Чингисхан. История завоевателя Мира - Джувейни Ата-Мелик. Страница 54

Когда жители города поняли, что сопротивление стрекалу не принесет никаких плодов, кроме раскаяния, а спорить с судьбой — значит накликать несчастье и отвращать [Судьбу], они запросили пощады и от слабости и страха сельские жители и горожане

в то время как китайские солдаты, числом до тумена, взошли на построенный ими корабль и уплыли. Великое число горожан, простерших свои руки к сражению, были отправлены «на огонь Господень из ад Его», а их детей и юношей увели в оковах рабства и отправили в разные места.

И когда монголы уходили от этого города, Угэдэй послал вперед Улуг-нойона и Гуюка с десятью тысячами человек, а сам он медленно подтягивал тылы. Когда Алтан-хан [571], который был ханом тех стран, услышал известия о приближении монгольской армии, он послал против них двух своих генералов, Кадай-Ренгу и Камар-Некудера [572] со ста тысячами отборных людей. Армия китаев, чрезмерно уверенная в себе вследствие своей силы и количества, а также малочисленности монголов, полностью их окружила и стояла кольцом вокруг них, надеясь так привести монгольское войско к своему хану, чтобы он устроил им смотр и сам нанес последний удар.

Улуг-нойон увидел, что пояс сопротивления туго затянут и что китаев можно было победить хитростью и уловками — ибо «война есть обман», — и их свеча погасла на ветру лжи. Среди монголов был один канглы, который был очень искусен в науке яй [573], то есть использовании дождевого камня. Улуг-нойон велел ему показать свое искусство и приказал всему войску надеть плащи поверх зимней одежды и не сходить с коней три дня и три ночи. Канглы занялся своим волшебством, так что за спинами у монголов начался дождь, и в последний день дождь превратился в снег, к которому добавился холодный ветер. От такого чрезмерного летнего холода, какого китайское войско не видело и зимой, оно пришло в уныние и смятение, а монгольская армия приободрилась и воодушевилась. Наконец —

они увидели войско китаев, подобное стаду овец, — «голова одного у хвоста другого», — сбившихся в кучи из-за холодной погоды и сильного озноба, спрятав головы и поджав ноги, как ежи, /153/ с оружием, покрытым льдом, — «и ты видишь народ там поверженным, словно стволы пальм опрокинутых» [574]. Яйши [575] тогда перестал колдовать, и монголы выступили вперед и подобно ястребам, нападающим на стаю голубей, — нет, львам, бросающимся на стадо оленей, — бросилось на них, тонкошеим, с глазами диких буйволиц, с походкой куропаток и внешностью павлинов, и напали на них со всех сторон.

Они не запачкали своих мечей их кровью, но, сидя на своих лошадях, оправили их в ад своими копьями.

Что до двух вышеупомянутых генералов, они бежали вместе с пятью тысячами людей и бросились в воду: градом стрел монголы сбили их с ног, и они растянулись на сырой земле; а что до тех двоих негодяев, подобных демонам, которые были в авангарде со ста тысячами [577] людей, хоть они и переправились через реку со скоростью ветра, однако солдаты, которые переправились раньше их, обрушили огонь погибели на этих несчастных; и было приказано, чтобы большая часть войска совершила над ними то, что сделали спутники Лота, по их выбору [578].

Они сложили холм из правых ушей убитых [580] и послали гонцов к Каану, чтобы сообщить ему радостную весть о победе. Тогда он также прибыл, и они отправились против Алтан-хана, который в то время находился в городе Намгинге [581]. В течение недели он продолжал там сражаться; /154/ а затем, увидев, что кирпич удачи был вынут из опалубки его королевства и большая часть его войска перебита, он вошел в дом вместе со своими женами и детьми, которые все еще оставались с ним, и приказал обложить дом поленьями и поджечь их; и так он был сожжен заживо [582]. «Он утратил и ближайшую жизнь, и последующую. Это явная потеря» [583].

И когда монгольская армия вошла в город,

И они разоряли и грабили чрезмерно, и убили бессчетное число людей, и собрали неизмеримую добычу Они захватили несколько других городов и взяли в плен столько луноликих дев и юношей, что от этого расцвели все края земли и сердца всех людей стали безутешны.

Угэдэй оставил в землях китаев Азиза Ялавачи и с победой и триумфом направился в сторону своей собственной орды, послав войска против Манцзы и в Солангай [585] и другие края, такие как земли тангутов, тибетцев и су-моголов [586], о чем вы почтете ниже.

[XXXI] О ВТОРОМ КУРИЛТАЕ

Когда Император, бывший Хатимом в щедрости и Хосровом в добросердечии, умиротворенный победой над китаями, с триумфом направился в свою ставку, а царевичи и эмиры, которых он послал во все концы обитаемого мира, все достигли своих целей /155/ и вернулись, довольные успехом, его высочайшим пожеланием и решением было вновь созвать всех своих детей и родственников, чтобы, посовещавшись с ними, подтвердить старые и новые ясы и указы, и чтобы они вновь послали войска в те страны, куда сочтут нужным, и чтобы все царевичи и ратоводцы, все вельможи и люди низкого звания, получили свою часть его доброты и щедрости, которые были подобны весеннему дождю. А потому он послал гонцов, чтобы призвать их, и все они выступили из своих ставок и обратили свои лица ко Двору. В год... [587], когда мир был Садом Ирама [588], и цветы от обильных дождей были щедрыми и обильными, как милость монарха, и когда земля от непреходящей благосклонности небес нарядилась в многоцветные одежды, а стволы и ветви деревьев пили сок процветания и свежести —