Чингисхан. История завоевателя Мира - Джувейни Ата-Мелик. Страница 70

А Ходжа и Наку, прибыв в Алакамак, пробыли там всего день или два и отправились назад раньше других царевичей, поскольку звезда их удачи стала склоняться к закату. Они оставили Темур-нойона своим представителем у Бату, наказав ему подписать письменное обязательство, согласное с решением, к какому придут царевичи, каким бы оно ни было. И когда царевичи согласились, что на трон должен взойти Справедливый Монарх Менгу-каан, он также дал свое письменное согласие.

Царевичи, чтобы показать свое уважение к сыновьям Гуюк-хана, оставили управление государством в их руках до того времени, когда будет проведен курилтай; и они отправили им послание, в котором говорилось, что поскольку Чинкай всегда был надежным человеком и ведал решением важных вопросов, он также должен был продолжить руководить делами и выдавать ярлыки до того времени, когда будет назначен хан и раскрыта тайна Всемогущего Господа.

/219/ Из Алакамака царевичи отправились в свои собственные орды готовиться к курилтаю. Что до Темура, то он направился к Ходже и Наку и рассказал им, как царевичи согласились на вступление на престол Менгу-каана. Они упрекали его за то, что он дал письменное обязательство и согласился с остальными; и они сговорились устроить засаду на пути Менгу-каана и выпустить стрелу вероломства из руки неучтивости. Но так как Фортуна была бдительна, добра и помогала ему, Судьба была на его стороне, Удача стала его пособницей и Благоволение Творца (велика Его щедрость и многочисленны Его милости!) сопутствовало ему, а всеобщая любовь поддерживала его и давала ему силы, он миновал ловушки и опасности прежде, чем они были осведомлены об этом. Однако они продолжали лелеять эту мысль в своем сердце и занимались насущными делами, хотя те и сводились лишь к переговорам с купцами, переговорам о выдаче денежных сумм странам и землям и выделении ямщицких подвод и об отправке сборщиков налогов. И большую часть времени Огуль-Гаймиш проводила, уединившись с кам, и они предавались своим фантазиям и нелепостям [737]. Что до Ходжи и Наку, то они содержали каждый по двору, отдельно от двора своей матери; и так в одном месте оказалось три правителя. И так же повсюду царевичи вели дела по собственному усмотрению, а вельможи и знатные люди в каждой земле объединялись вокруг какой-то стороны по своему желанию. И дела Огуль-Гаймиш и ее сыновей расстроились из-за их несогласия друг с другом и их споров со старшими родственниками; и их решения и намерения отклонились от пути справедливости. А что до Чинкая, то он был слаб и запутался в делах, и его совет не достигал уха их разума; /220/ они были молоды, и потому не слушали ничьих советов, а Огуль-Гаймиш ублажала себя тем, что чинила препятствия достойным людям.

И они оправили гонцов к Бату с такими словами: «Мы не согласимся на избрание другого хана и никогда не будем потворствовать заключению такого соглашения».

Все эти послания они отправили, поощряемые Есу, с его согласия и при его поддержке. И вновь и вновь их любящие родичи Беки и Бату слали им слова наставлений, говоря: «Все ж вы должны прибыть на курилтай, и участвовать в обсуждении, и посоветоваться еще раз, когда соберутся вместе все ака и ини [739]». И прибывали послы от Бату, говоря, что /221/ если ханство достанется Менгу-каану, то наибольшая выгода от этого достанется им. Но поскольку они смотрели на мир взором ребячливым и дерзким и их еще не научил и не наказал жизненный опыт, то они упорствовали в этих своих мыслях. А что до Кадака, то он из страха расплаты за свои глупые слова и незрелые мысли согласился с их планами противодействия. И хотя прибывали к ним гонцы со всех сторон с требованием ускорить созыв курилтая, они продолжали медлить и оттягивать, строя козни за пологом вражды и бросая кости тайных мыслей на шахматную доску желаний; и они все откладывали то, что не терпело отлагательства. Наконец прибыл гонец сказать, что царевичи собрались и предстали [перед Менгу]. И тогда Наку выехал, чтобы присоединиться к ним, а вслед за ним Ходжа, а после этого Гаймиш, о чем будет рассказано в главе о вступлении на престол Императора мира Менгу-каана; когда из-за недальновидности и тщеславия дела пришли в такое положение, что разум мудрецов никак не мог найти из него выхода.

[XXXVIII] О ТУШИ И О ВСТУПЛЕНИИ НА ПРЕСТОЛ ВМЕСТО НЕГО БАТУ [740]

Когда Туши, который был старшим сыном, отправился в Куланбаши соединиться с Чингисханом, и вернулся оттуда, пробил назначенный час. И из всех его сыновей возраста достигли семеро: Богал [741], Хорду, Бату, Сибакан, Тангут, Берке и /222/ Беркечер; и Бату наследовал своему отцу и стал править царством и своими братьями. И когда на Каан взошел на трон Империи, Бату подчинил и покорил себе все края, прилегающие к его территории, включая остатки кифчакских земель, аланов, ясов и русов, а также такие земли, как Булгар, Магас [742] и другие.

И Бату жил в своем собственном лагере, который он разбил в районе Итиля [743]; и он построил там город, который называется Сарай [744]; и его слово стало законом во всех странах. Он был царем, не склоняющимся ни к какой вере или религии: он признавал только веру в Бога и не был слепо предан какой-либо секте или учению. Его щедрость была безмерна, а его терпимость безгранична. Правители всех стран и монархи со всех сторон света и все остальные приходили к нему; и до того как их подношения, которые копились веками, успевали убрать в казну, он раздавали их монголам и мусульманам и всем присутствующим, и не смотрел, много это было или мало. И купцы из разных стран приносили ему всевозможные товары, и он брал все, и увеличивал цену в несколько раз против начальной. И он дал денег султанам Рума и Сирии и вручил им ярлыки; /223/ и ни один из тех, кто приходил к нему, не ушел, не достигнув своей цели.

Когда ханство унаследовал Гуюк-хан, Бату, по его просьбе и приглашению, отправился навестить его. Когда он достиг Алакамака, Гуюк-хан скончался. Он остался в этом месте, и отовсюду к нему прибыли царевичи; и они передали ханство Менгу-каану, о чем будет рассказано в главе о Менгу-каане. И оттуда он оправился назад, и пришел в свою собственную орду, и предался удовольствиям и развлечениям. И всякий раз, когда готовился поход, он, соответственно необходимости, посылал войска, которые возглавляли члены его семьи, его родственники и ратоводцы. Когда в 653 году (1255-1256) Менгу-каан проводил очередной курилтай, он послал к нему Сартака, который был приверженцем христианской веры. Не успел Сартак прибыть, как исполнился приказ Господа, и неизбежное [745] свершилось в году... [746]. И когда Сартак прибыл, Менгу-каан принял его с величайшей добротой, выделив его среди равных; и он отпустил его с такими богатствами и сокровищами, которые подобали такому великому царю. Не успел он достичь своей орды, доехав лишь до..., как отправился вслед за своим отцом. Каан послал своих эмиров утешить его жен и братьев; и он приказал, чтобы Боракчин-хатун [747], которая была старшей женой Бату, издавала бы приказы и занималась воспитанием Улагчи [748], сына Сартака, пока он не станет взрослым и не займет место своего отца. Но судьба распорядилась иначе, и Улагчи скончался в тот же год.