Серебряная богиня - Крэнц Джудит. Страница 52

Кики по-прежнему была похожа на крошечную цыганку-оборвыша, какой она предстала перед Дэзи в день их знакомства, но теперь она стала еще агрессивнее и увереннее в себе. Однако все ее выходки были, в общем-то, безобидными, а фривольность в поведении и потворство собственным прихотям не таили в себе опасности. Она старательно избегала жизненных осложнений. За всю свою жизнь Кики еще не доводилось встретить мужчину, хоть отдаленно похожего на Люка. Она протянула руку и погладила его остроконечную шелковистую бородку, мысленно представив себе, какие сказочные возможности, какие фантазии и приятные ощущения она в себе таит.

— Ну… — заколебался Люк.

Весь сегодняшний день он видел Кики на съемочной площадке, и она стала для него частью разворачивавшегося действа. И вот вдруг совершенно неожиданно она превратилась во властную женщину, питавшую в отношении его вполне определенные намерения и не дававшую себе труда их скрыть. В своих черных облегающих брюках, заправленных в черные сапоги, и в строгой черной рубашке, которые Кики сочла наиболее подходящими для ее сегодняшней вспомогательной роли, она показалась ему начинающей разбойницей с большой дороги. Но он вспомнил, что согласно опросам, результаты которых он недавно прочел, женщина, сама делающая первый шаг, оказывает неотразимое эротическое воздействие на мужчину.

— У меня остается право выбора? — осведомился Люк.

— Ни малейшего, — ответила Кики с деспотическими нотками в голосе.

— Полагаю, что я… Впрочем, что я теряю?

— Ничего из того, что вам следовало бы сохранить, — заверила его Кики и рассмеялась. Ее продолжительный смех, звонкий и соблазнительный, прозвучал как дуновение свежего весеннего ветра. Следя за ними издали, Дэзи старалась угадать, кто из двоих, Кики или Тезей, представляет сейчас наибольшую угрозу для окружающих, но, увидев выражение лица Люка Хаммерштейна, решила, что уже поздно спешить ему на выручку. В конце концов, он взрослый мужчина и должен уметь сам за себя постоять, но зато она просто обязана спасти остатки пищи на столе, накрытом для членов съемочной группы, которые работали много часов сверхурочно и рассчитывают на ужин, равным образом как и на оплату сверхурочных. Одним решительным движением Дэзи за ошейник стащила Тезея со стола, оторвав его от пиршества, которое он себе устроил среди тарелок с ростбифом, солониной и ветчиной.

— Боже мой, Дэзи, неужели у тебя не хватает здравого смысла держаться подальше от этой негодной собаки? — спросил проходивший мимо Норт.

— Тезей, мое сокровище, — обратилась к псу Дэзи, подав ему сигнал рукой, которому она обучила его еще десять лет назад, — пойди и поцелуй как следует твоего дядюшку Норта.

На уик-энд после съемок ролика для «Кока-колы» Дэзи была приглашена в Мидлбург к Хамильтону и Топси Шортам. Решая, что ей взять с собой из одежды, Дэзи подумала о том, насколько важной может стать… нет, уже является эта поездка. Дело в том, что она нуждалась в деньгах. На все прошедшее лето ее «лошадники» разъехались по всему миру, и она несколько месяцев не имела заказов на изображение их детей верхом, а значит, не получала гонораров. Миссис Шорт намекнула ей тем небрежным тоном, которым некоторые богатые дамы-патронессы имеют обыкновение разговаривать с художниками, что если тот маленький набросок, который она попросила Дэзи сделать со старшей дочери, покажется ей удовлетворительным, то Дэзи может рассчитывать на заказ трех портретов маслом всех ее детей, предназначенных миссис Шорт в качестве возможного подарка мужу на день рождения. По подсчетам Дэзи, этот заказ принесет ей не менее шести тысяч долларов, хотя, учитывая недостаток свободного времени, это потребует от нее нескольких месяцев работы.

Но у нее не было сомнений на тот счет, что ей действительно необходимо подзаработать немного денег. Через месяц ей предстояло вносить ежеквартальную плату за Дэни, а расценки в школе Королевы Анны росли год от года, намного опережая те суммы, что Дэзи удавалось зарабатывать живописью или откладывать из своей зарплаты. Содержание Дэни обходилось ей теперь уже в двадцать три тысячи долларов в год, и у Дэзи не было даже средств, чтобы съездить в Англию навестить свою сестру, которую она не видела уже почти восемь месяцев. Хотя Дэзи продолжала самоотверженно рисовать картинки для Дэни, порой у нее было столько работы, что ей приходилось заменять собственные рисунки открытками, которые тоже нравились Дэни и которые она покупала для сестры в маленьком магазинчике в Сохо.

И вот сегодня, когда Дэзи так нуждалась в ее совете, от Кики не было ровно никакой пользы. Хотя та познакомилась с Люком Хаммерштейном еще вчера, но до сих пор подруга ходила как лунатик.

— Кики, — заметила Дэзи, — я вчера видела, как ты приставала к Люку Хаммерштейну. Ты до сих пор никак не научишься вести себя как… ну, как положено леди.

— Дорогая моя Дэзи, — высокомерно ответила Кики, — зато мой метод дает результаты, а это главное. Должна тебе заметить, что общение с субъектами вроде Ника Грека самым плачевным образом отразилось на твоей манере изъясняться.

— Что ты имела в виду, сказав «дает результаты»? — подозрительным тоном переспросила Дэзи. — Куда это вы вдвоем отправились прошлой ночью?

— Сначала я показала Люку интересные местечки в Сохо, потом мы поехали ужинать, — ответила Кики, и лицо ее засияло радостным и вместе с тем таинственным светом.

— Ну и?..

— Княжна Валенская, принимая во внимание, что, дожив почти до двадцати четырех лет, вы ухитрились иметь всего два незначительных любовных приключения, причем с робкими, нетребовательными, легко приручаемыми и довольно пассивными мужчинами, я считаю, что данный феномен не может рекомендовать вас как человека, к которому следует обращаться за советами в любви. Когда мне будет что рассказать, я обещаю ответить на твои вопросы.

За те годы, что она прожила в Нью-Йорке, Дэзи, лишь бы преодолеть собственное предубеждение в отношении секса, позволила себе заниматься любовью с некоторыми из самых преданных своих поклонников. Она убедилась в том, что физически она вполне к этому способна, но эмоционально ее это мало тронуло, и ее отношения с мужчинами не стали ни серьезными, ни продолжительными.

— У меня было три любовника, — сердито поправила она Кики, — и один из них — твой собственный двоюродный брат.

— Но я правильно охарактеризовала этих джентльменов? — настаивала Кики.

— Ты забыла сказать, что все они были весьма привлекательными.

— Готова исправить свою ошибку. Да, были, но не в моем вкусе. Вот Люк Хаммерштейн совсем другое дело…

— Пожалей меня, Кики, и давай помоги мне собраться. У меня остался всего час на сборы. Машина придет за мной в шесть, а самолет Шортов вылетает ровно в семь. Как ты считаешь, что мне следует надеть в субботу вечером? Мне по этому поводу была сказана обычная чушь вроде того, что «не волнуйтесь, милочка, насчет туалетов: у нас на ужине будет всего человек шестьдесят». Они там у себя в Мидлбурге считают «претенциозным» переодеваться к ужину, поэтому в качестве компромисса носят, понимаешь ли, шелковые блузы, длинные твидовые юбки, бабушкины жемчуга, все ужасно дорогое и довольно-таки безвкусное. Сама понимаешь, что у меня нет подобного барахла. Да я бы ни за что и не надела его, даже если бы могла себе это позволить.

Начав проводить уик-энды в домах «лошадников», Дэзи была вынуждена изобрести свой собственный, ни на что не похожий стиль в одежде. У нее не было средств, чтобы приобретать роскошные вечерние туалеты, и поэтому она стала приверженицей старой моды, избегая при этом бутиков, торгующих антикварными образцами, столь дорогими, что их могли позволить себе разве что Бэтти Мидлер или Барбра Стрейзанд. Она избегала также магазинов, где продавались прошлогодние модели знаменитых кутюрье, как правило, датированные, и уж подавно не пользовалась услугами блошиных рынков, где только счастливчик способен отыскать приличные вещи.

Все свои покупки Дэзи делала в Лондоне на благотворительных базарах, на посещение которых она всегда находила время, летая навестить Дэни. Ни одно ее приобретение не стоило дороже тридцати пяти долларов, но за эту ничтожную цену Дэзи приобретала неповторимые вещи.