Талисман - Андерсон Кэтрин. Страница 3

Лоретта посмотрела в сторону бревенчатого дома. Струя дыма вилась над трубой и стлалась вдоль гребня крыши из древесной коры. Рейчел, вероятно, в эту самую минуту помешивала тушеное мясо, думая, останется ли их сосед на ужин. От одной мысли об этом у Лоретты все внутри сжалось. Она не осуждала дядю Генри за то, что он хотел найти ей мужа. Содержать жену и падчерицу было достаточно тяжело. Но Том Уивер? Эми права: по сравнению с ним сын Бартлеттов казался принцем. Изо рта Уивера постоянно стекала слюна, смешанная с табаком, и застревала у него в бороде, а от его немытого тела вонь распространялась по всему дому. От мысли о необходимости поцеловать его Лоретту тошнило.

— Ты не должна выходить за него, — сказала Эми. — Ты зарабатываешь на свое содержание. Иногда, когда ты не видишь, папа смотрит на тебя с настоящей нежностью. Правда! Он никогда не тяготился твоим присутствием. Ты хорошенькая. Того и гляди появится какой-нибудь симпатичный фермер.

Симпатичный фермер? Лоретта взглядом окинула бесконечное пустое пространство вокруг фермы и с сомнением приподняла бровь.

Озорной огонек зажегся в глазах Эми.

— Мы можем собраться и убежать. — Она наклонилась вперед, ее личико все светилось. — Назад в Виргинию, только ты и я. Наймемся поварихами в какой-нибудь караван! Как только доберемся до места, сможем найти работу и будем экономить, чтобы помогать маме. Подумай только! Мы с тобой в Виргинии. Вечеринки, танцы и церковь по воскресеньям, точно так, как рассказывает мама. Мы могли бы сшить красивые платья и так чудесно выглядеть! Ты выйдешь замуж скорее, чем прыгнет блоха. За какого-нибудь знатного человека. Высокого и симпатичного в бобровой шапке и до блеска начищенных ботинках.

Она закружилась на месте и опустилась в почтительном реверансе.

— Давай, Лоретта, ради этого стоит притворяться. Ты научишь меня танцевать. Ты помнишь Виргинию, а я не помню.

Перед мысленным взором Лоретты возникли густые леса Виргинии и бархатные зеленые холмы. Она слишком взрослая, чтобы мечтать о женихах, но иногда по ночам, когда сон не шел к ней, она лежала вспоминая, желая…

Изобразив прыжок из джиги, Эми вскричала:

— Ну, как? Подыграешь или нет?

Будучи не в состоянии противостоять ее порыву, Лоретта подхватила юбки и сделала па вальса, воображая, что танцует с партнером. Она попыталась представить, как он будет выглядеть, и решила, что, будет ли он высокий или симпатичный, не имеет значения, если только ей будет хорошо с ним. Пусть это будет кто-нибудь вроде ее папы, сильный, но нежный, самоуверенный, но заботливый, мужчина, который будет понимать ее с полувзгляда и будет любить ее, несмотря ни на что.

Втягиваясь в игру, Эми прекратила танец и сжала руки сестры.

— Давай сделаем его богатым, согласна? Достаточно богатым, чтобы купить тебе огромную грифельную доску, чтобы ты могла писать, когда тебе этого захочется. Он не будет таким скупым, как папа.

Замедляя движения, Лоретта остановилась. Упоминание о Генри вернуло ее к действительности. Она смотрела на пыль, до середины голеней покрывавшую панталоны Эми, на выцветшие складки их поношенных юбок. Они были не в Виргинии, им никогда не суждено попасть туда снова, и даже если бы они очутились там, мужчина, который мог позволить себе роскошь носить бобровую шапку, одарил бы немую девушку в домотканой одежде разве что беглым взглядом.

— Что это?

Обеспокоенная напряженным тоном Эми, Лоретта оглянулась через плечо. Красное облако, поднимаясь, закрывало голубое небо. Она прикрыла глаза рукой, защищаясь от солнца. Это были лошади, и, судя по поднимаемой ими пыли, это мог быть пограничный патруль из форта Белнап, но она сомневалась в этом. Война исчерпала ресурсы. В округе Паоло-Пинто не осталось войск, поэтому пограничный полк сильно поредел, пытаясь контролировать передвижение индейцев.

Эми напряглась, ухватившись за синюю юбку Лоретты.

— Что это? О Лоретта, это ведь не индейцы, как ты думаешь?

Желая успокоить девочку, Лоретта покровительственно обняла ее за плечи. Мысль об индейцах была первой, которая также пришла ей на ум.

— Что если это индейцы? Может быть, им понравились наши желтые волосы, и они направляются к нам за ними… Это индейцы! — вскричала Эми. — Я вижу их!

Подтолкнув девочку, Лоретта подобрала юбки, собираясь пуститься наутек. Боже мой, только бы это не был военный отряд. Каждый шаг отдавался ударом в сердце Лоретты, когда на бегу она подталкивала Эми к дому. За спиной слышался приглушенный топот лошадиных копыт. Как ей хотелось крикнуть, предупредить дядю Генри и Тома Уивера. У нее перехватило горло, а в легких ощущалась жгучая боль. Никогда ее немота так не раздражала ее. Хотя она пыталась вычеркнуть из памяти все происшедшее, картина фермы Самуэльсонов стояла у нее перед глазами — старый Барт, пригвожденный к стене своего сарая индейскими копьями, тела его взрослых сыновей, разбросанные во дворе, подобно безжизненным тряпичным куклам.

Эми начала кричать:

— Индейцы! Индейцы скачут!

В хижине поднялась паника. Слышался шум шагов забегавших людей, скрип передвигаемой мебели, крики Рейчел. Одним прыжком Лоретта взлетела на ступени крыльца, увлекая Эми за собой. Они двигались бездумно, и каждая секунда казалась вечностью. Лоретта ударила дверь плечом, распахнув ее и втаскивая за собой Эми. Захлопнув дверь, она резко обернулась, чтобы задвинуть засов.

— Том, бери левое окно, — командовал Генри. — Рейчел, пусть Лоретта займется Эми. Ты достань запасное ружье и прикрывай тыл.

Волоча Эми по комнате, Лоретта подбежала к кровати и отодвинула ее. Под ней находился люк. Во время боя Эми будет в большей безопасности под домом. Она подняла крышку погреба. Сырой, затхлый воздух вырвался оттуда.

— Я не хочу, — всхлипывала Эми. — Пожалуйста, Лоретта, пойдем со мной.

На какое-то мгновение Лоретта перенеслась назад во времени. Ей тринадцать лет, и она сопротивляется, когда отец пытается затолкать ее в цистерну для дождевой воды, чтобы спрятать от команчей. «Пожалуйста, папа. Позволь мне остаться с тобой и мамой. Пожалуйста, папа».

Отец захлопнул крышку цистерны и крикнул в щель: «Замолчи, девочка, и слушай, что я тебе скажу. Ни звука, слышишь? Что бы ни случилось, ни звука!»

Лоретта прильнула глазами к щелке в крышке цистерны, закусив губы, чтобы не закричать. Она видела все совершенные зверства, но послушалась своего отца и не издала ни звука. Семь лет спустя она по-прежнему молчала.

Шум, издаваемый копытами лошадей, вернул Лоретту в настоящее. Схватив Эми за руку, она подтащила ее к погребу и заставила спуститься вниз по ступеням. Морщась, Эми оглянулась через плечо, и лицо ее было белым. Лоретта захлопнула крышку, заперла ее и вернула на прежнее место кровать. Если это нападение, упаси Боже, чтобы руки этих животных коснулись двенадцатилетней девочки.

Изуродованное тело матери стояло перед ее мысленным взором.

Пыль проникала в окна, в горло Лоретты. Команчи окружили дом. Она чувствовала их присутствие, ощущала их запах. Но только не Эми. Боже, убереги от этого Эми.

— Святая Богородица, — воскликнул Генри, — их тут не меньше сотни.

Уивер выразил свое согласие кивком головы, стоя на коленях у другого окна, лицо его было мрачным. Он рванул воротник своей коричневой рубашки, открывая доступ воздуха к шее, и тщательно прицелился.

— Не нервничай и не стреляй.

— Боже милостивый, — проскрипела Рейчел от заднего окна, — их так много! У нас нет времени даже на молитву.

Лоретта застыла в неподвижности посередине комнаты. Запах тушеного оленьего мяса доносился до нее. Все выглядело так, как обычно: крышка бочонка с солью приоткрыта, мешок с мукой развязан, две кружки стоят на столе там, где сидели мужчины. На качалке лежала штопка Рейчел. Как могло все так быстро измениться, чтобы в воздухе повеяло запахом смерти?

Подойдя к окну, она посмотрела поверх плеча своего дяди на множество воинов на нервных, возбужденных лошадях. Лицо убийцы матери было темным и угловатым, нос длинный, лоб резко скошенный к волосам. Всякий раз, когда она видела индейцев, она не переставала искать это лицо. Может, это он вон там? Но лиц было очень много, все они были темными, с высокими лбами. Коричневая кожа, натертая маслом, блестела. Крепкие мускулы напряжены. Перья развевались на копьях, нацеленных для смертельного броска. Она закрыла глаза и снова открыла. Тишина, окутавшая все вокруг, нарушалась только мелодичным позваниванием медных колокольчиков, которые украшали мокасины команчей. Отвязанная перепонка из оленьей кожи, которой затягивали окна, хлопала от внезапно налетевшего ветерка.