Игра. Вторая жизнь (СИ) - Лебецкая Екатерина. Страница 22

— Ром, соберись. — дергал меня брат.

— Не могу. Бельчонок нужно. — выпалил я, потому что она реально была нужно мне здесь и сейчас. Мяч из рук выскакивал, так меня трепало от того, что она сейчас не со мной, а танцует с Ренатом, что он держит в руках ее тело. После слов Вероники, не доверял я этому ушлёпку. Подкатывал он к Богдановой, как пить дать.

— У вас что-то снова случилось? — продолжал Дёма.

— Она не рядом, вот что случилось. — отрезал я. Нужно было с кем-то поговорить, поделиться и раньше я бы сто процентов доверился бы старшему брату. Но сейчас я не мог это сделать по нескольким причинам: Дема не знал всю правду, Дёма был на стороне Богдановой и Дёма не должен понимать, как меня задевает равнодушие со стороны моей девушки. Это било по моему самолюбию и так.

Ждал Бельчонка в коридоре спортзала, как кот мышку — и съесть хотелось, такой вкусной она была, и удушить, так бесила. Когда увидел, первое пересилило. Волейбольная форма ей к лицу, а точнее к телу.

Идеальная фигура у девочки.

Не смог сдержаться, чтобы не прикоснуться. Бельчонок снова напряглась, ершилась. Но по глазам, по участившемуся сердцебиению, по сбившемуся дыханию я понимал, что наша близость волнует её не меньше чем меня. И я был уже готов сделать следующий шаг — поцеловать. Целовать и получать ее ласку в ответ — вот что мне сейчас было необходимо. Только вместо телячьей нежности я получил отвращение, она сжалась вся в комочек. Заглянул в глаза и сжался сам — там была боль. Дернула правой рукой, и я убрал свою ладонь. Твою мать. Она же говорило в клубе, что больно, только я не слышал, точнее слышал, но не слушал. И если бы не Дёма, то я бы не отпустил ее тогда, сделал бы еще больнее, потому что был не в себе от нахлынувших эмоций: злости, разочарования, ревности, желания. И вот теперь смотрел на этот синяк и ненавидел себя. Никогда не причинял девушкам боль, физическую так точно, мог задеть словами и то самых навязчивых, которые не понимали по-хорошему. Но с Бельчонком не мог себя контролировать и замечал это не раз. Она нервировала до искр из глаз, разжигала желание до боли в паху и смешила как ребенка. Там в кофе смеялся как никогда в жизни. По-настоящему, не наиграно, не на публику, искренне. И она была искренней со мной. Впервые мы не притворялись не перед другими, не перед друг другом. И это было круто. И если бы не видео с Ренатом, то возможно это был бы лучший вечер с девушкой.

Но Богданова вела себя со мной не как с парнем, а скорее, как с другом. Я собирался узнать причину такого отношения, поэтому затеял эту игру в правду. Последний вопрос задал на эмоциях, не ожидал от себя такого рвения разгадать чувства Бельчонка. Задал и завис. Ведь «да» всё усложняло, а «нет» приводило в ярость.

Но Бельчонок не сказала «да».

И «нет» не сказала.

Она пошла в олл-ин (all in — поставить все фишки в покере) и сорвала джек-пот, оставив меня ни с чем.

— Пусто. — равнодушно сказала Богданова, осушив коктейль до последней капли. — Игра окончена. Я хочу домой.

Ошарашила, смутила и довела до точки кипения и всё одним действием. А ведь я реально хотел ее узнать. Узнать о ее семье, о ее увлечениях и ее друзьях. Да, много о чем хотел спросить. Но Богданова непредсказуемая, не знаешь, когда она поведет себя как стерва, а когда, наоборот, будет скромной недотрогой.

Вот и сейчас она снова ставила меня в тупик. Зайдя в столовую после работы в фитнес клубе, я замер. Демьян и мой Бельчонок сидели напротив друг друга, она кормила его, поднося вилку к его рту. Не было в ее действиях ничего сексуального, она не заигрывала с Дёмой, но было в ее выражении лица, то что задевало меня. Она была спокойной, расслабленной, заинтересованной. Дёрганость и безразличие сходили с ее лица, стоило мне удалиться с ее поля зрения. Раньше я замечал ее беззаботность в общении со Стасом. Потом к людям, с которыми Богданова непринужденно общается, добавились Гордей и Ильин, сейчас вот и Демьян. Хотя на первых парах явно Дёма и Бельчонок не питали друг к другу дружеских чувств: брата бесила дерзость Богдановой, ее — его назидательный взгляд. Как же всё-таки быстро они сдружились, несмотря на то, что Демьян вообще сложно сходился с людьми. И вообще мои парни быстро и легко приняли «мою девушку» в нашу компанию, чего не случилось, например, с Настей. Настя со Стасом, кстати, сидела за одним столом с Демой и Бельчонком, но словно в своем «мирке», расположенном на другом конце стола. Мои друзья топили за Богданову, словно она была с детства в нашей компании, а не появилась в ней неделю назад. И Богданова относилась к ним очень радушно, дружелюбно.

Вот только меня не зацепила эта волна нежных отношений…

— Бельчонок, может и меня покормишь? — спросил я, садясь с ней рядом.

— Нет, — выпалила она и дурашливо пододвинула к себе тарелку с котлетой и салатом, прикрывая ее рукой, словно пряча. — Я не жадная, но голодная. Сходи в буфет и возьми себе и брату за одно, чтобы он не гипнотизировал мою котлету.

— Я только попробовать… — не унимался я, радуясь ее задору.

— Ветровы, хватит покушаться на мой обед. Попробует он, ага. Ты что за три года в универе не пробовал столовскую еду?

— Нет.

— Серьёзно? — удивилась Бельчонок, повернувшись ко мне всем телом и уставилась во все глаза. Я кивнул. — Офигеть, ну ты и барин.

— Аааа — протянул я, открыв рот и ожидая кусок котлеты. От каждой секунды такого общения я кайфовал как от дозы, хотел еще и еще.

— Вот же… Держи.

— Вкусно.

— Если ты голодный, давай схожу возьму и тебе? — от этих слов, сказанных с такой заботой, по теле разливалось тепло, млел от ее внимания, направленного теперь исключительно на меня.

— Не сегодня, Бельчонок. У меня встреча по работе в три. Так что давай доедай и поехали.

Через несколько минут взяв руку своей девушки в одну руку, а ее портфель в другую, мы направились к стоянке. Не доходя нескольких метров до машины, Богданова тормознула и выхватила свой портфель.

— Ром, подожди я скоро.

«Куда» не успел спросить я, как Бельчонок рванула к бабушке, сидевшей на скамейке около универа и продающей яблоки. И вот уже она едва тащит здоровенный пакет. Подошел ближе и перехватил пакет, а потом запихивал его на заднее сидение.

— Зачем тебе столько? — спросил я, когда мы отъехали от универа.

— Угожу детей в студии, если останется занесу в общагу. Там точно желающие найдутся… Ты кстати будешь? — Богданове перегнулась на заднее сидение и достала с пакета яблоко.

— Я за рулем. Мне нужны свободные руки. — схитрил я.

— Кусай, — протянула мне яблоко Богданово, я откусил и она откусила это же яблоко рядом со мной.

Это действие разогнало мою кровь до реактивной скорости. Твою мать, Бельчонок. Как тебе так просто это удается? Для меня это действие было очень двусмысленно, интимно. Но она походу совсем не понимала этого. Поднося мне яблоко к губам второй раз и откусывая его сама же, она мне улыбалась такой детской улыбкой, улыбкой без грамма намека на скрытый подтекст. Наивная мою и такая желанная. Мы были так близки, что я не мог остановиться. Нашел ее руку и протянул себе на калено, скрестив наши пальцы.

— Как же свободные руки? — припомнила мне Богданова мои же слова.

— Думаю, я справлюсь и одной рукой. — улыбался я ей в ответ.

Так и ехали до самой студии, держась за руки и нежно улыбаясь друг другу. И было от этого так хорошо. До одури не хотелось расставаться. Чувствовал боль, когда пришлось отпустить ее руку на стоянке около студии.

— Ты до сколько работаешь? Заеду за тобой.

— Не нужно. У меня последним — репетиция с группой. Так что Стас отвезет нас с Настей в общагу. Ты можешь спокойно работать.

Знаете, в этот раз слова Бельчонка не задели меня. Она не избавлялась от меня, она заботилась. Как же это меня заводило, разжигало желание не покидать ее, а познавать, изучать ее. Ведь она была необычной и удивляла с каждой новой встречей. Удивляла не только меня, но и моих друзей. Что и произошло на следующий день. В первый день зимы.