Талисман - Андерсон Кэтрин. Страница 42

Это настроение исчезло, когда он протянул руку, чтобы коснуться ее щеки. Неожиданное движение заставило ее отпрянуть, напоминая, кем был он и кем была она. Ведь он считал ее своей собственностью. Так как она отстранилась, он схватил прядь ее волос, перебирая пальцами.

— Ты вос-схи-тительна. Как солнечный свет. Обеспокоенная блеском, появившимся в его глазах,

Лоретта схватила его руку, чтобы освободить свои волосы. То, что в его вигваме не было скальпов, не означало, что он не мог снять один, когда у него появится такое желание.

— Только вещи, которые можно попробовать, бывают восхитительны.

В тот момент, когда слова эти выскочили из ее уст, она вспомнила, как он покусывал ее шею. От страха у нее похолодела шея. Как будто догадавшись о ее мыслях, он посмотрел на ее шею. Она поймала себя на мысли, что мечтает о своем платье из домотканой материи с длинными рукавами и высоким воротником.

Озорной блеск заиграл в его глазах. Или, может, это была игра света?

— Этот индеец не тонкова, поедатель людей.

— Тонкова кушают людей? — В прошлом году в форте Белнап было несколько индейцев из племени тонкова. Лоретта видела их во время посещения форта. Они были дружелюбными индейцами и казались безвредными. Они даже добровольно предложили свои услуги пограничному патрулю в качестве разведчиков, чтобы помочь в обнаружении команчей. Неужели она находилась в непосредственной близости от каннибалов? — Боже, — прошептала она.

Он ударил себя по лбу тыльной стороной ладони.

— Милосердия от них не жди. Они поедают храбрых врагов, чтобы украсть их мужество. Это точно boisa. Они to-ho-ba-ka, враги людей.

Он поднялся с кровати и принес бутыль. Она попила воды, которую он налил ей, затем вернула чашку с удовлетворенным ворчанием.

— Ты будешь пить еще?

— Нет, спасибо.

Она внезапно почувствовала себя очень усталой и страстно захотела, чтобы он ушел и она смогла бы заснуть. Вместо этого он заткнул пробкой бутыль и снова уселся на кровать. Она подтянула вверх колени и уставилась на него. Он смотрел ответным взглядом. Молчание становилось угнетающим, а ее веки налились тяжестью.

— Ты устала, — сказал он негромко, нагибаясь, чтобы поставить бутыль и чашку на земляной пол. — Ты ляжешь на спину, а?

Ей в голову пришла мысль, что он может лечь рядом с нею, как он поступал во время их путешествия.

— Нет, нет, я чувствую себя хорошо, правда.

Он схватил ее за лодыжку. Тепло от его руки распространилось вверх по всей ноге. У нее захватило дыхание от этой фамильярности. Несмотря на то, что она уже привыкла к его прикосновениям, ей не нравилось это, и она нелегко смирялась. Дома женщина даже не показывала своих лодыжек, не говоря уже о том, чтобы позволить мужчине дотронуться до них. А этот мужчина трогал ее повсюду, где ему хотелось, безо всяких раздумий. Он слегка потянул.

— Ты будешь лежать на спине. Никакого вреда, а? Я буду сторожить.

— А нужно ли?

— Hein?

Hein? Лоретта не имела ни малейшего представления о том, что значит это слово.

— Я говорю, нужно ли сторожить? Это заставляет меня нервничать. Я не могу убежать.

— Нервнишать?

— Нервничать. — Она пожала одним плечом, а затем попыталась освободить свою лодыжку от его пальцев. — Нервничать… беспокоиться. — Она дернула ногой. Но это ни к чему не привело, его хватка была железной. — Не можешь ли ты отпустить меня. Это неприлично, когда ты меня трогаешь таким образом.

— Не-пры-лышно?

— Неприлично. Позорно. Слушай, отпусти меня, пожалуйста. Это ведь моя нога.

— А ты моя женщина.

Она откинула голову и вздохнула. У него была хватка, как железные тиски, и он весил больше нее на добрые девяносто фунтов. Его женщина. На минуту она упустила это из виду и позволила успокоить себя ложным чувством безопасности.

Он потянул ее за ногу и подвинул к себе таким образом, что она оказалась лежащей на спине. Затем он отпустил ее лодыжку и надвинулся на нее, положив руки по обе стороны от нее. Лоретта смотрела на его темное лицо. Сердце бешено колотилось. Во рту все пересохло.

После стольких случаев борьбы с ним она знала, как легко он мог прижать ее своим телом, как быстро он мог схватить ее руки и повергнуть ее в состояние беспомощности. Блеск вожделения в его глазах пугал ее. Что могло остановить его в стремлении овладеть ею? Если она закричит, никто не вмешается.

Где была его мать со своей ложкой теперь, когда она была так нужна?

— Ты будешь спать. — Его низкий голос отдавался в ней вибрацией. — Я буду сторожить.

Сказав это, он отпустил ее и сел на свой матрац. Она услышала постукивание и, поглядев, увидела, что он строгает кремень с помощью костяного кернера. Приглядевшись, она увидела два готовых наконечника для стрел, лежавших рядом с ним, — наконечники для стрел, которыми он когда-нибудь будет убивать белых людей. Она улеглась на бок и стала смотреть на него. Даже здесь, на другой стороне вигвама, она все еще испытывала страх перед ним. И в то же время она всецело зависела от него. Она никогда не сможет расслабиться полностью, пока он сидит здесь.

Через несколько минут тень упала на пол вигвама. В дверях стоял двоюродный боат Охотника. От вида обезображенных черт лица этого человека сердце ее дрогнуло. Одетый только в набедренную повязку и мокасины, он был совершенно обнаженный.

Не обращая внимания на ее присутствие, кроме мимолетного взгляда в ее сторону, он вошел, принеся с собой чувство злости, настолько ощутимое, холодное, что воздух, казалось, был насыщен им. Он обратил свой взгляд к Охотнику. К удивлению Лоретты, он говорил по-английски.

— Твой отец говорит, что ты собираешься отвезти женщину назад, Брат, это boisa. Убей ее. Если ты не можешь пролить ее кровь, я могу. — Лоретта сжала руку в кулак и прижала ее к талии.

Охотник посмотрел в ее сторону, затем встал.

— Ты не будешь говорить об убийстве, Красный Бизон.

Красный Бизон фыркнул с отвращением.

— Я сделаю больше этого. Я требую, чтобы ты привел ее к большому костру.

Большой костер? Дыхание Лоретты замерло на полпути между горлом и легкими. Она почти слышала шипение пламени и потрескивание сучьев.

Охотник широко расставил ноги и скрестил руки на груди.

— Она моя женщина. Она остается в моем вигваме.

— И в то же время ты возвращаешь ее домой? Побей ее. Она будет кушать. Если ты не можешь, я заставлю ее.

Красный Бизон направился к кровати. Лоретта бросила в сторону Охотника взгляд, полный испуга.

Был ли он ее господином или нет, он был ее единственной надеждой, единственным человеком, который стоял между нею и смертью. Взгляд его темно-синих глаз встретился с ее. Красный Бизон протянул к ней руку. Его пальцы готовы были сомкнуться на ее руке. Лоретта отпрянула, дыхание ее стало прерывистым и учащенным.

В последнюю секунду Охотник сказал:

— Не трогай ее, брат. Мое сердце ляжет на землю, если я буду вынужден поднять на тебя руку.

В нахлынувшей волне облегчения Лоретта закрыла глаза, но тут же снова открыла их.

— Ты бросаешь мне вызов? — Красный Бизон выпрямился и резко обернулся. — Из-за Желтых Волос? Я твоей крови! Ты отказываешься от меня из-за нее, которая ненавидит тебя?

Вены вздулись на шее Охотника, и это был единственный признак охватившего его гнева.

— Я отказываюсь от тебя? Ты думаешь, мои глаза слепы? Что я не знаю, как змея попала в ее постель?

Лоретта прижалась спиной к туго натянутой кожаной стене, взгляд ее перемещался с одного мужчины на другого. Красный Бизон начал трястись, его руки прижались к бокам.

— Ты говоришь, что это я положил туда змею?

— Я слышу шепот своего сердца. Меа, уходи. До тех пор пока твоя верность мне не победит твою ненависть.

— Я вставал между тобой и винтовками врага!

— А теперь ты воюешь с моей женщиной. Не испытывай меня больше, двоюродный брат.

Мускулы на спине Красного Бизона вздулись узлами и дергались. Он постоял минуту, дрожа от гнева, потом повернулся и плюнул в направлении Лоретты, его черные глаза стали синевато-багровыми от гнева.