Райская сделка - Крэн Бетина. Страница 29

Низко пригнувшись к шее сильного животного, слившись с ним воедино, он мчался вихрем, давая выход обуревавшим его чувствам, уносясь от угнетающего сознания долга и разрушенных ожиданий.

Постепенно майор успокоился и, оглядевшись, понял, что оказался на берегу ручья Литтл-Беар-Крик. Он спешился и дал лошади напиться и отдохнуть. Упершись ногами в огромные камни, чувствуя себя до крайности утомленным ночными вылазками и постоянным чувством голода, он в который раз задумался о своих подчиненных. Они не меньше его были голодны, измучены и утомлены. Большинство из них стали солдатами по чистой случайности и не очень понимали смысл борьбы с населением. Их обрекли на различные лишения, голод и презрение — зачастую и его собственное. Скорее всего в этом приступе повального пьянства не было серьезной угрозы и намеренного мятежа. Просто они нашли то маленькое утешение, которое смогли найти.

Опустившись на колени, он напился чистой студеной воды, а потом отвел коня на дорогу, которая вилась посередине долины. Вечер был тихим, и он шел рядом с лошадью в свете затухающего дня, впитывая все звуки: шелест сухих листьев, глухой стук копыт, журчание ручья.

Через минуту он оказался у дубового пня в том месте, где уже знакомая тропа вливалась в дорогу. Он увидел грубо вырезанную букву «Б», и у него опять все сжалось внутри. Сам того не сознавая, он нашел тропу, которая ведет к ее дому. Его мгновенно уколола мысль об иронии судьбы, которая выражалась в том, что его люди валялись сейчас пьяными и беспомощными от того самого напитка, который они конфисковали в качестве наказания для Уиски. Получалось, что даже если он выигрывал какой-то раунд борьбы с Уиски Дэниелс, его победа не была окончательной. Это признание жгло его. " Снова перед ним предстало видение шеста свободы.

Стиснув зубы, он вставил ногу в стремя и взлетел в седло. И когда он пришпорил лошадь, побуждая ее к движению, она понеслась… прямо к ферме Дэниелсов.

Кейт Моррисон выносила из кладовки над ручьем корзину с картофелем, когда, услышав стук копыт на дорожке, застыла на верхней ступеньке. В вечернем сумраке она разглядела золотистые проблески на темной фигуре и сразу поняла, кто к ним приближается. Огромная кобыла как вкопанная остановилась прямо рядом с Кейт, и ее поразило, до какой степени он владеет этим сильным животным, заставив его замереть вот так внезапно. От страха у нее сильно забилось сердце, а он соскочил на землю и посмотрел на нее, приподняв свою элегантную треуголку.

— Мадам!

— Майор. — Она приветствовала его сдержанным кивком. — Что вам от нас нужно?

Отличный вопрос, шепнул ему внутренний голос. — Я хочу видеть вашу племянницу, Уиски. — Бог знал, что это именно так. — У меня есть к ней… несколько вопросов.

— Мою племянницу зовут Уитни, сэр, — несмотря на волнение, с достоинством поправила его Кейт Моррисон. При свете восходящей луны она заметила, что у майора насмешливо изогнулись губы, как если бы он хотел сказать, что отлично знает имя ее племянницы. И тем не менее предпочел назвать ее Уиски. Смысл этого названия был ясным и пугающим. — Не могу себе представить, что она может сказать вам такого, что вы не в состоянии обнаружить собственными силами.

Майор угрожающе выпрямился и проницательно всмотрелся в лицо Кейт.

— Тем не менее этот допрос может сэкономить мне время, мадам. Если это вас не затруднит.

Лицо Кейт загорелось, а ее стойкое сердце дрогнуло, настолько неотразимая мужественность исходила от него. И все же она поняла, что он подозревает, что Уитни тоже занята на производстве виски. Иначе зачем ему понадобилось так многозначительно искажать ее имя? Но что действительно ему известно, а самое главное, как он намерен распорядиться своими сведениями?

— Прошу сюда, сэр, — вздохнув, сказала она.

Они вошли в теплую кухню, где невероятно вкусно пахло, и застали Уитни в тот момент, когда она снимала с датской печки, вделанной сбоку в очаг, сковороду с очередной партией печенья.

— А у нас гость, Уитни, — с поразительным спокойствием сказала Кейт, сбрасывая с себя шаль и принимая треуголку майора.

Уитни повернулась и сразу натолкнулась на холодный взгляд майора, отчего едва не уронила сковороду с печеньем. В кухне на мгновение воцарилась мертвая тишина, слышались лишь потрескивание огня и гулкий стук сердца девушки, которая против воли не могла оторвать взгляд от созерцания человека, занимавшего ее мысли…

В свою очередь, взгляд майора с трудом оторвался от созерцания горки золотистого печенья на сковородке и переместился на нежно-кремовые горки ее грудей, выступавших из низкого выреза платья.

Она была в платье! Впервые он видел ее в настоящем женском наряде с забранными вверх волосами. Он тяжело перевел дыхание, стараясь не терять самообладания.

Через мгновение Уитни оправилась от своего удивления настолько, что смогла внимать объяснениям тетушки относительно намерения майора допросить ее. При всем своем волнении она уловила в голосе тетки напряжение и странный выбор слов, которыми та передала ей намерение майора. Она чувствовала взгляд майора на своей одежде, на своей обнаженной коже и вспыхнула, растерявшись от того, что он застал ее в женском наряде. Инстинктивно она пришла к уверенному заключению, что ее сегодняшний внешний вид ему больше по душе и что из-за этого их скрытое противостояние только еще больше обострится.

К тому моменту, когда они усаживались есть, Уитни полностью овладела собой, а выдержка майора, напротив, была поколеблена. Как он ни старался, его взгляд то и дело обращался к длинным юбкам, спадающим с округлых бедер, и перед ним возникали провокационные видения ее обнаженного тела. И в то время, как он старался обуздать разошедшееся воображение, с другого фланга его атаковал восхитительный аромат жареного мяса и свежеиспеченного хлеба и совершенно лишил его способности сопротивляться. В нем боролись противоречивые чувства, но холодное презрение было побеждено страстью, отчего он сразу помрачнел. Не иначе как он сошел с ума, опять здесь появившись.

— Не подумайте о нас плохо, сэр, — сказала ему Кейт, когда она и Уитни уселись за столом, — но мы хотели бы предложить вам поужинать с нами.

— Но, тетя Кейт, — Уитни придала своему лицу самый невинный вид, — такое предложение может рассматриваться как компрометирование чести майора. Но вы присаживайтесь, майор. Можете допрашивать меня, пока я буду есть. — Она очаровательно ему улыбнулась и показала рукой на стул напротив себя.

Он с трудом уселся, и Уитни с удовлетворением отметила, как он крепко стиснул руками свои бедра. Она отправила в рот полную ложку изумительно пахнущего жаркого и, чувствуя на себе пристальный взгляд майора, закатила глаза от удовольствия. Воздушное печенье из слоеного теста вскоре помазали желтоватым маслом, а сверху полили поджаренными яблоками в сладком соусе. Она откусывала их с явным наслаждением, слизывая кончиком языка растаявшее масло с блестящих губ. Майор жадно следил за ее языком, с трудом дыша и чувствуя, что его праведные намерения растворяются в котле досадных желаний. Он крепко стиснул челюсти, лицо его потемнело, а глаза стали отливать стальным блеском.

Уитни твердо надеялась, что заставляет его помучиться.

Она не ошибалась. Он испытывал мучительно тревожное ощущение, которое ползло по его спине, пробираясь в мозг. Чтобы победить это ощущение, он сидел с напряженно выпрямленной спиной и отчаянно пытался вспомнить, зачем он сюда приехал. Наконец он вспомнил — допросить ее! Надо задать хоть несколько вопросов, черт побери, любых вопросов!

— На что в этом году вы использовали свой столь скудный урожай, миссис Моррисон?

— Его сожрали вредители, — ответила Уитни, опередив Кейт. В ее тоне было вызывающее нахальство. — Синяя саранча. Она может дочиста сожрать всю траву в долине, если ее не остановить.

Стараясь проглотить слюну, майор сурово посмотрел на нее, принимая ее вызов.

— Видимо, это та самая саранча, которая срезала ветви и содрала кору с сосны, перетащила ее в центр поселка и вкопала в землю на четыре фута? Именно саранча?