Весенняя коллекция - Крэнц Джудит. Страница 51

– До свидания, Джастин. Когда я буду звонить Марко, обязательно расскажу ему о нашей встрече, ему приятно будет услышать про старую подружку.

Джастин вышла из ресторана, даже не подав ему на прощание руки. Когда он только упомянул «пройдоху Марко», она сразу поняла по его тону, что он намекает на то, что знает все подробности ее позорной связи с Ломбарди. Такие типы, как эти двое, никогда не упустят случая похвастаться друг перед другом своими победами. Но к чему Дарту было использовать это оружие столько лет спустя, да еще перед тем, как завести разговор о покупке агентства? Разве по-настоящему умный человек не понял бы, что на это следует намекать в последнюю очередь? И скорее всего умный человек не стал бы угрожать ее агентству после того, как она дала понять, что ей известно про ленчи в его холостяцкой квартирке?

Нет, решила Джастин, все гораздо проще. Дарт Бенедикт не видит разницы между ней и девочками, за которыми охотится. Он пытался действовать так же, как действует всегда, – угрожать и обещать награду одновременно. Только хотел он употребить ее мозги, а не тело, вот и вся разница.

По дороге в агентство Джастин пыталась выбросить Дарта Бенедикта из головы. Он заполучил врага, и она заполучила врага. И хватит с нее деловых ленчей. Сандвич с тунцом на рабочем месте – и довольно.

В конце дня секретарша положила ей на стол письмо от Фрэнки. Оно пришло ночной почтой «Федерал Экспресс» из Парижа.

"Дорогая моя Джастин!

Я не хотела посылать тебе факс, потому что боялась, что его кто-нибудь прочтет, несмотря на пометку «личное», и в офис я звонить не хотела, чтобы не отрывать тебя от работы, но мне просто необходимо сообщить тебе, что я так счастлива, что просто не знаю, что с собой поделать Я как безумная ношусь по своим апартаментам и все никак не могу поверить, что это действительно произошло! Мы с Майком Аароном любим друг друга. Ох, Джастин, я не могу спать, не могу сидеть на месте, ничего не могу делать, поэтому и пишу тебе, единственному человеку, которому я могу доверять, и надеюсь, что это меня хоть немного успокоит. Я влюбилась, можешь себе представить такое? До сегодняшнего дня я и не подозревала, что он тоже меня любит. Знаешь, почему я всегда говорила о нем гадости? Наверное, ты и не догадывалась, а я так хотела скрыть, что влюбилась в него еще в школе. Джастин, он просто удивительный! Жалко, что я не умею писать стихи или, на худой конец, прозу и не могу выразить свои чувства. Майк – это моя мечта, которая сбылась. Я даже не подозревала, что человек может быть так счастлив. И ты была совершенно права насчет моих волос и одежды, не знаю, насколько, это помогло ему обратить на меня внимание, но, во всяком случае, не помешало. Мы провели вместе весь день – утро в Лувре, а потом до вечера мы были в «Отель дю Лувр». Да, Джастин, да! Теперь об этом знает вся наша компания, они не могли ничего не заметить, когда мы встретились в баре. Ты понимаешь, что этого не случилось бы, если бы ты не послала меня сюда? Просто страшно представить! Но я держу все под контролем, работу не забросила, так что не беспокойся. Сегодня утром я послала тебе факс про Тинкер, с тех пор ничего нового не произошло. Разве что у нас с Майком. Мы… Мы с Майком! Не знаю, что из этого выйдет, но даже если ты не веришь в бога, все равно молись за меня, Джастин! Молись о том, чтобы это не стало парижским вариантом курортного романа. Не думаю, что я когда-нибудь смогу от этого оправиться, особенно после того, что произошло сегодня днем. Желаю тебе испытать такое же счастье! Я так по тебе скучаю! Люблю, целую.

Фрэнки".

Джастин несколько раз перечла письмо, а потом подошла к окну и прижалась к холодному стеклу лбом. «Господи, – подумала она, – сделай так, чтобы все было хорошо».

18

– Я пытаюсь отнестись к этому разумно, – объясняла Эйприл Мод, с трудом сдерживаясь. – Пытаюсь это принять, говорю себе, что жизнь на этом не кончается, что я и не надеялась победить, что статья в «Цинге» очень поможет моей дальнейшей карьере, но на самом деле я так расстроена, просто не знаю, что делать… – Эйприл рухнула на кровать Мод и разрыдалась.

Утром, как только они проснулись, Фрэнки зашла в комнаты Эйприл и Джордан и сказала каждой, что теперь они будут меньше видеть Тинкер, потому что она будет брать уроки танго и работать с Ломбарди. Фрэнки хоть и пыталась убедить девушек, что это совершенно не значит, что Тинкер выиграет конкурс, но у нее ничего на вышло. Джордан приняла новость с достоинством, а Эйприл, даже не сняв халата, тут же побежала за утешениями к Мод, которая сидела в кровати и читала «Интернешнл геральд трибюн».

– Марко Ломбарди надо четвертовать! – воскликнула Мод. – Эйприл, девочка моя, не рыдай так! Я понимаю, что ты сейчас чувствуешь, действительно понимаю. И знаю, как это для тебя важно. Помнишь, я рассказывала тебе, что моя статья построена на том, что выиграешь ты? Пока что ничего не изменилось. Если выйдет все иначе, я покажу, что все было направлено против тебя, что конкурс был подстроен. Ну-ка, накинь на себя покрывало, ты вся дрожишь. Вот так-то лучше, а теперь вытри нос. Ты завтракала?

– Да, перед самым приходом Фрэнки.

– Хочешь немного кофе, чтобы согреться? Он еще не остыл, а в комнате довольно прохладно. Во Франции не понимают, что такое настоящее центральное отопление.

– Нет, спасибо. – Эйприл немного успокоилась и только изредка всхлипывала.

– Ломбарди просто лишил тебя шанса бороться за контракт. И Джордан тоже. Ты понимаешь, почему это произошло? – продолжала успокаивать ее Мод. – Тинкер наверняка отдалась ему, когда пришла на урок, иначе и быть не могло. Может, она сама и подала ему эту идею, кто знает, на что она способна? Но лучше бы было, если бы Ломбарди постарался скрыть, что уже сделал свой выбор, лучше бы он объявил об этом после конкурса. Бесстыжая тварь! Неужели он не понимает, что после шоу абсолютно всем будет ясно, что выбирать надо было тебя?

– А ему на все наплевать, – задумчиво сказала Эйприл. – Джордан не слишком расстроится, она особенно и не надеялась на победу – она ведь цветная. Она сама говорила мне об этом еще в самолете. Подумать только, я еще беспокоилась, что Некер пригласил ее в Версаль, а беспокоиться надо было из-за Тинкер. Но, черт подери, если бы игра велась честно, моделью Ломбарди могла бы стать любая из нас, даже Джордан.

– Эйприл, дорогая, Джордан права, она бы ею не стала. Это должна была быть ты.

Мод глядела на Эйприл с обожанием. Какое лицо! Она настолько красива, что в ее внешности нет места состраданию, которое бывает написано на других, не столь совершенных лицах. У Эйприл такие безукоризненные черты лица, что и споров никаких быть не может.

– А тебе не кажется… – начала было Мод и замолчала.

– Что? Что ты хотела сказать?

– Что, возможно, Ломбарди сказал правду – Тинкер действительно вдохновила его на создание новых моделей, и он именно поэтому работает с ней каждый день. Тогда понятно, почему он не стал притворяться – потому что еще ничего не решил, и тогда мы слишком спешим с выводами, Эйприл! В конце концов, Тинкер танцует свое дурацкое танго только несколько часов в день, а танцевать танго и ходить по подиуму – совсем не одно и то же. История еще не закончилась, и у тебя все шансы победить, я просто уверена в этом!

– Ты правда так считаешь или просто хочешь меня утешить?

– Я не стала бы внушать тебе напрасную надежду, Эйприл. Я действительно думаю, что ничего не решено, и, когда ты появишься на подиуме, все всем станет ясно.

– Ой, Мод, как же я тебя люблю! У тебя одной мозги работают. – Эйприл бросилась Мод на шею и чмокнула ее в щеку.

– Эйприл, ты даже представить себе не можешь, как мне приятно.

– Приятно? – Эйприл пристально посмотрела на Мод. – Тебе приятно, когда тебе говорят, что ты гений?