Серебряная богиня - Крэнц Джудит. Страница 95

В последний день съемок в замке Беркли Шеннон не смог удержаться, чтобы не побывать на съемочной площадке. Правда, он старался по возможности держаться в сторонке, подальше от камер, но против воли все время пробирался туда, где мог видеть Дэзи. При этом он не отдавал себе отчета в своих действиях, и лишь замечание или взгляд, брошенные кем-либо из съемочной группы, или зацепившаяся за провод его собственная нога давали ему понять, что он мешает людям работать. Впав в состояние транса, Шеннон следил за тем, как Дэзи и ее партнер проходят мимо «Боулинг Элли» с двумя вышколенными мини-колли и дефилируют на фоне видневшихся слева сероватых крепостных стен.

«Что со мной? — спрашивал себя Шеннон, безуспешно пытаясь проанализировать свое состояние. — В любом случае ясно, что я просто не в силах от нее оторваться».

И действительно, Дэзи была для него сейчас в полном смысле этого слова центром притяжения. Ему все время неудержимо хотелось быть рядом с ней. Почему? Ответа на этот вопрос он пока не находил. Дэзи со своей стороны, кажется, не делала ничего, чтобы его заворожить. Она просто была такой, какой была. Словом, он ничего не мог понять.

С юных лет Патрика Шеннона отличала способность распознавать внутренний мир других людей — так самец-олень распознает оленицу в густом лесу, даже не видя ее. Им двигали инстинкт, интуиция и опыт, основанный на сотнях разного рода примет, служивших для него ключом, неизменно помогавшим открывать любой, даже самый надежный замок. Амбиции, талант, страхи, доброта, мелочность, честность — все это он был способен в буквальном смысле слова учуять в воздухе. Будь он экстрасенсом, можно было бы сказать, что он видит, как чувства и эмоции реют над головами людей.

Сегодня, однако, у Шеннона было такое впечатление, что его способность читать в людских душах просто отключена. Что он, собственно говоря, знал о Дэзи? В сущности, ничего. Та смешливая молодая женщина, с которой он сидел вчера на балюстраде, не имела ничего общего с дамой, замкнутой и недоступной, которая восседала тогда за ужином в «Ле Сирк». Не была она похожа и на приятную, обладавшую всеми манерами княжны и полностью отрешенную от жизни женщину, которую он время от времени представлял руководителям отделов корпорации в минувшие после подписания контракта полгода. Вчера вечером, после совместного ужина в ресторанчике «Лягушка в яме» при гостинице «Бас», она вдруг сделалась такой задумчивой и молчаливой. Может быть, сказалась усталость от прошедшего дня? Или она просто предалась воспоминаниям? Но то было вчера, а сегодня… Сегодня она казалась совсем иной.

Дэзи была в том же наряде, что и вчера — неброском платье из мягкой шерсти. Платье облегало ее высокую грудь и перехватывалось в талии продетой в ткань золотой цепочкой. Дэзи очень любила этот наряд, с которым так гармонировали сапожки из тонкой рыжей кожи. А Шеннону казалось, что ее наряд составлен из ярких искрометных перьев: всякий раз, когда Дэзи произносила свою фразу: «Я пользуюсь ими каждый день», она дергала за коричневую бархатную ленту, вплетенную в густую тяжелую косу, перекинутую через правое плечо, и ее сияющие волосы рассыпались по спине. В его воображении тут же возникал образ звезды, звезды не земной, киношной, а небесной — ни с чем иным он не мог бы сравнить ее. Конечно, Норт рассказал ей, что именно она должна делать, но все равно эта окрыленность, естественность и грациозность наверняка исходили от нее самой. Никто не мог научить ее выглядеть одновременно столь юной и столь зрелой. Никто не мог наделить ее нежностью и кажущейся простотой, в которой, однако, — и здесь нельзя было ошибиться! — таилась та отчужденность, которая делает звезду недосягаемой для простых смертных.

Днем Норт объявил, что пора закругляться: в полдень следующего дня намечен вылет в Нью-Йорк. Пока Мэри-Лу занималась организацией отправки съемочной группы, Патрик Шеннон направился к трейлеру, где временно разместили Дэзи.

— Вы собираетесь завтра лететь домой? — спросил он, робея, словно первоклассник из подготовительной школы.

— Нет, у меня в Лондоне есть дела, — ответила Дэзи, добавив: — А после этого заеду во Францию повидать родных.

— У меня тоже есть кое-какие дела в Лондоне.

— Да что вы?

— Но вы же знаете англичан. Не дай бог прервать их уикэнд. Так что я остаюсь здесь до начала следующей недели. Вы бы не хотели… то есть я хочу спросить: свободны вы завтра вечером или нет? Мы могли бы поужинать вместе. Но вы скорей всего заняты…

— Нет, свободна. И вполне готова ужинать с вами.

— В таком случае, когда я могу за вами заехать?

— В половине девятого. Я в «Клэридже».

Дэзи прикинула, что, проведя день с Дэни, она сумеет освободиться где-нибудь в половине седьмого. Тем самым на подготовку к встрече у нее останется целых два часа. Интересно, подумалось ей, будут ли они за ужином только вдвоем или он опять притащит с собой каких-нибудь незнакомых ей типов из своей корпорации?

— Отлично… тогда до встречи, — заключил Шеннон, неуклюже пятясь к двери, чтобы выбраться из трейлера.

Воспоминание о том, как они оба сидели на балюстраде, пока не явился этот полный болван Норт и не прервал их беседу, продолжало наполнять его душу неизъяснимым блаженством. Такого с ним еще не случалось, и поэтому у него даже не было соответствующей точки отсчета. Восторг холодными мурашками колол ему спину — нетерпеливая радость, смешанная, однако, с осторожными опасениями, напоминала ему: все это слишком уж хорошо, чтобы быть правдой. И все-таки, как определить то, что сейчас окрыляет его, какое имя дать новому захватившему его целиком чувству, неясному и тревожному? Да что там, он и свое-то имя едва помнил. Пропади оно все пропадом, таким счастливым Шеннон не был еще ни разу в жизни!

Обычно, если речь шла о субботнем вечере, то заказывать столик в «Конноте» надо было почти за неделю вперед. Но поскольку во время частных деловых поездок в Англию Шеннон имел обыкновение останавливаться в этой гостинице, для него сделали исключение. Он довольно долго обдумывал, куда бы лучше всего пойти с Дэзи поужинать, и в конце концов остановился на обеденном зале «Коннота»: золотистые тона и непринужденная атмосфера импонировали ему куда больше, чем суетливая обстановка многочисленных модных и дорогих итальянских ресторанов Лондона или, наоборот, торжественная помпезность, отличавшая все лучшие французские заведения подобного рода.

Дэзи уже ждала его в вестибюле «Клэриджа». В течение короткого времени, что машина везла их к ресторану, находившемуся практически за углом, они успели обмолвиться всего какой-нибудь парой слов. Что касается Дэзи, то она находилась еще под впечатлением от встречи с сестрой. День для нее выдался не из легких: казалось, он вообще никогда не кончится, так много в него вместилось и печального, и счастливого. Дэни ни капельки не изменилась. Все та же неземная красота, неподвластная времени, — счастливая пятилетняя девочка, вселившаяся в тело Дэзи. После всех переживаний этого дня Дэзи почувствовала себя к вечеру хрупкой и незащищенной, сконфуженной и сбитой с толку, одновременно очень старой и совсем юной.

Когда шофер остановил машину перед знакомым входом с помпезным, в виде балдахина, стеклянным навесом, Дэзи только тихо выдохнула: «Ох!», так что Шеннон не расслышал нотку невольного ужаса, прозвучавшую в ее голосе.

Она, словно во сне, вошла в фойе и привычным путем проследовала в ресторанный зал, не задерживаясь, как имела обыкновение раньше, чтобы изучить всевозможные блюда, выставленные на буквально ломившихся от разнообразия яств столиках на колесиках. Дэзи смотрела вперед, прямо перед собой, незаметно покусывая нижнюю губу, чтобы предательская дрожь не выдала ее эмоций в момент, когда на нее разом нахлынули звуки, запахи и особое сияние, разлитое в этом райском уголке, который она никогда не в силах будет вычеркнуть из своей памяти.