Блуждающая Огневая Группа (БОГ) - Головачев Василий. Страница 2

В 2022 году после обращения глав ДНР и ЛНР к президенту России началась специальная военная операция по денацификации и демилитаризации Украины, и частная военная компания, выполнявшая деликатные поручения африканских правительств, вернулась в Россию, чтобы присоединиться к священной войне с неонацистами.

Тарас к этому времени успел закончить физический факультет киевского универа, наметив посвятить свою жизнь изучению космоса, и даже поработал в журнале «Вселенная. Пространство. Время» редактором отдела. Но события в стране развивались в сторону прихода к власти абсолютных отморозков, неонацистов-бандеровцев, Тарас же был русским по крови, и ему пришлось туго, так как, несмотря на наличие друзей-украинцев, нацвласти начали проводить оголтелую кампанию по выдавливанию русских из всех учреждений, которая сменилась парадигмой «Убей русского!».

К Лобовым, жившим в Новомосковске, в десяти километрах от Днепропетровска, пришли «новые укры», потребовали «помочь Родине», то есть отдать ферму отца: старший Лобов занимался сельским хозяйством, выращивал кукурузу. И Тарасу пришлось начать настоящую войну с беспредельщиками. Однако у отца не выдержало сердце, и спустя полгода его похоронили в возрасте пятидесяти лет. За ним ушла и мама Тараса, Валентина Ивановна, не дожив до сорока семи. Вот в этот момент на горизонте и появился Миша Ларин, посоветовав покинуть Украину, пока не поздно, и влиться в ЧВК.

Через месяц Тарас так и сделал.

СВО он начал в качестве рядового «летучего отряда десанта», не имея военного опыта, зато проявляя недюжинную смекалку и владея рукопашным боем системы ШАР [2]. Азы Школы он постигал с детства под руководством друга отца Владимира Басова, впоследствии уехавшего в Канаду. Через два месяца Лобову присвоили звание капитана и предложили стать командиром отдельной группы разведки, сражавшейся под Харьковом, а ещё через полгода он стал командиром группы мстителей, ликвидирующих по заданиям руководства ЧВК наиболее одиозных отморозков нацбатов ВСУ.

Сначала Тарас отнёсся к назначению руководства ЧВК с опаской, не зная, как воспринимать термин «мститель». По его мнению, месть кому бы то ни было относилась к разряду если и не криминальных деяний, то к чему-то запрещённому и морально неправильному. Однако услышав Рогожина, он поменял свои взгляды.

– Месть, как и любое другое разрушение и дезинтеграция, – говорил полковник, – не является ни добром, ни злом, но может стать тем или другим в зависимости от ситуации и оптимальной оценки. Главное её предназначение – не вернуть утрату и даже не возмездие, а защита! Да-да, защита людей, которых грабитель больше не сможет ограбить, а убийца – убить! Защита детей, защита ещё не рождённых, которые смогут появиться на свет, если убийцу настигнет заслуженное наказание!

Не то чтобы Тарас не принял во внимание слова создателя ЧВК или сомневался в искренности человека, прошедшего огни и воды и знавшего цену жизни, – он не совсем понимал, зачем мстить негодяям, коль повернуть время назад невозможно. Но ему не раз вспоминалась судьба отца и мамы, затем последовала гибель от рук нацистов многих друзей и близких, после чего он наконец осознал смысл термина «месть». Мстители делали праведное дело, так как прощать убийц и палачей не следовало ни при каких обстоятельствах.

Добавил тем для размышления и Михаил, когда друзья встретились в очередной раз в Донецке.

– Ты подумай не о тех, кто с наслаждением пытает наших ребят, – сказал белобрысый, невысокий, но стройный и подвижный Ларин, в прошлом гимнаст. – О них можно говорить лишь в отрицательном контексте, не затрагивая так называемых душевных качеств и не рассуждая как либералы, типа «они тоже люди». Они не люди! Головорезы, уроды, твари в человеческом обличье, упыри, убийцы, изуверы, подонки, мучители, палачи, ублюдки, фашисты, бандеровцы, одним словом – укронацисты! Наши доморощенные философы по телеящику говорят, что все люди братья. – Михаил фыркнул. – Не хотел бы я иметь таких братьев! И если мы их не прикончим, они убьют завтра и нас, и наших родителей, и наших детей!

Впрочем, Тарас не спорил с другом, пережив не одну потерю симпатичных ему людей. Не поддерживал он Мишу только в отношении того к командованию российской армии. Ларин считал, что многие провалы спецоперации были рождены исключительно благодаря бездарности генералов и команд из Кремля. Доходили слухи, что не меньше виноваты в медленном продвижении армии и богатенькие буратины России, владеющие заводами и железнодорожными путями Украины, которые и давали «советы» не бить по их «частной» собственности.

Впоследствии они стали служить в одном подразделении, а когда Тараса повысили до звания капитана и сделали командиром отряда, Ларин вошёл в группу как стрелок и классный рукопашник. Кличку Кот дал ему сам Тарас за умение ходить по-кошачьи гибко и бесшумно.

– Командир? – послышался шёпот наспинника Штопора (лейтенант Шалва Топорадзе, оперативный псевдоним Штопор, двадцать четыре года, снайпер группы). Наспинником называли бойца, прикрывающего спину командира подразделения, а Штопор в этом деле был незаменим.

Тарас очнулся, кинув взгляд на экранчик беспилотника.

– Глаза?

– Всё тихо, – ответил Кот-Ларин. – Спят как сурки.

– Соло?

– Храпят, – доложил сержант Жора Солоухин.

Он контролировал все интернет- и радиопереговоры в районе проведения операции и отвечал за связь со штабом ЧВК.

– Эфир?

– Никого, угомонились, никакой активности.

– Гражданские есть?

– Всех жителей согнали в одно строение, амбар, наверное, в домах расположились легионеры.

– Собаки?

– Ни одной!

Тарас кивнул сам себе.

В штабе боялись, что боевики начнут насиловать и убивать девушек деревни, несмотря на наличие в их рядах трансов и любителей однополого интима, и первой задачей группы было вывести пленников из деревни, что усложняло операцию.

– Охрана?

– У амбара всего один, спит. У транспорта двое, скорее всего, в отключке.

– Штопор, Соло, обработать охрану! Локоть, Гера, возьмите гараж и прошвырнитесь по деревне, вдруг там кто ещё есть из жителей! Мы с Атаманом берём штаб! Как поняли?

Раздался дружный стук пальцами по усикам раций.

Тарас прицепил к локтю планшет беспилотника, зависшего над деревней, сделал глубокий вдох.

– Погнали!

Выдвинувшиеся к окраине деревни Соло и Штопор, одетые в боевые спецкомбезы «барсик», перелетели полосу тёмного поля на южной окраине и пропали из виду в очках ночного видения.

Прошла минута, не раздалось ни одного звука, но в ухо Тараса просочился тихий голос Шалвы:

– Минус два!

– Вторая хата! – вслед за ним доложил Соло. – Мужик вышел во двор по нужде. Минус один!

Тарас в этот момент уже находился возле хаты, которую наёмники выбрали в качестве штаба. Здесь стояли три БТР, польская БМП «Магда», три пикапа и антенна высокочастотной спутниковой связи. Но охраны не было, поляки не сомневались в своей неуязвимости, понадеявшись на сослуживцев-укров. И на ум невольно пришёл недавний рейд мстителей, закончившийся ликвидацией грузинских отморозков, отличавшихся звериной жестокостью по отношению к пленным российским солдатам. Наёмники из Грузии тоже считали свою позицию недоступной, даже не поменяв дислокацию в городке Макеевка, где они ради развлечения стреляли по ногам пленных, а потом отрезали им уши, носы и члены. Но сторожевая система у них была неплохо налажена, и мстителям пришлось снимать около десятка охранных постов, прежде чем они добрались до командования группы и главных мучителей.

Здесь же никого на улицах деревни (всего их насчитывалось две) не было видно, и Тарас счёл это добрым предзнаменованием.

Дверь в штабной дом оказалась открытой.

Первым в неё почти невидимой тенью скользнул Тарас.

Кроме того, что «барсик» служил своеобразным «плащом-невидимкой», Лобов умел настолько реально маскироваться на фоне природы и ландшафта, что бойцы ЧВК ещё в начале его стажировки на линии фронта дали ему прозвище Тень. Так этот псевдоним и остался в качестве оперативного.