Все дело в платье - Веденская Татьяна. Страница 11

– Господи, Николай, о чем ты? – теперь уже Маша таращилась на него. – Я об игре в «Мафию». Ну как же? Город засыпает, просыпается Дон Корлеоне.

– Так, я понимаю, что нормального объяснения я не получу, верно? – нахмурился он.

– Да это оно и есть! – всплеснула руками Маша.

– Ты была с Робертом? Просто признайся, что ты все еще любишь его, и мы покончим со всем раз и навсегда, – выпалил Николай зло, а его пальцы больно сжали Машино предплечье. Так, что она даже вскрикнула.

– Роберт? При чем здесь Роберт-то?

– Я видел вас сегодня. Ты с ним провела почти час в шоу-рум! – в голосе Гончарова отчетливо зазвучала боль.

– А я думала, ты нас не видел, – растерянно добавила Маша и, только сказав, поняла, как нелепо прозвучала эта фраза. – В смысле, я не знала, что… В общем…

– Хватит, Маша.

– Послушай, ты на меня из-за Роберта разозлился? – внезапно дошло до Маши. – Боже мой, из-за Роберта. Это просто смешно!

– Не знаю, не знаю, – съязвил Николай. – У нас с тобой очень разное чувство юмора.

– Ты решил, что я изменяю тебе с Робертом? В шоу-рум?

– Я решил, что ты изменяешь мне с Робертом все последние три часа! – рявкнул Николай. – Выпиваешь к тому же.

– Да это все Степка со своей Пина коладой! – возмутилась Маша. Странным образом при упоминании имени Степочки выражение лица Николая смягчилось, и он посмотрел на Машу добрее.

– Так где тебя носило, Маша? – спросил он еще раз. – Что это за игры в «Мафию!?

– Я просто поверить не могу, что ты не знаешь этой игры.

– Нет, – сухо кивнул он. – Только то, какие проблемы бывают от настоящей.

– Это просто такая игра, – рассмеялась Маша. – В нее играют от восьми до пятнадцати человек.

– А вас сколько было? – поинтересовался Николай куда более мягким тоном. Он вдруг заметил, что от ночного холода Машу бьет мелкая дрожь. Он взял ее руки в свои ладони и сжал их вместе. – Ты совсем замерзла, а?

– Есть немного. Я думала, будет теплее. Когда я выходила…

– Когда ты выходила, в тебе говорила Пина колада. Так сколько вас было?

– Ты мне веришь, да? – обрадовалась Маша. – Сегодня нас было тринадцать. Вообще должно было быть двенадцать, но приперся Ромка. Хотя до пятнадцати человек играть можно, просто больше ролей вводится. Доктор, священник, можно еще проститутку добавить.

– Проститутку? Надеюсь, ты не была проституткой. Мне не нравится эта игра.

– О, какие глупости. Во-первых, сегодня проститутки не было. Это уже когда совсем много народу. А потом, проститутка просто ночью кого-нибудь спасает.

– Признаюсь честно, Маша, ты не проясняешь вещи, а скорее запутываешь их еще больше. Проститутки никого никогда еще не спасали. Ни ночью, ни днем.

– Николай!

– Ладно-ладно! Зачем ты телефон отключила?

Гончаров поднес Машины ладони к своим губам и поцеловал кончики пальцев. Маша почувствовала себя одновременно и счастливой, и безумно усталой.

– Чтобы не ждать твоего звонка, – прошептала она после долгой паузы. Когда они с Николаем смотрели друг другу в глаза, с Машей происходило что-то необъяснимое, как будто она попадала на самый пик горы Эверест, и дыхание заходилось от восторга и отсутствия кислорода, и становилось страшно до жути и хорошо до ужаса. И хотелось смотреть, не отрываясь, часами. Гончаров не сводил с Маши глаз, но вдруг он отпустил ее руки и обхватил ее за талию, притянув к себе. Его губы прикоснулись к ее губам. Он умел целоваться так, что Маша чувствовала полный паралич воли. Движения его губ, его языка околдовывали, и она теряла голову, почти теряла сознание, ощущая трепет в каждой клетке. Дрожала, как лист, но не могла понять, от холода или от жара.

– Я хотел позвонить. Я так злился на тебя. Почему вы сидели в шоу-рум так долго? О чем вы говорили?

– Мы… – Маша раскрыла глаза, моментально протрезвев. Николай ничего не знает о том, как Роберт подставил Машу, стерев все файлы из ее компьютера. И о проекте Аделы Юханнсон тоже ничего не знает. Если она скажет хоть слово, Николай уничтожит Роберта навсегда. Маша не знала почему, но она точно не хотела этого.

– Что – вы? – Николай сжал губами нижнюю губку, заставив Машу вскрикнуть. – Укушу, слышишь?

– Роберт хотел посмотреть, как идет строительство, и я все ему показывала, – Маша постаралась вложить в голос столько безразличия, сколько в ней было. Самое обидное, ей ведь не было совершенно никакого дела до Роберта Левинского. Она больше ничего не чувствовала к нему, кроме сочувствия. Но она не могла открыть этого Николаю, не открывая всего остального.

– И это все? – удивился Николай, внимательно глядя на Машино лицо.

– В конце концов, это же его проект. – Маша чувствовала, что фальшивит, но другого объяснения у нее не было. Николай молчал, затем он поднес ладонь к нежному лицу своей непокорной и совсем юной подруги. Она что-то скрыла от него. Почему?

– Поедем ко мне? – предложил он вместо всех вопросов. Он разберется со всем остальным после.

– К тебе? – заволновалась Маша. – Прямо сейчас?

– Нет, завтра днем. Маша!

– Но… что же я скажу родителям? Они ждут.

– Скажи, что ты со мной. Думаю, после часу ночи уже ничего объяснять не надо. Но для их спокойствия напиши им сообщение.

– И ты считаешь, это должно их успокоить? – рассмеялась Маша, с облегчением понимая, что вопрос с Робертом решен, по крайней мере на какое-то время. – Ладно, напишу. Хотя… это возмутительно и неприлично.

– Провести ночь со своим женихом? – делано возмутился Николай.

– Когда ты так говоришь, мне кажется, что я попала в Зазеркалье. Женихом, – Маша играла с этим словом, как с мятной конфетой.

– Да, с женихом, – Николай склонился и поцеловал Машу в нос. И добавил: – Который будет делать с тобой возмутительные и неприличные вещи. Если ты позволишь ему. – И Николай удержал Машу в своих руках, словно зная, что от его слов у нее закружится голова. Он обнял ее за талию и повел к машине. – Позволишь?

– Даже если бы я попыталась сопротивляться, – прошептала Маша, краснея. Николай заботливо открыл перед Машей дверь автомобиля и помог ей устроиться. В салоне было тепло и пахло тонким приятным ароматом автомобильной кожи. Николай завел двигатель, а затем улыбнулся, глядя на совершенно растерянную раскрасневшуюся Машу.

– Значит, сегодня ты не была проституткой и не спасала горожан по ночам? Это хорошо. Интересная какая игра. А в чем ее суть? Что нужно делать, чтобы выиграть?

– Эгхм, – закашлялась Маша. Затем она повернулась к Николаю и ответила на поставленный вопрос с самым невинным видом, на который только была способна: – Чтобы выиграть, нужно врать. Да, врать – и врать как можно лучше.

Глава 5

Золушка без тыквы

Николай Гончаров переехал в дом в Большом Афанасьевском не так давно, около года назад, главным образом из-за того, что ему очень подходило место. Отсюда было близко до всего, кроме, конечно, «Русского раздолья», до которого, откуда ни стартуй, будет далеко. То, что Маша Кошкина, невеста Николая, никогда не была здесь, могло бы показаться странным кому-то, кто не знал их историю. Но Маша была невестой без году неделя, и о жизни своего будущего мужа имела представление весьма смутное. Она хорошо знала его как строгого босса, а еще – она отлично знала, как восхитительно он умеет целоваться.

И что он – ее первый мужчина.

Когда внедорожник Гончарова заехал в красиво освещенный дворик дома в Афанасьевском, Машин рот открылся сам собой. В мягком ночном полумраке дом казался игрушечным, выстроенным специально для того, чтобы чьей-то заботливой рукой вставить в просторные оконные проемы кукол Барби и Кенов, улыбающихся и беззаботных, с длинными ногами, с коктейлями в руках. Песочного цвета камень, летящие вверх линии огромных окон, а чуть в сторону, дальше по переулку – умное лицо на торце дома. Булгаков, портрет во всю стену. Маша смотрела во все глаза, и эта мысль, острая и до сих пор не беспокоившая ее по-настоящему, теперь вдруг заставила Машу разнервничаться.