-то только двадцать четыре. Ты сам сейчас сказал.
- В конце концов, дело того стоит, раз календарь более-менее соответствует смене времён года.
- Хорошее соответствие. С таким соответствием у нас праздник жатвы иной раз выпадает на зиму.
- Что правда, то правда. Я тебе больше скажу: чем дальше, тем всё запутаннее. Но думаю, без урезания февраля и введения интеркалярия было бы ещё хуже.
- Говорю тебе, в том-то и загвоздка. Жрецы почему-то объявляют о високосном месяце в самый последний момент. По идее, они за год вперёд должны знать, что в следующем году понадобится дополнительный месяц.
- Получается, что не знают.
- Говори что хочешь, папа; но по моему мнению римский календарь нуждается в серьёзном исправлении.
- Забавно, что ты это сейчас сказал. В последнем письме, которое я получил от твоего брата. Метон пишет, что Цезарь такого же мнения. Это один из его проектов – пусть не самый значительный, но Цезарь с ним носится. На досуге, в промежутках между уничтожением непокорных галлов и диктовкой мемуаров на марше, командующий любит поговорить о мерах по улучшению римского календаря.
- Изменить римский календарь? Для этого понадобится царь, никак не меньше.
Он, конечно, шутил; но мне стало не по себе.
- Никогда не говори так, Эко. Даже в шутку не говори.
- Извини, папа. Я не хотел.
- Как бы то ни было, если Цезарю удастся привести календарь в порядок, мы с тобой, по крайней мере, сможем сами определять, какой сегодня день.
- Не спрашивая своих жён?
- Самостоятельно. Итак, если прошло…
Знакомый скрип двери, донёсшийся сверху, заставил меня затаить дыхание. Сидя на земле, я испустил тихий стон и скорчился, опустив голову и обхватив живот руками.
За скрипом двери последовал скрип открываемой решётки. Вниз скользнула верёвка с привязанной корзиной, от которой пахло хлебом. Эко отвязал её и привязал пустую корзину, оставшуюся со вчерашнего дня.
Я снова издал сдавленный стон, делая вид, будто сдерживаюсь изо всех сил. Гражданину не подобает показывать слабость рабу своего врага.
- Что это с ним? – донёсся голос сверху.