Охота на русскую Золушку (СИ) - Трефц Анна. Страница 34

— Маша!

Это Лизи не выдержала. Я вздрогнула, а Берти от неожиданности даже запнулся. Кажется, за мою ногу. И мы едва не растянулись с ним на подходе. Интересная была бы сцена. Перспективная, с точки зрения перепостов в студенческих пабликах. Я снова могла бы стать звездой, как неделю назад с проклятым предложением Платона на автобусной остановке. Но, хвала небесам, ничего скандального на этот раз не случилось. Берти выстоял, я подтянулась, и мы мужественно дошагали до его друзей. Ну, хотя бы отпал вопрос, стоит ли делать вид, что мы не знакомы. Лизи мне эту пантомиму разыграть не позволила. Она лучезарно нам улыбалась. От предчувствия развлечений за мой счет, а вовсе не потому, что страшно рада видеть. Марко сохранил на лице трагическую мрачность. Наверное, раздосадован, что мы снова встретились. Может и правда решил, что я пытаюсь навязаться. Наверное, его бывшие и не такое предпринимали. Богатый опыт у человека. Эльза недавно поведала, как какая-то из брошенных им девчонок несколько дней за ним с ледорубом гонялась. В результате отыгралась на его шикарном авто. По мне так странный способ вернуть парня, но что я понимаю в этой жизни.

— Не знал, что вы знакомы! — Берти уже пришел в себя и поприветствовал парочку непринужденно.

— А мы-то как удивлены! — Лизи взвизгнула, отодрала мои скрюченные пальцы от локтя спутника и затрещала на высокой ноте как сорока, — Привет, привет, Маша! Рада тебя видеть. Как поживаешь? Ты тоже не знала, что Ал с Марком лучшие друзья?!

Ответить она мне не дала. Наверное, особенно и не интересовалась моими ответами. Я же удивленно покосилась на своего спутника: Ал? Он поймал мой взгляд, и скулы его порозовели. Лизи, почуяв как легавая запах чужого страха, замерла на полуслове и теперь с интересом переводила взгляд с меня на Берти. Как маятник в часах туда-сюда.

— Добрый день, Маша. Мы зовем Альберта Алом, — в этом суетливом кошмаре, который умудряется создавать вокруг себя Лизи и в нашем с Берти совместном смятении голос Марко, уверенный с бархатными нотками стал своеобразным маяком спокойствия.

И я не выдержала, подняла на него взгляд. По большей части неосознанно. И тут же снова едва не упала как подкошенная. Прямо всем им под ноги. Наши глаза встретились. Всего на миг. И мы тут же отпрянули друг от друга, отведя взгляды в стороны. Но главное я успела увидеть. Я ему неприятна. Как дурное воспоминание. В этом у меня уже не осталось сомнений. И это даже лучше, чем если бы он делал вид, что сожалеет или хотя бы равнодушен. Во всяком случае, мне теперь ясно как себя с ним вести. Никакого стеснения. Я ему отвратительна, а он мне… а он мне наплевать. Вот как все будет. В груди горячей искрой зажглась ярость. Да, это как раз самое правильное чувство. Надо ненавидеть. До ледоруба у нас с ним вряд ли дойдет, но таять перед ним или вот этим мурашкам по рукам скакать я больше не позволю. Довольно с меня! Если уж на то пошло, он должен быть мне отвратителен ничуть не меньше! Надо только поярче разжечь пока еще хилый огонек.

— Мне Берти больше нравится, — я словно издалека услыхала собственный голос. Спокойный, с оттенком радости. Ничего себе! А я неплохая актриса, как оказалось.

— Где вы познакомились? — Лизи тоже слышалась мне издалека. Пора было возвращаться в тело, пока оно не зажило собственной жизнью. Ведь может же! Прекрасно справляется без моего участия.

— В музее, — Берти или Ал, Альберт в общем, снова аккуратно взял меня за руку. Словно проверял, обиделась я или нет на то, что он представился мне не тем именем. Но об этом мы с ним потом поговорим, без свидетелей, — В том самом чертовом Британском музее, в который ты меня послал тем утром, Марко.

Ну, отлично! Оказывается Марко еще и поучаствовал в нашей встрече. Поистине Купидон года!

— Рад, что моя шутка обернулась таким приятным знакомством, — и вновь в его голосе одна доброжелательность, — А вы, Мария, как оказались в Британском музее утром в пятницу?

Я вдруг моментально оказалась в своем теле. В очень нервном теле, с трясущимися руками и горящей яростью в груди. А со стороны выглядит таким спокойным! Актриса! Как я оказалась в Британском музее? Ну да, я ведь должна была рыдать в номере отеля, проснувшись одна и осознав, что прекрасный Марко Сеймур меня бросил! Я еще не успела сообразить, что ответить, как вся остальная часть организма вскинула голову, нашла его холодный как ледвзгляд и, смело упершись в него равнодушными глазами, произнесла легко, не вкладывая в слова никакого особого смысла:

— Да тоже после одной шуточки. Надо было отвлечься.

Грета Гарбо и Лоуренсом Оливье выписали бы мне премию за актерское мастерство. И даже Станиславский бы поверил, наверное. Во всяком случае, простой зритель Марко точно не усомнился. Я это поняла, по тому, как он стиснул зубы. А глаза его вдруг перестали сверкать, потухли, стремительно становясь странно отстраненными. Почти неживыми. Словно стеклянными.

— Рад за вас…

Он кашлянул, поперхнувшись поздравлением. Краешек его стиснутых губ слегка дрогнул, наметившись взлететь вверх в презрительной ухмылке. Но не взлетел. Наверное, он усилием воли сохранил на лице маску доброго друга. Хотя понятно, напоминание о том утре ему неприятно. Может быть даже отвратительно. Вон как побледнел, и едва справляется с ошалевшим кадыком. Кулаки сжал. Господи, если я так ему не нравлюсь, зачем было меня целовать? Или я сама? Я сама на него в клубе накинулась… А он не смог мне отказать? Я снова ощутила, что краснею. Сжала руку Берти, постаралась произнести четко:

— Ты мне покажешь, откуда лучше наблюдать за игрой?

Получилось почти по слогам. И голос здорово смахивал на первую версию телефонной Siri.

— Извините нас, девушки, — Марко поклонился нам с Лизи разом, не глядя ни на одну из нас, — Мне нужно срочно поговорить с Алом до игры. Пара минут всего.

— Мы сами найдем дорогу! Удачи! — Лизи бесцеремонно схватила меня за руку. Мне осталось лишь пискнуть:

— Желаю победы вашей команде!

Лизи потащила меня к трибунам. А примерно понимала, что вознамерился поведать Марко своему другу. Сейчас обрадует его, что я довольно доступна. И стоит лишь напоить меня как следует. Может даст еще парочку грязных, но весьма практичных советов.

— Лизи, — я уперлась каблуками в землю, утопив их в щелях между каменными плитами.

Ей пришлось остановиться и обернуться.

— Я поеду домой, — сказала решительно.

Даже требовательно. Чтобы не вздумала уговаривать. И любой бы отступил. Но только не Лизи, конечно. Она воззрилась на меня удивленно. Потом возмутилась:

— С ума сошла?! А шляпку показать?!

Черт! Я машинально потрогала помпезную чушь на голове, которая едва прикрывала макушку. Эту красную фетровую розу-переростка, с торчащими из нее павлиньими перьями притащила мне Миа, когда узнала, куда меня пригласил Берти. Она уверяла, что без шляпки на игру в поло идти все равно, что без нижней части купальника в общественный бассейн. Можно, но выглядеть будешь донельзя странно.

На вопрос происхождения шляпки туманно изрекла, что позаимствовала у одной знакомой аристократки. По мне так аксессуар выглядел кричаще странно. И я честно сопротивлялась, желая заменить чем угодно, даже немедленно собранной из газеты пилоткой. Но Миа оказалась непреклонной поборницей аристократических нравов во всем, что касается коней и наездников.

— Игроки в шлемах, дамы у поля в шляпках. Это закон мироздания, — с этим она намертво прицепила к моим волосам розу в перьях.

Эльза оглядела меня и утвердительно кивнула. А Берти так и вовсе разразился бурными комплиментами. Я на все эти оценки только плечами пожимала. Если честно, после Эльзиного платья от Prada я уже на любой наряд реагирую философски. Надо так надо. В конце концов, я о шляпке этой вообще забыла. И вот теперь, нащупав ее на голове, даже слегка удивилась. Надо же, не слетела и не потерялась в таких-то страстях. За волосы самой Лизи цеплялось недоразумение из желтой соломки обильно сдобренной тонкими перьями незнакомой мне серой птицы. И платье на ней было стальное, короткое, без рукавов с тонкой золотой вышивкой по подолу. На меня же Мия нашла светло розовое, скромное, до колен. Слегка расклешенное, с летящими рукавами до локтей. В общем, при других обстоятельствах я бы с удовольствием выгуляла платье, и даже шляпку, потому что несмотря на странный вид, этот комплект мне шел. В нем я словно была персонажем теленовеллы о пятидесятых годах прошлого века. И Лизи, кстати, тоже. Я невольно оглянулась. На этом стадионе время словно остановилось сто лет назад. Тут люди выглядели так, будто еще не случилось ни полета в космос, ни пластикового бума, ни интернета, ни Теслы на дорогах. Ну да, на поле начали выезжать всадники с клюшками, похожими на кухонные молотки, которыми хозяйки отбивают мясо. В то время как космический зонд Вояджер вылетает за пределы Солнечной системы, в Оксфорде люди скачут на лошадях и пытаются молоточком ударить по мячу. А все эти старомодные граждане собрались ими любоваться. Странно все это. Но еще более странно, что я выгляжу как одна из них. Та, которая всю жизнь стремилась принести прогресс в самое, что ни на есть пыльное человеческое прошлое — в картинные галереи, теперь словно сама сошла с одного из старых полотен.