Чингисхан. История завоевателя Мира - Джувейни Ата-Мелик. Страница 97

Таково было его намерение, когда его разведывательный отряд прибыл из Рея с сообщением о том, что монголы подошли к городу, разграбили его и убили жителей. А следом за разведчиками пришли и сами монголы; и ни одно войско не успело приготовиться, а успело лишь собрать вместе горести и заботы и рассеять желания сердца. «А когда Басра опустела» [1055], султан понял, что

Мелик Нусрат ад-Дин отправился своим путем и вернулся домой; все части войска разошлись по разным сторонам, а султан с сыновьями направился к крепости Карун. В пути его настигло монгольское войско. Они не узнали его и выпустили в него стрелы, не сознавая [на кого они напали]. Конь султана несколько раз был тяжело ранен, но, даже не споткнувшись, вынес его из водоворота бедствий. Так он прибыл в Карун, где пробыл один день и получил несколько лошадей от эмиров. После того, выйдя из Каруна и взяв проводников, он тайно отбыл в направлении Багдада. В то самое время прибыло монгольское войско и, думая, что султан все еще находился в крепости, начало жестокую битву. Потом, /115/ поняв, что он отбыл, они отправились за ним в погоню. По пути они столкнулись с проводниками, отпущенными султаном, которые сообщили им о его намерении отправиться в Багдад. Они направились вслед за ним, но султан повернул назад и отправился в Сарчахан [1056]. Не обнаружив его следов, монголы поняли, что он ускользнул от них, и вернулись назад, предав проводников смерти. Султан семь дней оставался в крепости Сарчахан, а потом направился в Гилан. Сулук, один из эмиров Гилана, вышел ему навстречу и отдал себя в распоряжение султана. Он уговаривал его остаться, но султан через неделю отбыл в провинцию Устундар [1057]. Здесь он потерял сокровища, которые у него оставались, и оттуда он направился в район Дабуйе [1058], подчинявшийся Амулу, и эмиры Мазендерана пришли к нему предложить свою службу. Стоило ему задержаться где-нибудь на день, как монголы настигали его; а в это время его гарем также прибыл из Хорезма и укрылся в крепостях. Султан послал за некоторыми эмирами, которые пользовались его доверием и были хранилищами его секретов и стал советоваться с ними о том, как бы ему найти убежище в какой-нибудь крепости, где бы он несколько дней находился в безопасности и где монголы не могли бы напасть на него. Они сочли наилучшим для него укрыться на одном из островов моря Абаскун [1059]. Он отправился на один из этих островов, /116/ где и оставался несколько дней. Затем, когда распространился слух, что он находится на том острове, он из предосторожности перебрался на другой остров. Его отъезд совпал с появлением отряда монголов, который Джеме-нойон послал в погоню за ним из Рея. Не найдя султана, они повернули назад и осадили крепости, в которых находился его гарем и сокровища, и штурмовали их несколько дней. Когда султана достигло ужасное известие и он узнал, что его гарем был обесчещен, а его слуги опозорены, что его малые сыновья преданы мечу, что его носящие чадру женщины были схвачены чужестранцами, что все его законные жены попали в руки [других] мужчин и их сжимали в своих объятьях нищие, —

и когда он узнал, что все его подданные в том краю продели свои головы сквозь ворот судьбы, и спустили ноги в дымоход Несчастья, и упали в пасть Бедствия, и попали в зубы Уничтожения, и стали гостями среди друзей, и от них осталось лишь сказание в этом мире, —

и его боль стала нестерпимой, и сама его жизнь оказалась под угрозой, и он предпочел смерть жизни и уничтожение спасению,

Он терзался от этого горя и потрясения и оплакивал это бедствие и несчастье, пока не отдал душу Богу и освободился от горестей этой жизни и переменчивости вращающихся небес

И на его смерть кто-то написал следующие строки:

Он был временно похоронен на том самом острове, но впоследствии султан Джелал ад-Дин приказал перевезти его кости в крепость Ардахн [1061]. Некий ученый муж написал по этому случаю следующие строки:

Ислам был уязвлен в самое сердце и поражен этой бедой; из-за этого несчастья, которое заставило течь кровь из глаз твердого камня, сердца истинно верующих наполнились болью и тоской.

Из каждой лачуги раздавался плач, и в каждом углу человеческие сердца наполнились горем от того, что произошло. Скорбя, они рвали на себе волосы и повторяли со вздохами, стонами и причитаниями:

Однако нам не следует отклоняться от повествования, и потому мы должны свернуть с пути краснобайства.

Поэтому мы напоследок скажем так: