Звери малой земли - Ким Чухе. Страница 15
– А к чему куда-то ездить? Там же сплошное варварство вокруг, – провозгласила Лилия. В ее тоне неожиданно проявились нотки матери. Но Яшма все же отметила, как на единое мгновение озарилось лицо Луны при упоминании того, что скрывалось в заморских краях. А сидевшая рядом Дани с полной сосредоточенностью всматривалась в горизонт, словно одного взгляда ее самоуверенных глаз было достаточно, чтобы она мигом перенеслась через окно на край земли.
Что касается самой Яшмы, то она не была уверена, что ей хотелось ехать куда-либо. Прежде у нее не выпадала возможность задаваться такими вопросами, а при возникновении любых неопределенностей она чувствовала опустошенность. Еще хуже для девочки было то, что присущее ей любопытство нельзя было назвать искренним. Книги, которые ей особо нравились, не учили чему-то новому, а рассказывали о уже давно известных вещах, просто особо утонченным образом. Воображение Яшмы вертелось по знакомому кругу изведанного и близкого. Ее мысли были скорее подобны струям фонтана, чем потоку реки. В особенности когда дело доходило до осмысления своей собственной жизни. Могла ли она стать чем-то сверх ожиданий окружающих? Яшма была уверена, что воображение Дани представляло собой океан возможностей, даже когда та была ребенком, и допускала, что ей не суждено стать даже наполовину столь же блистательной или что – мысль еще более ужасная – Дани тоже так считала.
На закате дня поезд, напоминая возвращающегося в родное стойло утомленного коня, медленно вполз в железнодорожный вокзал в Сеуле. Как только девочки ступили на платформу, их окутал плотный, физически осязаемый столичный воздух. Их встретила неизвестность, играющая всеми оттенками оранжевого и фиолетового. Яшму более всего поразило, сколь чужеродными смотрелись люди, толкавшиеся вокруг нее. Да, чужаками для нее были и люди, населявшие Пхеньян, однако в их толпе она могла распознать что-то родное, ей были знакомы их внешность, издаваемые ими звуки, выражения их лиц. Среди них она чувствовала бы себя в безопасности. Ощущения от сборища незнакомцев, теснившихся в Сеуле, были совершенно иными. В них чувствовались большее самообладание, целеустремленность и безразличие, которые она уже ощутила на себе благодаря знакомству с Дани. Сеульцы раздраженно обходили замешкавшихся девочек. Потоки людей заполняли огромную привокзальную площадь. Выстроившиеся беспорядочными рядами уличные торговцы и рикши всеми силами пытались привлечь к себе внимание прохожих. За площадью высилась отдельным столпом гигантская каменная арка, украшенная навершием с сине-черной черепицей. По сторонам монумент обступили, словно орава проголодавшихся щенков, магазинчики и прочие причудливые строения.
– Это Великие южные ворота [19], – пояснила Дани, когда они забрались в повозку рикши. – Их встроили лет эдак пятьсот лет назад в стену замка. Стена здесь еще была, когда я только приехала в Сеул. Это было грандиозное зрелище, скажу я вам. Стены уже давно снесли японцы. Аляповатые электрические столбы – еще одно нововведение.
Рикша побежал вперед, и хаотичная энергия вокзала осталась позади них.
– А мы проедем прямо через ворота? – спросила Яшма. Это была первая фраза, которую она позволила себе произнести после отъезда из родных мест.
– Ну конечно же, – сказала Дани. – Ворота не перестают быть воротами оттого, что стены рядом давно нет. Нельзя по прибытии в Сеул не проехать через них. Это подтверждение тому, что ты в Сеуле. Вообще, проходить через ворота – лучшая возможность поднять себе настроение. Отличное средство от горечи, – радостно проговорила она. Способность обнаруживать среди обыденности странным образом воодушевляющие моменты была еще одним из самобытных талантов Дани. – Держитесь! Сейчас поймете, что я имею в виду!
И Яшму в самом деле охватила необъяснимая радость, когда повозка проскочила под воротами и устремилась по другую сторону города.
Глава 4
Сирота
Ранее тем же днем, когда девочки прибыли в город, через Великие южные ворота прошел и один мальчишка. Предшествующей ночью он расстался с группкой скитающихся торговцев, которые согласились дать ему возможность попутешествовать с ними в обмен за ношение тюков и выполнение мелких поручений. За работу мальчика наградили двумя монетками – вполне достаточно, чтобы отоспаться в общей комнате при постоялом дворе и купить миску бульона. Но мальчик отправился не на постоялый двор, а к тянувшейся параллельно дороге по внешней стороне ворот канаве, решив, что поест только тогда, когда у него совсем не останется сил. Подыскав себе подходящий желобок, мальчик улегся в него, свернувшись калачиком. Мягкие стебельки лисохвоста, будто бы давно поджидавшие прибытия гостя, склонились над пареньком, накрыв его невесомым покрывалом. Мальчик скосил глаза и устремил взгляд в сторону черного небосвода, усеянного блестящими звездами.
Отец мальчика был не особенно щедр на слова, но незадолго до смерти он поделился с сыном мыслью: посмотри в небо, и оно сделает тебя бесстрашным перед любыми преградами. При жизни отец был первоклассным охотником, однако к концу пребывания на земле он не мог даже покинуть своей комнаты. Беспомощно возлежа на койке, отец наказал сыну: что бы ни случилось, позаботься о сестрах. Единственное, что выдавало жизнь в теле, от которого осталась лишь слабая тень, был пучок седых волос. «Ты теперь главный в семье. Если тебе будет недоставать храбрости – просто посмотри в небо».
Мальчик пробудился, когда звезды уже ушли на покой. Его разбудил запах лучей солнца, прогревающих землю. Продрав глаза, паренек вылез из лежбища и отправился на первую прогулку по городу, пропитанному почти осязаемым рыжим светом. В летние месяцы проблески зари задерживались в Сеуле ненадолго. Быстротечное сияние было легко упустить, столь эфемерным оно было. Вскоре из-за горизонта выкатилось раскаленное солнце, в считаные секунды осушившее утреннюю росу. Город разом поднялся, будто бы повинуясь негласной команде светила. Через Великие южные ворота уже шел караван тележек, путешественников и разнорабочих. Мальчик с опаской влился в очередь, выстроившуюся на входе в город. Присутствие ребенка не вызвало ни вопросов, ни недоуменных взглядов. Мальчик благополучно прошел под прохладной аркой. По ту сторону ворот его встретила просторная дорога с величественными зданиями в западном стиле, по которой с жужжанием проносились трамваи. И, вопреки охватившей его от голода слабости, паренек не смог сдержать улыбку. Он потянулся в карман, приветственно сдавив мешочек на веревочке, в котором хранились две монетки, серебряное кольцо и портсигар.
По обе стороны проспекта выстроились особняки, которые ему показались домами местных христиан. В действительности за фасадами зданий скрывались правительственные учреждения, консульства и торговые компании. По улицам расхаживали корейцы в белых одеждах вперемешку с японцами в черных одеяниях. Кое-где возвышались верхом на лошадях одетые по форме офицеры. Окружающие обступали их с тем чувством сдержанной застенчивости, с которым косяки рыб огибают вышедших на охоту акул. Мальчик мельком заметил парочку белых мужчин, чьи мощные ножищи высовывались далеко из повозки, которую тащил пожилой рикша заметно более скромного телосложения. Грубоватую кожу лица старика обильно смачивали ручьи пота, просачивающиеся из-под головной повязки. Капли влаги мелким дождиком окропляли желтоватую грунтовую дорогу и его собственные ноги. Фигура рикши, пронесшегося мимо и быстро исчезнувшего в толпе, напомнила мальчику отца.
Солнце уже пекло вовсю. В горле мальчика все пересохло, и оно грозило в любой момент схлопнуться насовсем. Паренек попробовал пару раз сглотнуть, но сглатывать ему было нечем. Прежде всего нужно было добыть себе воды. Во всех деревушках под кроной тенистого дерева обязательно находился колодец, из которого женщины набирали воду на целый день. Чтобы отыскать воды, нужно было только окинуть взглядом окрестности и найти самое высокое дерево или просто проследовать за девочками с огромными глиняными горшками на головах. Но в городе деревьев было не видать. Вокруг простирались одни бесконечные улицы, заполненные людьми всевозможного рода. Девочек с горшками воды среди них не наблюдалось. Мальчик заметил проходящую мимо с корзинкой женщину почтенного вида и догнал ее.