Крепостной (СИ) - Злотников Роман Валерьевич. Страница 32

Подарки на Рождество произвели фурор. Ну, дык недаром Данилка лично отбирал перья. А потом ещё над ними немного поработали и ювелиры, убрав даже малейшие задиры. Так что изготовленные ими ручки едва ли не сами прыгали в руку. С гусиными ну просто никакого сравнения…

Император, попробовав, даже несколько расчувствовался и выдал короткий спич, в котором осыпал своего младшего брата Николая самыми превосходными эпитетами. Но реакция Николая на эту речь Даниилу не очень понравился. Тот стоял, покраснев, насупившись и опустив взгляд. А когда они вернулись в выделенные юному Великому князю апартаменты в Зимнем, зло полоснул взглядом по Даниилу и пробурчал:

— Это ведь не я всё, а ты. Ты всё придумал. А хвалят меня…

Бывший трубочист тут же напрягся. Началось… Нет, с одной стороны, хорошо, что юный Великий князь всё это понимает, а то встречались ему в старой жизни уроды, которые, ничтоже сумняшеся, приписывали себе все чужие заслуги. Ну, помните же формулу: любой успех — «благодаря моим усилиям», а любая неудача — «из-за вашего слабого старания…». Николай же, судя по реакции, понимал где, сколько и чьих заслуг. Вот только какие выводы он сделает из этого понимания? Потому что одно дело — отдать должное главному организатору общих побед, а другое — убрать его с глаз долой, чтобы не мозолил глаза и не напоминал о недостаточном собственном таланте. Если реакцией Николая будет второй вариант — для Даниила это означает крах всех его планов. Даже если его просто отошлют в деревню, а не отправят, например, в солдаты. А что — через год уже вполне вариант. Тогда война будет в самом разгаре — солдаты точно будут требоваться. Потери-то будут дикие. Тактика нынче такая — залпы ружей и пушечные ядра в полный рост принимать… Нет, за прошедшее время он уже многого достиг — выучил языки, чего в прошлой жизни у него не было, обтесался, приобрёл некоторое знание этикета. Больше, конечно, как слуга — сервируя стол и прислуживая сидящим за ним, но тем не менее… Да и тем же танцам его обучили. Плюс удалось, так сказать, «легализовать» свой уровень образования, попутно адаптировав его к текущим реалиям. А то к нему точно появились бы вопросы… Но как ему это поможет в пехотной шеренге под французскими залпами? Да и деревня — это куда большие проблемы с реализацией его планов. Нет, кое-какие возможности там тоже имеются. В учебнике истории, по которому он учился в советской школе был пример одного крепостного, который, скопив чудовищную сумму в сто тридцать тысяч рублей, сумел-таки выкупиться из крепости[2]… Так что шансы есть. Но сколько он будет копить сравнимую сумму? Минимум десятилетия! А по планам Даниила, получить свободу он должен был в ближайшие пять лет… И что делать?

— Кхм… Ваше Высочество, — осторожно начал бывший трубочист.- Конечно, у меня много придумок… Но, как мне кажется, вы не до конца разобрались почему я все их рассказываю именно вам. Не матушке-«государыне», ни вашим воспитателям, ни ещё кому другому… А делаю я это потому, что без вас, ваших талантов и способностей — все эти придумки останутся всего лишь забавными словами. И не более…

Данилка почти полчаса заливался соловьём, расписывая как много для успеха что пули, что металлических перьев сделал Николай. И-и-и… даже не сильно и врал. Ведь действительно без поддержки юного Великого князя от идей и мыслей, высказанным сопливым бывшим трубочистом, скорее всего, просто отмахнулись бы. А то и вовсе подняли на смех… Так что после этого разговора юный Великий князь слегка подуспокоился и уснул. Но бывший майор на этом не остановился. За следующие две недели он ещё пять раз заводил подобные разговоры, причём два раза в присутствии Анны и Михаила. И если в первый раз Анна отпустила несколько едких замечаний в сторону настороженно зыркающего на брата и сестру Николая, заставив того возмущённо покраснеть, то во второй она тут же принялась ластиться к брату, выпрашивая у него ещё парочку готовых перьев с «держалками» от ювелиров. Потому что всё, что они сделали — очень быстро закончилось. В высшем свете Петербурга внезапно стало невероятно модно заиметь «вечное перо», как его обозвали с лёгкой руки Даниила. Оно, конечно, было не совсем тем, что называли вечным пером во времена молодости Анисима, но по сравнению с гусиным, которое требовалось заново очинять чуть ли не через пару-тройку десятков строк — новые металлические перья вполне можно было считать «вечными»… Так что ювелирные мастерские оказались завалены работой. Сами они торговать «держалками» не могли, потому что Данилка заранее уточнил, как здесь обстоят дела с патентным правом и озаботился получением «привелея»… попутно представив это как ещё одну заслугу Николая. Потому что не было бы у них в сотоварищах хотя бы одного Великого князя — сколько бы они ждали оформления «привелея»? Год? Или три? А тут всё было сделано за две недели… Плюс эти речи имели ещё один неожиданный эффект. Они настолько воодушевили Михаила, что тот заявил, что лично возьмётся за оформление следующих «привелей». Для чего вот прям сейчас возьмётся за изучение особенностей патентного права. А на вопрос — где он их возьмёт, бесхитростно заявил:

— Ну, так Данилка ещё что-нибудь придумает!

План выпуска… уже не перьев, а ручек в целом пришлось срочно корректировать. Те, которыми занимались ювелиры, в значительной части, разошлись в качестве подарков. Например, парой ручек были от лица императора награждены победители турок Кутузов и Багратион, а мальчишки, общим решением, вручили таковую свою другу Кутайсову. На что он, взамен, вручил им свежеотпечатнный собственный труд под названием: «Общие правила для артиллерии в полевом сражение», на заглавном листе которой Даниил тут же вытребовал собственноручный автограф автора. Они все трое его с удовольствием прочитал. А Михаил, как фельдцейхмейстер, его вообще зачитал буквально до дыр…

Между тем спрос на перья летел вверх по экспоненте. И ювелиры его удовлетворить пока не могли. Особенно большие проблемы у них вылезли с самим пером. Уж больно тонкая работа была в нанесении на него узоров и украшений, при том, что его нельзя было перегревать, дабы не потерять упругость. Так что Данилка запустил в производство упрощённые варианты — с украшенной «держалкой» и обычным пером. Причём украшения были разного уровня — от обычных деревяшек, но из ценных пород дерева, либо моржового зуба и с нанесённой резьбой, до несколько более богатых вариантов с инкрустацией. Обычные деревяные палочки-державки делать было рано — металлическое перо всё ещё считалось за эксклюзивный товар, так что сначала нужно было снять с рынка все «сливки». К тому же с началом навигации новые перья и ручки начали во всё больших объёмах закупать иностранцы. И это при том, что местный спрос был ещё очень далёк от удовлетворения! Так что Данилка, на собрании акционеров, которое было проведено по всем правилам и под личным наблюдением учителя по экономике, продавил решение пустить всю полученную прибыль на расширение производства. Для чего неподалёку, около деревни Сусары, была куплена земля, на которой начала строиться большая мануфактура. Но пока она не заработала, большую часть новых заказов пришлось размещать на других заводах и мастерских, как говорили в покинутом им будущем — отдать на аутсорсинг. Что потребовало для начала, хотя бы найти те мастерские, которые были способны это потянуть. Слава богу, это касалось, в первую очередь «державок». Спрос на сами перья пока удавалось удовлетворять работой мастерских… Короче, мальчишки крутились как белки в колесе, организовывая всё новые и новые «предпринимательские связи». Ну и учёбу так же никто не отменял. Так что они почти перестали следить за происходящим за пределами их непосредственных интересов.

А в конце первого месяца лета взорвалась бомба. В Петербург прискакал гонец, сообщивший, что 24 июня этого, 1812 года, войска французского императора Наполеона перешли реку Неман и вторглись в пределы Российской империи…

[1] Устаревшая торговая мера — означает 12 дюжин, то есть 144 единицы товара.