Кодекс Инквизитора. Книга II (СИ) - Морале А.. Страница 50

Яра выдохнула, пытаясь унять бешеный стук сердца. «Неужто Ольга почувствовала присутствие чужого на её территории?» — только и успела подумать девушка, прежде чем на её плечи легли крепкие ладони.

— Не спится, княжна? Или суженого-ряженого поджидаешь? — Весёлый голос Ольги взрезал замогильную тишь, словно открывашка консервную банку.

— Не могла уснуть, прости. Не думала, что заняла твоё место. — Голос Яры прозвучал спокойно и уверенно.

— Да не парься, здесь две могилы. Ты какую предпочитаешь: левую или правую?

Ярославна нервно сглотнула слюну: казалось, в шуточном разговоре послышалась далеко не шуточная угроза.

— Я буду кричать, так и знай!

— Да пожалуйста, никто не услышит, — как ни в чём не бывало произнесла Ольга и, одним шагом сократив дистанцию, царапнула шею Ярославны.

— Ну вот и всё, а теперь кричи. — Ольга, слизнув капельку крови, оскалила зубы.

— И это всё? — Яра, коснувшись небольшого пореза, удивлённо воззрилась на подругу.

— А ты чего ждала, дурашка, что я тебя убивать буду, а затем есть? — Ольга, рассмеявшись в голос, разрядила обстановку.

— О тебе разные слухи ходят. Я видела, на что ты способна.

— Людей не ем, не беспокойся, а твоя кровь нужна лишь для того, чтобы не потерять в случае цейтнота. Произойти может всякое, в беспокойный век живём, иногда для принятия решения не хватает времени. Капля крови позволит это время сэкономить. Пошли в дом, свежо нынче, осень вступает в свои права.

Уж не знаю, что делала новоиспечённая княжна на погосте посреди ночи, но запах мужского пота ни с чем не спутаю. Приятный, кстати, аромат, тонкий, едва уловимый.

Пытать Платову — на предмет с кем была, кому дала, — не стала, это её личное дело, а вот отчего кровавым духом склеп пропитался, постеснялась спросить. Вдруг девица любит доминировать? Всё-таки из самой Америки к нам в Россию-матушку пожаловала, а персонажи там разные встречаются. Свобода слова и нравов. Срамота, в общем. По херу мне на делишки княжны, кровушку взяла на всякий пожарный — и то хлеб. Осталось Лё Гран обработать и можно быть спокойной. Не то чтобы я переживала за друзей, но мало ли как обернётся.

Вокруг меня с завидным постоянством случаются всякие странности, грозящие крупными неприятностями. И нет ничего хуже, чем предоставить врагам инструмент давления. Родичи и приятели — дело маетное. Если с первыми бог миловал — я на этом свете одна-одинёшенька, то вот со вторыми могут возникнуть сложности. Жить одиночкой неплохо, конечно, но до поры до времени. Да и орден Зимнего креста надобно пополнять адептами, зря я, что ли, его учреждала? Небольшая база крови лишней не будет. Ежели кто продаст, из-под земли достану, а если своруют, то отыщу по шлейфу в астрале. Как сказал Распутин, магия крови многогранна, что тот алмаз, — вот и открываю для себя новые грани.

Добравшись до особняка, прямо у порога столкнулись с пришлыми. И кто это пожаловал на ночь глядя? Приёмы по поводу выписки из лазарета учинять не собиралась. Пробыла я там всего ничего. При этом пришлось тормозить естественную регенерацию, чтобы окончательно не выдать возможности тела, а это ой как непросто.

Можно было бы сослаться на чудотворные свойства эликсиров, но местные лепилы поскупились, залив тело грошовым подобием. Пришлось Скорпу голову ломать над возникшей проблемой. На второй день подписав отказную, покинула стены лекарни.

Ребята встретили вчерашнюю жертву как героя, вернувшегося с войны. Им было совестно смотреть мне в глаза, но я живо развеяла смущение. Никаких обид и претензий. Очутись на их месте, поступила бы точно так же, и дело даже не в том, что своя рубаха ближе к телу, а в строгих законах магической академии, нарушение коих являлось тяжким злодеянием перед короной.

Если и оставались те, кто питал иллюзии на этот счёт, то после образцово-показательной порки персоны царских кровей шоры слетели у всех без исключения. Наша самоволка пришлась как нельзя кстати. Сама того не желая, на блюдечке поднесла королевский подгон деканату.

Семь человек ожидали именно нас, то есть меня, а раз светский раут не предполагался, следовательно, визит полуночников не пророчил ничего хорошего. Подошла, поинтересовалось, чего надобно господам хорошим. Господа оказались представителями Болховского, Закревского и Сольского, их сопровождал весь из себя важный академский чинуша.

— Разрешите представиться, Ваше Высочество! Прошу прощения за столь поздний визит, но дело не терпит отлагательств! Барон фон Клопман, к вашим услугам! — отрапортовал чиновник с таким видом, будто являлся императором галактики, а не занюханным баронишкой.

— Очень приятно, барон. Чем могу быть полезна, как вы сами заметили, в столь поздний час? — вопрошающе изогнув бровь, обратилась к Клопману.

Вот уж точно говорящая фамилия. Какие мерзопакостные усики, так и хочется дёрнуть и вырвать с мясом!

— Ваше Высочество, я как официальный представитель Санкт-Петербургской академии магии спешу уведомить, что вас призвали к ответу господа Болховский, Закревский и Сольский! Обращение официальное, составленное по всем правилам и заверенное канцелярией. — В руке барона волшебным образом появились три конверта, запечатанные сургучом. — Представители вышеперечисленных знатных господ прибыли для того, чтобы засвидетельствовать передачу ноты. Засим спешу откланяться, Ваше Высочество! Имею честь! — Как по команде, семь человек растворились в темноте аллеи, а я осталась стоять, недоумевая, кто ж меня проклял.

— Ну и чего рты разинули, болезные? Пошли в дом, что ли, ноту читать. — Бодро взбежав вверх по ступеням, оставила за спиной ничего не понимающих друзей.

А чего тут понимать? С князем замириться не успела — вот и прилетела ответка за плюху в студенческой едальне. Взыграла молодая кровь, имперская Россия — это вам не филиал института благородных девиц, а мечта феминисток моего прежнего мира. Равенство полов, возведённое в абсолют, где мужчина может спросить с женщины по-взрослому, а женщина ответить той же монетой.

Дама задела честь — не беда, убей её на арене, если не боишься последствий. Войны родов, например. Именно поэтому дуэли не являлись популярным методом решения проблем, особенно среди старшего поколения аристократов, которые привыкли обсуждать назревшие вопросы за столом переговоров.

Вызовом на поединок крови грешила вспыльчивая благородная молодь, часто доставляя неприятности главам родов. Но в моём случае налицо коллективный сговор с одобрения старших. Иначе как объяснить официальную ноту? Чтобы её подготовить, необходима санкция. Судя по всему, некто ушлый счёл: раз я одна, значит, слаба. Личную гвардию в расчёт не брали. Триста клинков не та сила, которую следует опасаться. Здесь каждый встречный-поперечный аристо имел за спиной батальон ратников.

Вскрыв конверты, крепко призадумалась, и было над чем. Меня вызвали на поединок чести, это не тривиальная дуэль до первой крови, а бой насмерть. Оставлю за скобками понятия мужского достоинства.

Как же так, спросите вы, что за нравы и порядки в Российской империи? Это какой-то сюр, такого не может быть, потому что не может быть никогда! В этой реальности не просто может, а является нормой. Как и то, что в двадцать первом веке наличествует крепостное право, а в африканских странах — узаконенное рабство.

Да и плевать на трёх засранцев, решивших самоутвердиться за мой счёт, а заодно пощипать родовую казну. Не это беспокоило, а то, что придётся убить идиотов, двое из которых — наследники родов. Отпетлять не выйдет. Помирать на арене — я не собираюсь, а значит, после победы меня ждёт объявление войны. У Болховских под Москвой квартируется дивизия до зубов вооружённых воинов, и это если не брать в расчёт тактические группы пары других претендентов в смертники, а там и вассалитет подтянется. На час боя моих ветеранов хватит, а что потом?..

А дальше интервенция земель, со всеми вытекающими последствиями. Допустим, я заручусь поддержкой Лопухиных, но что мне даст пара рот боевиков? Чернышёвы-Безобразовы тоже мимо. Да и не собираюсь я впутывать в конфликт семьи друзей. На моих собственных вассалов надёжи нет. Разбегутся как тараканы по щелям. Гнать бы их всех поганой метлой, да недосуг заниматься подобными вопросами. Куда ни кинь, всюду клин. Казнить нельзя помиловать!