Школа обольщения - Крэнц Джудит. Страница 140

Вито легонько толкнул ее локтем. Она, казалось, отключилась, о чем-то задумавшись, а скоро будут объявлять лучшего режиссера. Билли сразу насторожилась и сама удивилась приливу волнения. Файфи ей очень нравился. Два конферансье — боже, кто их выбирал? — совершенно завязли в своих шутках, глупых и плохо заученных, и не торопились переходить к содержимому конвертов. Садизм какой-то. Затратить пять минут на то, чтобы прочитать пять имен. Ритуальная возня с конвертом тянется чуть ли не вечность. Как могут два нормальных человека не суметь вскрыть один конверт? Фиорио Хилл. Бедный Файфи! Но почему Вито так подскочил? Да это же Файфи! Глядя, как знакомая фигура, едва узнаваемая в элегантном коричневом бархатном костюме, взбегает на сцену, Билли спросила себя, неужели она никогда не слышала полное имя Файфи. Или она слишком погрузилась в свои мысли, чтобы сообразить?

Слава богу, еще одна песня. Тайм-аут. Жаль, что она не захватила карандаш и блокнот. Нет, нет-нет. Не то. Именно этого делать не надо. Она понимала, что, если в порыве сжимающей нутро алчности запишет хотя бы названия городов, где собирается открыть филиалы магазина, то потом часами будет висеть на телефоне и жадно командовать, раздавая приказы брокерам по недвижимости, хватаясь за подходящие участки, сгорая от жажды поскорее начать, сходя с ума от нетерпения скорее увидеть, как ее идеи воплощаются в жизнь. Нет, торжественно заявила она себе, она достаточно изменилась, чтобы заметить, с какой легкостью готова совершить эту ошибку. И даже чтобы ее избежать. Бегло, но неумолимо Билли перечислила в уме вещи, которые в жизни пожирала без разбора: сначала, давным-давно, еда; потом, в Нью-Йорке, — все эти парни; потом, после встречи с Эллисом, — годы богатства, путешествий, слишком много домов, драгоценностей, все это свалилось на нее, когда она была так молода, и к тридцати годам она пресытилась; потом — одежда, горы одежды, на девять десятых ненадеванной; наконец — опять мужчины, Джейк в купальне, остальные в студии. У нее всего было слишком много, слишком, слишком много, большей частью все было лишено аромата, проглочено не жуя. Теперь она знала, что должна делать. Дни неудовлетворенной алчности ушли, впереди были годы разумного, осознанного выбора приоритетов. Очень по-бостонски. Значит, она не совсем вытравила Бостон из своей души.

Билли решила не повторять ошибку и не пытаться планировать будущее «Магазина грез» в одиночку, держа все в тайне и стяжательски ею наслаждаясь. Ей для этого не хватит ловкости. Чтобы это признать, нужны исполнительские способности. Она непременно должна во все посвятить Вэлентайн и особенно Спайдера. Они станут вице-президентами новых филиалов, новой компании, которая будет создана, с большей зарплатой и большей долей в прибыли. Кто знает, может быть, это даже утешит Спайдера, излечит от тревог, что его мучают.

Вито резко ущипнул ее, возвращая в огромный переполненный зрительный зал. Он шепнул ей на ухо: «Что, черт возьми, случилось с Долли?» — и указал на Долли, которая сидела на несколько рядов впереди них.

На подиум только что поднялись два конферансье, представляющих лучшую актрису второго плана. Они стояли молча, не произнося ни звука, ярко накрашенные лица застыли в парализующем смущении, они смотрели со сцены вниз на пол театра, где Долли стояла на ногах и в тишине что-то говорила. С соседнего кресла неуклюже поднялся тяжеловесный мужчина. Это было невообразимо. Что это — протест, не ко времени предпринятая выходка в духе Марлона Брандо? Весь зрительный зал смотрел на Долли, понимая, что в отлаженном механизме вручения наград что-то сбилось. Должен был наступить момент священной неопределенности. Традиция диктовала ей, как и всем претендентам, сидеть тихо, с суровым отрешенным видом, храня спокойствие, и быть готовой фальшиво улыбнуться или медленно вспыхнуть от радости, «не веря своим ушам». Вместо этого она вскочила и что-то говорит, похоже, волнуясь. Тогда Мэгги в считанные секунды направила на нее телекамеру и микрофон. Теперь зрители в «Дороти Чэндлер Павильоне» не слышали того, что слышала вся телеаудитория, поэтому многие встали и вытянули шеи в сторону Долли.

— Ну, Лестер, Лестер, дорогой, не надо расстраиваться… всего лишь воды отошли — времени еще полно… о, боже, бедная Вэлентайн, я погубила платье!..

Она направилась по проходу, за ней следовала телекамера и человек с микрофоном. Позже Билли говорила, что, если бы камера оказалась спереди, все выглядело бы гораздо пристойнее и несомненно, красивее, но оператор мог бы с одного взгляда распознать ракурс, снимок с которого войдет в классику. Но вид Долли сзади… огромное мокрое пятно на платье цвета морской пены, ручей околоплодных вод, который тек за ней, пока она не торопясь следовала к выходу, стоили дороже, чем тысячи снимков ее лица. Тем более что она никуда не спешила, вертела головой во все стороны, разговаривая с публикой:

— Будьте добры, посмотрите, нет ли на полу сережки? Одной не хватает, она, наверное, куда-то закатилась. Прекрати, Лестер, не о чем беспокоиться, просто поищите все сережку, в ней бриллиант в девять карат, а я не уверена, что она застрахована. Что, Лестер? Не дури, зачем говорить, что он фальшивый, Билли фальшивые не носит. Нет, Лестер, быстрее я идти не могу, ведь здесь подъем, разве не видишь, нет, не пытайся взять меня на руки, я вешу больше тебя… Ну и ну, это должно было случиться не раньше чем через неделю, честно, но пузырь почему-то прорвался. Я не думала, что это случится здесь… — Она хихикнула. Она хихикала снова и снова.

В миллионах гостиных во всем мире люди, прильнувшие к экранам, засмеялись. Никогда в истории не смеялось столько народу одновременно, как в тот день, когда Долли Мун совершила свой исторический уход с «Оскара».

Билли смотрела на все это в шоке. С каким лицом Долли шла мимо нее! Ей не забыть это выражение давно ожидаемого восторга, она проходила, сосредоточившись на единственной важной задаче, справляясь с замешательством в своей собственной безыскусной манере, которая всегда в конце концов срабатывала. Долли, ее подруга Долли знала тайну?! Она терпеливо ждала, и наконец это случилось, хоть и раньше времени. А какая разница? Никто, даже она, понимала Билли, не может сделать так, чтобы в жизни все шло гладко. Может, это и к лучшему? Все равно выбора нет. Забавно в конце концов понять ту истину, что даже при ее богатых возможностях есть вещи, над которыми она не властна. И никто не властен. Ей сразу стало легче. Она чувствовала, как ослабевают тугие пояса, сжимающие место, которое она привыкла называть животом, но к которому теперь придется относиться с большим уважением.

Когда стихла суматоха из-за сережки, конферансье объявил «Оскара» Долли, и его впопыхах выдали Файфи, по щекам которого от смеха струились слезы. Потом перешли к награждению лучшего актера, лучшей актрисы и лучшего фильма. Вито крепко сжал руку Билли. Пока ждали вручения награды лучшему актеру, Вито прикидывал, кто будет исполнять главные мужские роли в «Стопроцентном американце» в случае, если Рэдфорд или Николсон откажутся, а Билли вновь погрузилась в свои мысли, плывя по воле волн. Были ли в семье Вито близнецы? А пока лучшая актриса произносила признательную речь, Билли задумалась, нужно ли для магазина в Рио переводить название на испанский или оставить его по-английски. Вито в этот момент размышлял о процентах прибыли, которые он может упоминать, ведя переговоры о новом фильме.

В минуту ожидания, когда праздничная лихорадка достигает предельного накала, когда конферансье спускаются с подиумов, чтобы зачитать победителя конкурса на лучший фильм, Вито вдруг вспотел. Вдруг Мэгги ошиблась? Господи, ему придется покупать права на книгу из собственной прибыли от «Зеркал», которая наконец начала расти. Ну да один черт! Он пожал плечами и улыбнулся. Так или иначе — а когда Мэгги ошибалась? — книгу приобретать надо. Она написана специально для того, чтобы он ее поставил. Он это понимал.