Леди Удача - Крэн Бетина. Страница 13

Когда Чарити, собрав всю волю в кулак, начала извлекать свинцовую пулю, вернулась леди Маргарет. Растолкав солдат, обступивших постель и с любопытством наблюдавших за действиями Чарити, старуха, на голове которой уже красовался голубой тюрбан, а на шее висели все имеющиеся в наличии амулеты, ринулась на помощь внучке.

Вдвоем они обработали и зашили рану, которая оказалась не такой уж страшной, ткани вокруг были плотные и здоровые, а кровотечение остановилось, как только была удалена пуля. Наложение швов и бинтование прошло благополучно.

— Он молодой, здоровый. Быстро оправится от кровопотери. Каких-нибудь две-три недели, и этот молодец будет как огурчик, — уверенно заявила старуха, упираясь ладонями себе в поясницу и с кряхтеньем распрямляя спину.

— Будем надеяться, — подал голос барон, выгибая шею в тщетной попытке получше разглядеть незнакомца, который, несмотря на простыню, выглядел что-то очень уж голым. А главное, казался ему все более и более красивым. — Ваше великодушие, леди Маргарет, достойно всяческих похвал. Однако дабы не затруднять вас более, я оставлю здесь одного из своих людей: пусть присмотрит за раненым.

— Благодарю вас, барон, но в этом нет необходимости, — твердо заявила Чарити. — Я сама буду ухаживать за ним.

— Н-но… Нет, это невозможно! Я категорически возражаю…

— Что еще за возражения? — ответила леди Маргарет. Она перевела взгляд на раненого незнакомца и припомнила растущую Луну. Все равно из попыток разлучить этих двоих ничего не выйдет. — Моя внучка, сэр, прекрасно воспитана и знает, как себя держать. И у нас есть мужская прислуга для оказания раненому помощи в деликатных делах.

— Да, да, разумеется. Я просто хотел сказать… — Пинноу через силу любезно улыбнулся, неистово кляня себя за то, что у него самого не хватило предусмотрительности получить заряд свинца в зад, вместо того чтобы банально сломать щиколотку. О, тогда бы это его отнесли к порогу Чарити Стэндинг, и его задница была в ближайшие недели препоручена нежным заботам этой аппетитной крошки. Барон ощутил жар в чреслах, и на его устах расцвела улыбка. Взгляд его обратился к растрепанной золотоволосой головке Чарити, а потом скользнул ниже, туда, где полы капота юной особы соблазнительно разошлись.

— Будьте уверены, я не оставлю вас своими заботами. Буду заезжать как можно чаще. Надо допросить потерпевшего. Это преступление не должно остаться безнаказанным.

Поцеловав руку мисс Чарити и щедро обслюнявив ее при том, барон, хромая, удалился. Припомнив распаленный взгляд, которым Пинноу одарил ее на прощание, Чарити опустила взгляд на свою грудь и тут же поспешно запахнула капот.

— Мне ужасно неприятен этот человек. Но почему — сама не знаю.

Леди Маргарет, заметившая и тревогу внучки, и ее невинное недоумение, вздохнула. Покуда Чарити не понимает, почему ей так не нравится Салливан Пинноу, беспокоиться особенно не о чем; докучливый барон пока еще не смел дать волю желаниям, которые так и горели в его глазах. Старуха поспешила насыпать соли на порог — на всякий случай. Затем солью был посыпан подоконник, чтобы воспрепятствовать проникновению злых сил в комнату раненого.

Чарити между тем склонилась над ним и обмывала ему лицо — доступную его часть — тряпицей, смоченной в прохладной воде. Щеки ее горели румянцем, и она закусила нижнюю губу — как делала в детстве, когда ей очень хотелось какой-нибудь сладости, но она боялась попросить. Леди Маргарет нахмурилась, видя такой интерес внучки к молодому человеку, но затем встряхнулась и принялась чертить над незнакомцем защитные цыганские знаки. О приличиях следовало беспокоиться меньше всего. Учитывая, что Чарити будет все время с раненым, с ее-то везением, все силы придется бросить на то, чтобы молодой человек хотя бы остался в живых!

В течение трех дней и ночей Чарити почти не отходила от раненого джентльмена, категорически отказываясь позволить кому бы то ни было подменить ее. Молодой человек все еще не приходил в сознание, и леди Маргарет, рассудив, что хуже не будет, позволила внучке сколько душе угодно сидеть у его постели.

Однако вскоре у незнакомца началась лихорадка, и тогда леди Маргарет порылась в своих запасах, наделала защитных амулетов и развесила их над раненым. Это не слишком помогло, и тогда старуха сорвала три амулета с себя и надела их на шею раненому, приговаривая что-то по-цыгански. То ли эти амулеты подействовали, то ли травяные припарки и лечебное питье, или прохладные омовения, которым Чарити упорно подвергала больного, однако лихорадка отступила и раненый, окруженный нежными заботами Чарити, спал теперь спокойно.

Во время тихих и долгих бдений у его постели Чарити все время вспоминала о своей первой встрече с незнакомцем. Она вызывала в памяти подробности их встречи на обочине и дикое предложение выйти за него замуж. Впрочем, эта мысль все меньше шокировала ее.

Выйти замуж. Она никогда не задумывалась о замужестве — эта тема прежде не всплывала в разговорах, — а теперь стала думать, и еще как. В самом звучании этого слова было что-то величественное и интригующее. Ей рисовались картины: большой красивый дом, белье отменного качества, сверкающие хрусталь и серебро… штат прислуги, которая именует хозяйку всего этого великолепия «мадам» или даже «миледи». Она воображала приглашения на балы и званые вечера, написанные на веленевой бумаге… прекрасные платья, туфельки из шелка и длинные элегантные перчатки… и мужскую руку, на которую она опирается во время прогулок, мужское лицо. И глаза. И плечи… Замужество означает, что в жизни женщины появляется мужчина.

Взгляд ее сам собой обратился на лицо ее подопечного. Густые шелковистые волосы, чуть завивавшиеся там, где они касались его шеи и жестких скул. Широкий, твердо очерченный рот. В уголках губ и глаз прятались морщинки, свидетельствовавшие о том, что человек этот любит смеяться. Она представила себе, как его длинные черные ресницы затрепещут и поднимутся, губы раздвинутся в улыбке, открыв безупречно белые зубы. Пальцы Чарити легко прикоснулись к собственным губам, и она вздохнула, испытывая странное стеснение в груди.

Она встряхнулась, пытаясь забыть о странном теплом ощущении, которое окутывало ее плечи. И что такого особенного в этом мужчине, что, находясь рядом с ним, она все время начинает воображать всякое? Она выпрямилась, намочила тряпицу и принялась деловито его обмывать. Но как только она покончила с шеей и перешла к широкой, бронзовой от загара спине, движения ее снова замедлились и рука с нежной неспешностью стала скользить по перевалам, холмам и долинам его тела. Руки у ее незнакомца были крепкие, с толстыми буграми мышц на плечах, с жилистыми, оплетенными венами предплечьями, сильными кистями и длинными пальцами, при виде которых у нее дыхание перехватывало. Его тело так не похоже было на ее собственное…

Но незнакомец был не просто какой-то мужчина, думала Чарити, он был тем, кто поцеловал ее и попросил выйти за него замуж, — пусть и в момент, когда он себя не помнил от боли. Воспоминания превращали его в совершенно особого человека, в ее мужчину.

И вот, сидя возле его постели, она принялась выкраивать из ткани своего воображения характер и биографию для своего незнакомца. Она представила себе человека очень спокойного нрава, имеющего привычку всегда говорить тихо, — он так же благороден, как горбинка его аристократического носа. Он богат. Щедр. И часто взваливает на свои широкие плечи заботы о тех, кому повезло меньше, чем ему. Он остроумен. Прекрасно образован, у него безупречные манеры. У него свое дело в Лондоне и есть обширные имения, которыми он управляет с поистине Соломоновой мудростью. Разумеется, он не женат. И как раз сейчас подыскивает себе жену…

Остин медленно всплывал, поднимаясь сквозь защитные слои сна, словно увлекаемый вверх некоей требовательной силой, к которой он относился без доверия и которой повиноваться не хотел. Чернильно-черный туман, который клубился вокруг него, постепенно бледнел, становился серым и наконец рассеялся. Кто-то что-то говорил… рядом с ним, над ним или внутри его? Он совершенно утратил чувство реальности, не понимал, где что, вообще не сознавал себя отдельно от окружающих предметов.